– Конечно, малыш. Уже скоро осень, ему надо искать дом, подружиться с другими лягушками. А от кошек он может спрятаться в воде, видишь, как здорово.

Катя со вздохом сожаления отпускает лягушонка на берег. Мне хорошо. Меня уверенно обнимают Ванькины руки, светит солнце, не отпуская даже намеков на близкую осень. От воды несёт прохладой, и я даже не грущу, что мой отпуск закончился. Надо отправлять своих ребят в дальнейший путь, в среднюю школу.

– Пойдем домой? – Ваня чуть целует меня в щеку.

– Пойдем, – улыбаюсь я.

ЭПИЛОГ, ЭПИЗОД ВТОРОЙ.

–  Уже можно открывать глаза? – Ваня не терпеливо крутит головой, я прикрываю его глаза ладонью и веду в комнату.

– Еще секундочку. Вот, ещё шаг. Садись на постель…сейчас я делаю шаг назад… открывай!

Я отступаю в сторону и развожу руки, кручусь на месте, позволяя Ваньке разглядеть меня со всех сторон.

– Бог мой! Да это же то самое платье!

– Дааа. Представляешь, мама его сохранила.

– Святая женщина. Да это же моя самая сокровенная фантазия с десятого класса!!! Скорее иди сюда, я буду его снимать!

Я смеюсь и отдаюсь на волю его рукам. А потом мы лежим на постели, и мне так хорошо, что думается, сильнее быть не может.

– Машка, выходи за меня замуж.

Оказывается, может. Я зажмуриваю глаза, затем приоткрываю один и гляжу на него. Он роется в шкафу чертыхаясь.

–  Где же оно…Я же купил, готовился.

Наконец встаёт на одно колено и протягивает мне открытую коробочку. В ней кольцо.

– Маша, ты согласна стать моей женой?

– Сидоровой Марь Иванной? – я делаю вид, что задумалась. – Да я всю жизнь об этом мечтала!

ЭПИЛОГ, ЭПИЗОД ТРЕТИЙ.

Я стою в торжественно украшенном зале и дико волнуюсь. Я отправляла Ваньке фотографии, но насчёт посещений в роддоме было очень строго. А папой Ваня становится первый раз. Он стоял, взволнованно одергивая галстук, с огромным букетом цветов. Катю из-за букета не видно вовсе. Наконец, включается музыка, медсестра выносит красивый в кружевах кулек. В нем – наш сын. Начинается суматоха, все родные, а у Вани их много, хотят заглянуть в кулек. А я прижимаю его к груди и чувствую как счастье наполняет каждую клеточку моего тела. Ваня всех расталкивает, приобнимает меня и смотрит на ребёнка.

– Какой он красный! Ты уверена, что его не подменили случайно?

Я смеюсь, а он бережно забирает у меня сына и садится на колено, чтобы Катя могла посмотреть. Катя заглядывает благоговейно и касается маленькой щечки подушечкой пальца, едва-едва. Вздыхает. Сын открывает глаза и смотрит на свою сестру мутным пока ещё взглядом серо голубых глаз.

– Какой же красивый.

У меня слёзы опять подкатывают к самому горлу, я старательно моргаю, прогоняя их, не потек бы макияж. Сажусь рядом, обнимаю одной рукой Катюшку, другой мужа. Щелкают вспышки, фотограф увековечит этот момент для семейной хроники.

– Мам, а ты ведь тоже Федина мама?– я киваю.–А дядя Ваня Федин папа? А он мой брат? Тогда, может, и дядя Ваня мой папа?

Я замираю и смотрю на Ваню. Жилка на его шее опять бешено бьётся, и что-то он подозрительно часто моргает, как я недавно.

–  Конечно, я уже давно твой папа, просто признаться стеснялся.

– Папа, – пробует слово на язык Катя.

Я всё-таки плачу. А потом мы едем домой, Ваня наклоняется ко мне и шепчет на ухо, чтобы никто не услышал:

–  А то, что он такой красный, не переживай. Он просто лягушонок, как папа. А потом его поцелует принцесса, и вуаля, прынц.

   Конец.

2017 год