При оценке характера исторической эпохи, в которой жили и действовали данные личности, иногда высказывается даже такое весьма крайнее суждение: чтобы знать историю своей страны, современному японцу, оказывается, совершенно необязательно проникать слишком далеко в глубь веков, а достаточно ограничиться рассматриваемой эпохой, ибо все то, что происходило в этой стране до этого, никакого отношения к отечественной истории не имеет. Отсюда следует вести и отсчет национальной истории. Причем говорится это так, словно речь идет о событиях, которые до этого разворачивались будто бы не на японской территории, а в каком-то другом государстве[645]. Нет необходимости доказывать всю тенденциозность и претенциозность такой точки зрения.
При всем том, если уж речь зашла об истоках современного японского государства, а точнее говоря, о формировании предпосылок создания такого государства, то в значительной мере они закладывались именно в то время. В этом смысле XVI век в истории Японии занимает особое место. Он был и бурным и решающим, став своего рода водоразделом, четко отграничив новое время от средневековья.
В ходе строительства новой Японии Тоётоми Хидэёси сыграл, несомненно, более значительную роль, чем рано сошедший с политической арены Ода Нобунага и даже Токугава Иэясу, хотя основная деятельность последнего как руководителя государства приходится уже на начало XVII века. Можно утверждать, что, по существу, Хидэёси создал токугавскую Японию, а Иэясу получил ее уже в относительно готовом виде.
Переломный момент японской истории, связанный прежде всего с именем и деятельностью Тоётоми Хидэёси, был насыщен не только ожесточенными межфеодальными войнами, острыми социальными конфликтами и крупными политическими событиями, но и глубокими социальными сдвигами, отражавшими, в сущности, переход японского феодализма от одной его стадии, или формы, к другой, более зрелой.
Вполне естественно, что личность Тоётоми Хидэёси, оставившего глубокий след в памяти своего народа, является предметом постоянных научных изысканий. Существующая в Японии литература о нем огромна. К сожалению, нередко даже в солидных исследовательских трудах Хидэёси предстает не просто как выдающаяся историческая личность, много сделавшая для прогресса своей страны, а как великий герой, чьи подвиги и дела описаны в радужно-возвышенных тонах, что, несомненно, ведет к отступлению от строго научного принципа, придерживаясь которого только и можно правильно понять, и осветить такую важную и сложную проблему исторической науки, каким является вопрос о роли личности в истории.
Сложность этой проблемы обусловлена не тем, что она трудна для исследования и понимания, а прежде всего тем, что почти всегда песет на себе печать острых идеологических наслоений. Даже те деятели, которые жили в далекие от нас времена, нередко оказываются в фокусе современной идеологической борьбы, и вокруг них разгораются острые дискуссии. Оценка исторических личностей находится подчас в прямой зависимости от политических интересов определенных классов и социальных групп.
В этом проявляется, с одной стороны, органичная связь времен, взаимодействие истории и современности, а с другой — весьма произвольное, субъективистское толкование этой проблемы, когда пытаются искусственно «приподнять» ту или иную историческую личность и использовать ее для решения современных проблем идеологии и политики.
При оценке роли личности в истории очень важно придерживаться как главного ориентира принципа историзма. В. И. Ленин подчеркивал не раз, что самое надежное и необходимое в общественной науке состоит в том, чтобы любую проблему и любое явление рассматривать исторически, т. е. непременно учитывать основную историческую связь, «смотреть на каждый вопрос с точки зрения того, как известное явление в истории возникло, какие главные этапы в своем развитии это явление проходило, и с точки зрения этого его развития смотреть, чем данная вещь стала теперь»[646].
Только такой методологический принцип позволяет лучше и глубже понять саму историческую личность, которая, будучи порожденной определенной эпохой и в силу этого тесно связанной со своим временем, не является статичной, а находится в процессе движения и развития, и через нее рельефнее и выразительнее представить и многообразие исторической жизни. Через историческую личность и ее эпоху отчетливее прослеживается также единая и непрерывная связь и взаимодействие прошлого, настоящего и будущего.
Поэтому одинаково неправомерно как искусственно отрывать личность от исторической эпохи и рассматривать ее изолированно, вне контекста сложных коллизий и острых противоречий эпохи, отражающихся на делах и поступках исторических деятелей, так и недооценивать возможность этих личностей воздействовать на исторический процесс. Видеть сложный механизм взаимодействия исторической личности и исторической эпохи, воспринимать исторического деятеля со всеми проблемами, трудностями и противоречиями — необходимое условие правильного и всестороннего истолкования его жизни и деятельности, его роли и места в национальной и мировой истории.
Исторический подход предполагает всесторонний учет как законов развития самой личности, так и факторов, влияющих на ее формирование и поведение, непосредственно вытекающих из характера и особенностей исторической эпохи. Как правило, различные этапы в становлении и развитии исторической личности имеют свои отличительные черты, и нередко в разные периоды один и тот же человек ведет себя по-разному, и эти его жизненные этапы очень разнятся между собой, один не похож на другой, а порой они даже противоречат друг другу.
В мировой историографии, в том числе и в японской, часто сталкиваются две крайности при трактовке этой проблемы: одни авторы склонны видеть в деятельности исторических личностей главную и чуть ли не единственную пружину общественного развития, другие же, наоборот, правильно воспринимая необходимость всесторонне учитывать всю совокупность исторической жизни, тем не менее принижают роль и значение исторических деятелей, фактически с большими оговорками признают за ними реальную и достаточно активную силу, способную в сильной степени воздействовать на исторический процесс, ускоряя или замедляя его.
В свое время Г. В. Плеханов в одной из лучших своих работ, «К вопросу о роли личности в истории», справедливо писал: «Великий человек придает событиям печать своей индивидуальности, но не в этом его главное значение. Он велик не тем, что его личные особенности придают индивидуальную физиономию великим историческим событиям, а тем, что у него есть особенности, делающие его наиболее способным для служения великим общественным нуждам своего времени, возникшим под влиянием общих и особенных причин»[647]. Причем воздействие личностей на ход общественного развития, отмечал Г. В. Плеханов, может быть даже очень значительным, но «как самая возможность подобного влияния, так и размеры его определяются организацией общества, соотношением его сил. Характер личности является «фактором» общественного развития лишь там, лишь тогда и лишь постольку, где, когда и поскольку ей позволяют это общественные отношения»[648]. И далее: «Влиятельные личности благодаря особенностям своего ума и характера могут изменять индивидуальную физиономию событий и некоторые частные их последствия, но они не могут изменить их общее направление, которое определяется другими силами»[649].
Что касается японской историографии, то даже в новейших публикациях, посвященных жизни и деятельности Тоётоми Хидэёси, можно встретить такие, например, утверждения, что Хидэёси пользовался чуть ли не полной поддержкой народных масс, что это был «стопроцентный» японец и поэтому все, что он совершал, как хорошее, так и плохое, имеет полное оправдание, что его идеи находятся в сердцах современных японцев и т. д. и т. п.[650]. Разумеется, подобные односторонние рассуждения лишь привносят определенный элемент национализма в оценку личности Хидэёси, они не содействуют воссозданию правдивого образа этого исторического деятеля, его действительной роли и места в японской истории.
Если следовать принципу историзма, то необходимо прежде всего четко различать неодинаковые по своему характеру и значению периоды или этапы в деятельности Тоётоми Хидэёси. Можно выделить три таких периода. Первый охватывает примерно 25 лет — с того момента, когда Хидэёси впервые вступил в армию Ода Нобунага и до неожиданной гибели последнего в 1582 году. Это было время расцвета военного таланта Хидэёси, его блестящих побед во многих боевых сражениях. Второй приходится на первые годы пребывания Хидэёси у власти. Именно на эти годы падает наиболее активная не только военная, но и государственная деятельность, когда он провел в жизнь немало передовых для того времени реформ, имевших своими последствиями глубокие изменения в социально-экономической структуре и политической системе средневековой Японии. И, наконец, третий охватывает последние годы его жизни, главным образом после начала развязанной им агрессивной войны против Кореи, войны, которая фактически перечеркнула многое из того, что было создано им в предшествующие годы.
Только объективный анализ деятельности Тоётоми Хидэёси во всей совокупности как прогрессивных, так и реакционных ее сторон позволит воссоздать правдивый образ этой незаурядной исторической личности, воспроизвести живую картину той далекой эпохи.