Глава 9

У нас не принято проектировать гробницы в форме металлических цилиндров высотой в двести футов. Но если бы такое вошло в моду, то эта опора на Икс-13 произвела бы сенсацию: я имею в виду — в качестве гробницы. Она была холодной, сырой и темной, а три крохотных светлячка — наверху, посередине и внизу — не только не рассеивали, а наоборот, акцентировали эту тьму. В ней было жутко, мрачно, гулко, и человеческий голос, отдаваясь эхом в этом черном пещерном помещении, звучал как зловещий и роковой глас ангела смерти, произносящего ваше имя в день Страшного Суда. Таким и должно быть место, куда вы попадаете после своей смерти, подумал я мрачно. А я попал в него еще до смерти… Впрочем, «до» или «после» — это уже не имело значения, когда истекают последние минуты жизни.

Как гробница эта опора прекрасна, как путь куда-либо ужасна, единственным средством связи между верхом и ее основанием был ряд железных лестниц, вмонтированных в стенки опоры. Их было двенадцать. В каждой по 15 ступенек и никаких площадок, чтобы перевести дух. То ли из-за тяжелого мешка, висевшего у меня за спиной, то ли из-за того, что ступеньки были такими мокрыми и скользкими, что приходилось вцепляться в них изо всех сил, но мышцы моих рук вскоре начали сильно болеть. Еще раз такое расстояние я бы не преодолел.

Обычно, когда человек приходит в незнакомое место, хозяин идет впереди, но Вайланд не воспользовался этой привилегией. Может быть, он испугался, что, если он начнет спускаться первым, я воспользуюсь случаем и двину его по голове, чтобы сбросить вниз, где он найдет свою смерть на металлической площадке у основания опоры? Как бы то ни было, первым спускался я, еще двое мужчин следовали за мной. Ларри и генерал остались наверху, но едва ли кто-нибудь мог подумать, что Ларри может быть сторожем. Генерал был свободен в своих действиях. Вайланд, видимо, не боялся, что тот воспользуется своей свободой ему в ущерб. Раньше мне это казалось необъяснимым, но теперь я уже знал причины или думал, что знал.

— Откройте люк, Чибатти! — приказал Вайпанд.

Один из мужчин нагнулся и отодвинул крышку люка. Я глянул в узкий металлический цилиндр, который соединялся с входным отверстием батискафа, и сказал Вайланду:

— Полагаю, вы знаете, что должны наполнить этот отсек водой, когда отправитесь за своим сокровищем?

— Как, как? — Он подозрительно посмотрел на меня. — Зачем?

— Значит, вы собираетесь оставить его так? — спросил я, почти не веря, что он серьезно так думал. — Обычно такого рода отсек заполняется водой в тот момент, когда начинается погружение, но погружение начинается на поверхности. Мы же находимся на глубине ста тридцати футов. Разумеется, камера эта выглядит очень прочной, она выдержит вдвое большее давление, но одно я знаю точно: она окружена вашими резервуарами с бензином, почти восемь тысяч галлонов, и их дно непосредственно открыто морю. Давление внутри этих резервуаров соответствует давлению воды извне, поэтому их стенки сделаны из тонкого листового металла, и этого вполне достаточно. Но если в вашей камере будет только воздух, она не выдержит давления воды и море раздавит ее, как яйцо, бензин вытечет, батискаф потеряет плавучесть, и вы сядете на дно на глубине 450 футов. И останетесь там до скончания века.

Как ни трудно было разглядеть при тусклом освещении, я мог бы поклясться, что лицо Вайланда побледнело.

— Брайтон мне никогда этого не говорил… — Он сказал мне это каким-то зловещим шепотом и с дрожью в голосе.

— Брайтон! Ваш друг инженер? — И так как он ничего не ответил, я продолжал: — Я так и думал! Он ведь не был вашим другом. Он работал под дулом пистолета, не так ли? И знал, что, когда выполнит то, что вам нужно, кто-нибудь нажмет курок этого пистолета. Зачем же, черт возьми, он стал бы вас предупреждать!

Я отвел от Вайланда глаза и снова вскинул на плечо мешок..

— Вам нет необходимости сопровождать меня дальше. Я буду нервничать.

— Думаете, я пущу вас одного? — спросил он холодно. — Чтобы вы устроили там какой-нибудь фокус?

— Не валяйте дурака. — сказал я, чувствуя, как сильно устал. — Я мог бы стоять перед пультом управления или предохранителем и делать вид, что не могу разобраться, — и ни вы, ни ваши друзья все равно ничего бы не поняли. Нет, в моих же интересах привести эту машину в действие и как можно скорее покончить с этим делом. Чем скорее, тем лучше для меня. — Я посмотрел на часы. — Сейчас без двадцати одиннадцать. Чтобы выяснить, в чем дело, мне понадобится часа три. И это — самое меньшее. В два часа я сделаю перерыв и постучу по крышке люка, чтобы вы меня выпустили.

— В этом нет необходимости. — Вайланду по-прежнему все это не нравилось, но, так как он не мог усмотреть ни в чем предательства с моей стороны, он согласился. — В отсеке имеется микрофон, соединяющийся с помощью системы проводов с тем помещением, где мы были. Имеется и кнопка вызова. Когда будет готово, скажите.

Я кивнул и полез по ступенькам, отвинтил крышку люка, ведущую в первый, заполняемый водой отсек батискафа, прополз внутрь, захлопнул и герметически задраил за собой люк и, наконец, очутился в камере.

Ничто не изменилось. Все было так, как я и помнил. Отсек был просторнее, чем на более ранней модели, которая послужила основой, и не круглый, а слегка овальный. Этим самым немного была утрачена степень прочности, но зато это с лихвой компенсировалось тем, что в этом батискафе можно было гораздо свободнее двигаться, а так как эта модель предназначена для работы на глубине не более 2600 футов, то относительная потеря прочности не имела большого значения. Из трех иллюминаторов один находился в полу и был сконструирован как дверь, в форме обращенного внутрь конуса. Благодаря этому давление водной массы только плотнее прижимало его к проему. Они выглядели ужасно хрупкими, эти иллюминаторы, но я знал, что специально изготовленный материал мог выдерживать давление 250 тонн, то есть гораздо более высокое, чем то, которое фактически было на глубинах, где предстояло работать батискафу.

Сам отсек был конструктивным шедевром. На одной стене — если можно назвать стеной примерно одну шестую часть сферы — размещались инструменты, коробки с предохранителями, пульты управления и разнообразное научное оборудование, использовать которое не входило в их планы. На одной из сторон были ручки и кнопки управления: включения скорости, движения вперед и назад, включения и выключения прожекторов и другие. И наконец, искусное устройство для поглощения выдыхаемой углекислоты и регенерации кислорода.

Было здесь и еще одно устройство, которого я прежде не видел, и это меня озадачило. Это был реостат с делениями ускорения и замедления хода, а под ним табличка: «Управление буксирным тросом». Я не мог понять, что это означает, но через две-три минуты все же догадался: должно быть, Вайланд, точнее, Брайтон по приказанию Вайланда придумал способ прикрепить батискаф к какому-то тяжелому кольцу или скобе у основания опоры. Цель состояла не в том, чтобы притянуть батискаф обратно к опоре, если бы что-нибудь оказалось не так, для этого потребовалось бы гораздо более мощные двигатели, а в том, чтобы решить простую навигационную задачу: найти дорогу обратно к опоре.

Я включил прожектор, отрегулировал направление луча и посмотрел в нижний иллюминатор у моих ног. Внизу отчетливо виднелся глубокий крупный след — место, где опора упиралась в морское дно, когда ее спускали до упора.

Теперь, по крайней мере, я понял, почему Вайланд не очень-то возражал против того, чтобы я работал один. Казалось бы, приведя батискаф в движение, я сумел бы ослабить резиновое кольцо, которое соединяло батискаф с цилиндром, и поплыть навстречу свободе и безопасности. Однако на самом деле тяжелый трос приковал меня к опоре Икс-13. Вайланд мог быть достаточно манерным в отношении одежды и стиля речи, но это ему не мешало быть весьма проницательным и практичным.

Помимо инструментов и механизмов на той стене ничего не было, да и сам отсек был пуст, если не считать трех складных стульев с брезентовыми сиденьями, привинченных к внешней стене, и полки, где помещались фотоаппараты и другие фотопринадлежности.