— Чего же в темноте сидите? Свет уже дали! — приветливо сказала она, щелкая выключателем. — Садитесь, ужинайте!

Она поставила на стол тарелку с ломтиком хлеба, стакан с какой-то темной жидкостью. Авангард робко спросил:

— Это из кремлевской столовой?

— Из нее! Садитесь, кушайте!

Стараясь прочувствовать каждый глоток, Авангард медленно ел кремлевский кисель из хлебного кваса, а женщина тем временем принесла подушку, простыни, одеяло и принялась стелить на широченной кровати. Авангард посмотрел на эту кровать с некоторым испугом. Неужели это ему?!

— Комендант велел вам спать ложиться! — улыбаясь, сказала женщина. — А как ляжете, не забудьте погасить свет, чтоб зря не горел… А если комендант придет, то тут ляжет, на топчане… У нас часто гости ночуют!

Она собрала со стола посуду и ушла, пожелав Авангарду доброй ночи. Он посмотрел на постель, на белую подушку, на край белой простыни, видневшейся из-под одеяла, выключил свет. Медленно залез под одеяло, положил голову на податливо мягкую подушку, приятно ощущая на себе чистое белье, которое сам выстирал в теплушке и берег для приезда в Москву. Сонная истома сразу окутала его, сладко цепенели пальцы. И вот под подушкой, у самого уха, застучали колеса, и он, покачиваясь, двинулся в чугунном грохоте…

Комендант внимательно посмотрел на стоявшего перед ним маленького человека в рыжей, потрескавшейся кожанке. Тот зябко ежился и дышал, как на морозе. Казалось, он сейчас начнет стучать зубами.

— Выпей чаю!..

— Нет… не могу! — сдавленным голосом ответил Авангард.

Комендант ободряюще похлопал его по плечу.

— Ты не волнуйся, землячок, не нервничай… С Владимиром Ильичем легко разговаривать. Он и сам слушает и вопросы задает… Не торопись, отвечай спокойно, и все будет в порядке.

Авангард молча кивнул головой.

— Отправились! — сказал комендант. — Назначено на одиннадцать!..

Прошли несколько постов. Пощелкивая, взлетел лифт — еще не виданная Авангардом диковина. Он скользнул по ней рассеянным взглядом и сразу же забыл.

Потом он переступил порог светлой комнаты, где стояли простые столы и стулья, заваленные бумагами; слышалось стрекотание машинки.

Женщина, сидевшая за столом, посмотрела на Авангарда, поздоровалась и пригласила:

— Садитесь, товарищ!

Он сел на кончик стула. Хотелось откашляться, в горле застрял комок.

Женщина коротко спросила его, откуда он прибыл, кем делегирован, цель приезда.

— Вы должны передать что-нибудь товарищу Ленину?

Авангард достал конверт и бумажку с печатью Ревкома.

— Посидите! Я сейчас вернусь!

Она взяла письмо, бумажку и вышла в соседнюю комнату.

Авангард опасливо и негромко откашлялся. Не помогло — вязкий комок так и остался в горле. Он посмотрел на дверь, куда скрылась женщина, и ему представился бесконечный ряд комнат одна за другой, а где-то в конце — огромный зал, где сидит Ленин. «А может, и не допустят — только передадут конверт — и все!»

Он потрогал лежавший в кармане старинный медный пятак, который всегда носил с собою, и загадал: «Если орел — пустят, если решка — нет!»

Открылась дверь из комнаты. Авангард покраснел, уронил монету. Она звякнула об пол и закатилась под стул.

Ему показалось, что женщина смотрит на него насмешливо и неодобрительно. «Поднимать пятак или нет?» — в смятении думал он.

— Вы можете пройти к Владимиру Ильичу! — сказала женщина. — Вот сюда, пожалуйста!

Авангард встал, сделал несколько неуверенных шагов к двери, потянул ручку, дверь не поддавалась. Он беспомощно оглянулся.

Женщина улыбнулась, и лицо ее стало добродушным.

— Толкайте от себя!

Он толкнул дверь, остановился. Ослепительные потоки света лились сквозь протертые, блестящие стекла: пыль крутилась затейливым столбом, насквозь вызолоченная солнцем. Он стоял жмурясь, ничего не видя перед собой.

— Входите, товарищ, садитесь! — услышал он приятный, чуть хрипловатый голос. — Я сейчас освобожусь!

Значит, не существует никаких комнат и залов. Только несколько шагов до стола, за которым сидит Ленин.

Авангард дошел до кресла и сел. Кресло было мягкое и очень глубокое. Крышка стола оказалась вровень с его глазами, и первое, что он увидел, был прибор из уральского камня, блестевший на солнце яркой полировкой. Рядом лежал конверт.

Вид этих вещей, ехавших с ним так долго, подействовал успокоительно. Он перевел взгляд выше и увидел Ленина, сидевшего на стуле с высокой спинкой.

Наклонившись, прижав ухо к телефонной трубке, Ленин напряженно слушал; рука с карандашом быстро бегала по бумаге.

Осторожно, точно боясь произвести шум, Авангард повернул голову и осмотрелся. Шкафы и полки с книгами, кожаный диван, портрет Маркса в раме. По стенам большие географические карты. Похоже на их школьную учительскую, только здесь дверей больше — целых три. За одной дверью слышалось постукивание телеграфного ключа.

Авангард снова украдкой взглянул на Ленина. Как раз в этот момент Ленин откинулся на спинку стула и рассмеялся в трубку: «Не можете отвыкнуть от твердого знака? А вы, батенька, дома специально поупражняйтесь!»

Он положил трубку, встал и протянул руку:

— Здравствуйте, товарищ! Извините, что заставил ждать.

Глаза на его смуглом лице щурились, улыбались, белый мягкий воротничок чуть свернулся набок.

Авангард посмотрел на него с радостным изумлением. Томительное чувство, подкатывавшее все утро к сердцу, ушло бесследно.

— Начнем вот с чего! — сказал Ленин. — Вы сегодня ели что-нибудь? Завтракали?.. Только правду!

Этот вопрос свалился на Авангарда врасплох. Он часто заморгал рыжими ресничками. Что же делать? Ложь с первого слова? И все же надо решиться…

— Я завтракал! — храбро сказал он. — Чай пил у коменданта!

— Правду говорите? — Ленин пытливо взглянул на него.

Авангард покраснел так густо, что веснушки на его лице сделались невидимыми.

Но Ленин, кажется, ничего не заметил. Он мягко спросил:

— Сколько товарищей сопровождало вагоны?

— Сопровождало нас двое!.. — бодро начал Авангард и остановился. Больше он ничего сказать не мог. Напротив висела карта, испещренная стрелами. Взгляд его скользнул по витой линии Уральского хребта. Где-то здесь начало пути… И точно опрокинулись на него разом тряские дни и ночи, захлестнули до горла. Как рассказать об этом?!

Но тут пришла помощь. Быстрые, короткие вопросы повели его вперед, не сбивая и не давая оглядываться по сторонам.

И вот станция Липская, зарево над далеким лесом, Башкатов с винтовкою за плечом…

— Да, дорого мы платим! — сказал Ленин. — Глаза у него сузились, потемнели, пальцы стиснули карандаш. — Не хотят отдавать нам хлеб… — добавил он медленно и угрожающе. — Хотят взять нас измором!..

«Вот Ленин узнал о Башкатове», — подумал Авангард.

Ленин что-то отметил в раскрытой тетрадке, внимательно посмотрел на своего собеседника.

— Вы плохо выглядите! — неожиданно сказал он. — Устали? Нездоровы?

— Нет, я очень здоров! — торопливо ответил Авангард. — И не устал, нет!

Он чувствовал, что эти короткие, быстрые вопросы подбираются к нему все ближе и ближе.

Он даже вздохнул потихоньку… Да, так и есть — Ленин спрашивает о родителях, о школе, в каком он классе…

— Кончил трехклассную школу… — упавшим голосом начал Авангард. Он страдал сейчас оттого, что и здесь разговор пришел к этой неизбежно тягостной теме. — Потом в городском четырехклассном училище! Перешел в четвертый класс… И потом как раз произошла революция… А потом…

— Захватила политическая деятельность! — закончил за него Ленин.

— Да! — растерянно согласился Авангард и весь как-то сник в своем мягком кресле. Следующий вопрос может превратить его в просто неуспевающего ученика, который два года числился в четвертом классе.

Но вопросы, устремившиеся к нему, точно стрелки на карте, висевшей перед глазами, вдруг побежали в стороны.

«Есть ли саботажники среди учителей? — спрашивал Ленин.

Получают ли учащиеся завтраки?

Каков состав учащихся?

Какая политическая работа ведется среди учеников и кто ее возглавляет?»

У Авангарда заблестели глаза. Да это же его жизнь!

Но опять быстрые и точные вопросы направили его к главному. Когда он рассказывал, как они, комсомольцы-учащиеся, демонстративно порвали с ОУЧем, Ленин нагнулся, переспросил:

— С кем порвали?!

Авангард объяснил, что ОУЧ — это Объединение учащихся, но там засели скауты, бывшие гимназисты, которые только и знают что устраивают танцульки с фантами…

Он вспомнил фразу из резолюции, принятой укомом комсомола:

«ОУЧ портит наше классовое сознание и уводит в сторону от пролетарской революции!»

Ленин сощурился:

— Кто это сказал?

— Это мы сами! — с самолюбивой ноткой в голосе ответил один из авторов резолюции.

— Мысль верная, но шаг неверный! — серьезно сказал Ленин. — Не надо было выходить из объединения! Наоборот, на каждом собрании нужно разоблачать всю эту обывательскую чепуху… Разъяснять молодежи, с кем ей идти… Вы согласны?

Авангард молчал. У него начали гореть уши.

— Позвольте нескромный вопрос? — чуть улыбнулся Ленин. — Сколько вам лет?

Опять стрелки повернулись в его сторону, подобрались вплотную.

— Скоро шестнадцать! — ответил Авангард с затаенной грустью.

— Скоро шестнадцать! — повторил Ленин. — Чудесно!.. Начало жизни. Но уже многое пережито и понято! Найден верный путь! — Глаза его заискрились. — С белогвардейцами скоро покончим, начнем восстанавливать, строить… Вы уралец, да? — быстро спросил он. — Знаете, кем вы должны стать? — Он торжествующе посмотрел на Авангарда и сам ответил на свой вопрос: — Горным инженером! Обязательно! Учиться будем, — сказал он со страстной настойчивостью. — Все пойдем учиться!

Авангард смятенно улыбнулся. Он вспомнил о своих друзьях, о своих ребятах, увешанных оружием. И сам он думал только об одном: конь, грызущий мундштук, роняющий нетерпеливо пену, казацкая бурка или гимнастерка в тугих ремнях, сабля и планшет через плечо, как у того краскома, который принимал в Торцеве парад всеобуча…