— Я знаю, что у тебя есть еще три недели испытательного срока, прежде чем ты решишь, что будешь делать, как маг, — медленно сказал он. — Я просто хочу, чтобы ты знала: каким бы ни был твой выбор, у тебя всегда будет здесь дом и семья. Но если ты решишь претендовать на нейтральную позицию, я с радостью подпишу твою рекомендацию для Совета Магов, хотя мы предпочли бы, чтобы ты была здесь, с нами.

Я почти мгновенно расплакалась, когда Элтон сжал мои руки, затем поцеловал меня в лоб и встал, жестом приказав Уэйду увести меня. Я улыбнулась нашей Команде Отбросов и Тобе, их любовь, казалось, исцелила мое разбитое сердце.

Элтон был прав. Мне не нужны были живые Хайрам и Эстер Мерлин, чтобы иметь семью. Мне даже не нужна была та женщина, которую я видела через ловца снов, может быть сестра моего отца, тетя или что-то в этом роде. У меня были Смиты в человеческом мире. И у меня здесь новые друзья, которые были готовы рисковать ради меня. Семья — это не то, где ты обязательно рождаешься.

Мое магическое путешествие только начиналось. В этом магическом обществе были некоторые довольно досадные недостатки, и элитарность, и удушающие правила были слишком большими, чтобы справиться с ними одновременно, но было место для обучения и развития. Не только для меня, но и для них тоже.

Ковен не был совершенным, но они все пытались быть лучшими версиями самих себя, даже когда не знали, каким путем идти или что делать, чтобы достичь этого. И я была прямо там, с ними, в настоящем времени, стремясь к той же цели.

Лучшая версия меня — Харли Смит собиралась остаться, причудливо привязанная к своей жизни приемного ребенка в человеческом мире.

С другой стороны, Харли Мерлин, хотя ее и считали Посредственностью, еще не нашла свой Эсприт, она только начинала. И если это бурное начало, наполненное запретными чарами и кровожадными горгульями, было хоть каким-то знаком, что путешествие должно было стать еще более ухабистым в будущем.

И это круто. Я буду готова.

Глава 34

Я проспала большую часть недели. Все, что произошло с первой ночи с Уэйдом в казино, наконец-то настигло мое тело. Команда Отбросов приходила по очереди, в основном с горячим кофе и китайской едой на вынос. Они ввели меня в курс дела по очистке и организовали частные занятия со всеми наставниками.

Уэйд снова стал своим обычным напыщенным придурком, и меня это устраивало. Его сарказм был моим эмоциональным якорем, буквально. Я нуждалась в нашем подшучивании, чтобы нормально функционировать и обрабатывать каждую деталь моего существования, особенно открытия, которые мы сделали о моей семье.

Настанет время, когда я сяду и буду рыться в архивах, по одной странице за раз, пока не узнаю все, что смогу, о своем отце, матери и, самое главное, о Кэтрин Шиптон. Она все еще была жива и чрезвычайно опасна. У меня счеты с этой ведьмой.

В окна лилось солнце. Моя последняя гостья, Астрид, вчера вечером оставила шторы раздвинутыми. Я заснула, глядя на звездное небо. Я села, потянулась и почесала затылок. Повязка действительно раздражала, поэтому я решила развязать ее и снять. Во всяком случае, рана на горле почти полностью зажила.

Я встала с кровати и посмотрела на себя в зеркало. Вокруг моей шеи все еще были багровые синяки, и зашитая дыра, оставленная пуговицей Сантаны, плюс еще несколько синяков на моих плечах и руках. Но, кроме этого, я выглядела так, будто определенно доживу до следующего дня. Но эта пуговица должна была оставить шрам.

Мои ярко-рыжие волнистые волосы были слегка спутанными. Мои небесно-голубые глаза теперь напоминали мне Финча. Я даже обрадовалась этому, потому что это заставило меня сосредоточиться на том, что было дальше: найти Кэтрин и бросить ее в Чистилище вместе с сыном. После того, как я разобью ей лицо, конечно, за то, что она сделала с моей семьей.

Я выдохнула, выудила из заднего кармана джинсов записку отца и перечитывала ее снова и снова.

«Харли, мне так жаль, что я так с тобой поступаю, но другого выхода нет. Оставайся в безопасности. Будь умницей. Я люблю тебя. Папа».

Какой отец стал бы делать то, что сделал он? Он и Кэтрин сожгли мою мать заживо. Я проглотила слезы, скомкала записку и бросила ее в мусорную корзину. Она ударилась об нее и отскочила назад, затем упала на пол и исчезла под моей кроватью.

Мне не нужна была эта его видимость, эта куча лжи от человека, который убил мою мать. Впрочем, там было много того, чего я еще не знаю. И одно воспоминание о нем не соответствовало тому, что писали газеты или даже говорил Финч, совсем нет. Но его судили и осудили.

Он не признал себя виновным.

Неужели я позволяю своему горю взять верх надо мной? Может быть, есть хоть намек на то, что мой отец сказал правду?

Испытывая угрызения совести из-за того, что выбросила сообщение, которое столько лет держало меня в здравом уме, я опустилась на пол и достала из-под кровати смятую записку. Только теперь, увидев ее снова через несколько дней, я вспомнила о шкатулке, которую дал мне Элтон. Я вытащила ее и оставила записку отца на полу рядом со мной.

Я перевернула коробку пару раз. Все гравюры были символами, которые я видела раньше, хотя я не могла точно сказать, где именно. Они просто казались знакомыми. Сама шкатулка была размером с обычную книгу, с перламутровыми вставками в виде нежных цветочных узоров на боках и на крышке. Гравюры следовали за линиями лепестков и листьев, как слова, затерянные в изображении, спрятанные далеко и видимые не для всех.

Замок казался странным, отлитым из чистого серебра, с закрученными линиями, ведущими в замочную скважину. На крышке было изящно выгравировано имя моей матери. Эстер Мерлин. Я попытался открыть ее маленьким швейцарским армейским ножом, который держала в кармане, но она даже не сдвинулась с места.

Затем я заметила текст, написанный внизу. В последний раз, когда я пыталась её открыть, я была так утомлена и расстроена, что даже не видела надписи. Это было ясно, все написано прописными буквами. «Кровь, гуще, чем вода».

Я знала эту фразу. Я читала её раньше. Черт возьми, я и сама это сказала, совсем недавно.

— Кровь гуще воды, — пробормотала я, рассеянно проводя указательным пальцем по замочной скважине.

Острый укол поразил меня, и я ахнула, посасывая окровавленный кончик. Что-то прокололо мне кончик пальца.

— Подожди, — пробормотала я, пробуя на вкус собственную кровь, затем подняла коробку, чтобы получше рассмотреть замочную скважину. — Ага, вот ты где.

Я увидела крошечный стальной кончик иглы, остекленевший в моей крови. К моему удивлению, он скакнул обратно внутрь, и изнутри послышался звук маленьких механических колес. Через три громких щелчка крышка открылась.

— Ух ты!

Шкатулка была обита черным бархатом, а внутри лежали три предмета. Я задержала дыхание на несколько секунд, мой взгляд метался между уколотым пальцем и содержимым коробки. Святые угодники.

Дрожащими руками я вытащила первый предмет. Это была фотография Хайрама и Эстер Мерлин, задолго до того, как у них появилась я. Они выглядели молодыми и беззаботными, элегантно одетыми на фоне сверкающего бального зала. Мой отец был одет в костюм-тройку, его черные волосы были аккуратно зачесаны по бокам, небесно-голубые глаза сияли в камеру. Да, во мне определенно была его часть. Я так отчетливо видела его там. Глаза, веснушки, форма его носа… все это я.

Моя мать была великолепна в своем черном вечернем платье, ее ярко-рыжие волосы были уложены в стильную прическу, с жемчужными серьгами и капелькой красной помады. Она выглядела знакомой, но я не могла сказать, где видела ее раньше. Форма ее лица была моей, как и волосы. Ее игривая улыбка эхом отозвалась во мне. Может быть, именно там я видела Эстер Мерлин раньше. В зеркале.

Они казались счастливыми и влюбленными, обнимая друг друга и улыбаясь, как будто впереди были только хорошие дни. Они мало что знали.

Я вытерла слезы с глаз и положила фотографию обратно внутрь, перейдя к следующему объекту, колоде игровых карт с классическим дизайном, каждая из которых была тщательно расписана вручную и лежала в толстой картонной коробке. На обороте было сообщение. Убей их, Голубка!