Желая уклониться от обсуждения каких бы то ни было вопросов, сидевший рядом с премьер-министром высокопоставленный чиновник поднял бокал:

— Мы искренне уважаем вас, господин премьер-министр, за вашу рассудительность и проницательность…

Премьер-министр прервал чиновника и продолжил свою речь.

— Мы согласны принять, учитывая предложение вашего правительства, русского советника. Уверен, что он окажет нам помощь в деле укрепления независимого монгольского государства. В свою очередь, в целях упрочения отношений между двумя нашими странами мы желали бы иметь своего представителя в вашей стране. Я имею в виду гуна Доржийн Очира, он сейчас здесь, в этом зале.

Премьер-министр повернулся к Доржийн Очиру и представил его всем присутствующим. Тот поднялся со своего места и, поклонившись, сказал:

— Благодарю за доверие, господин премьер-министр! Сделаю все, что в моих силах, чтобы его оправдать.

В зале воцарилась тишина; чиновники переглядывались, как бы спрашивая друг друга: «Как понимать этот демарш главы монгольской делегации? С какой стати мы должны принять и аккредитовать у себя какого-то гуна?»

— Прошу прощения, господин премьер-министр! — первым нарушил затянувшееся молчание все тот же высокопоставленный чиновник, сидевший рядом с Намнансурэном. — Нам не совсем понятно ваше последнее заявление. Мы, пожалуй, можем продлить пребывание гуна Доржийн Очира в столице, познакомить его с различными промышленными предприятиями, но не более того…

— Уважаемые господа! Весьма признательны вам за внимание и заботу, — спокойно ответил Намнансурэн. — Особо хотелось бы поблагодарить вас за любезное согласие принять у себя в столице нашего представителя гуна Доржийн Очира, и пользуюсь случаем довести до вашего сведения, что наше правительство наделило гуна Доржийн Очира правами полномочного посла Монголии в России.

Чиновники снова начали переглядываться, шептаться. Наконец с места поднялся самый старший из них и сказал:

— Просим прощения, уважаемый господин премьер-министр! Но принять или не принять гуна Доржийн Очира в качестве полномочного посла Монголии может решить только государь. В нашу компетенцию это не входит…

— А как скоро нам станет известно решение государя?

— Еще раз извините, господин премьер-министр! Точно ответить на этот вопрос я не могу. Может быть, через три дня, а может, через три года. Не исключено также, что сразу же после предстоящих тройственных переговоров…

«Три года? — подумал Батбаяр. — А что, спрашивается, эти три года будете делать вы, если без царя не в состоянии решить ни одного важного вопроса?»

Вечером на обратном пути в Петербург Батбаяр спросил у Соднома, почему господин так настаивал на том, чтобы русские приняли гуна Доржийн Очира. Содном, не задумываясь, ответил:

— А как же иначе, дурья твоя башка! Этот ход господин наш, видать, обдумал заранее.

— Как?

— А вот как! Если Россия примет гуна Доржийн Очира в качестве полномочного посла Монголии, значит, она признает и само наше независимое государство!

«Да, мудреное это дело — политика, — размышлял Батбаяр. — И так старался наш господин, и этак. Но этих русских, видно, не проведешь. Хитрые они». Теперь Батбаяр понял, что имел в виду Намнансурэн, когда говорил, что у него есть какие-то соображения…

Накануне отъезда премьер-министр пригласил к себе в номер членов делегации и, когда был подан обед, и остатки архи, привезенной из Монголии, разлиты по рюмкам, обратился ко всем:

— Друзья мои! Какие же вы везете подарки вашим женам и детям? Ну что ж, погуляли, поездили мы с вами вволю. Верно говорится: «На хана нет узды, на нойона — недоуздка». Итак, если кому-то нужны деньги, не стесняйтесь, говорите.

Съездили мы не напрасно. Возвращаемся не с пустыми руками. Займ нам предоставили, оружие продали. Только пошли бы эти деньги на дело. Не промотали бы их… Не наша вина, друзья, что не удалось добиться главного: признания Россией нашего суверенитета. Да и в любой другой стране мы вряд ли нашли бы большее понимание, чем здесь. Зато здесь, в России, мы поняли, что многие люди с сочувствием относятся к нашим стремлениям. Что будет дальше? Как говорится, поживем, увидим!

В день отъезда монгольской делегации утром в гостиницу пришел Бавгайжав. Он всем пожал руку, пожелал счастливого пути, а Батбаяру сказал:

— Тумуржав просил передать тебе большой привет!

Батбаяр растерялся. Ведь рядом стоял премьер-министр и, конечно, слышал, что сказал Бавгайжав. «Вдруг начнет допытываться, кто такой Тумуржав. Что я ему скажу?» Однако Намнансурэн сделал вид, что ничего не слышал.

— Приезжайте к нам еще, непременно! — обратился Бавгайжав ко всем. — В следующий раз наш город не покажется вам таким мрачным и неприветливым.

Он поклонился и вышел из номера. Премьер-министр проводил его взглядом и, когда за ним затворилась дверь, задумчиво произнес:

— Бавгайжав вобрал в себя лучшие черты русского человека, честный, прямой, без тени лицемерия, с такими, как он, можно говорить откровенно и спорить. Неспроста, видно, монголы считают, что именно северная сторона приносит удачу и благоденствие.