Мелани стоит в паре метров от меня и с ужасом взирает на раздевающегося больного. Я готов броситься к ней, но мое тело словно окаменело. Господи! Как же я скучал по ее душе. Кажется, доктор Зиннер будет не особо рад рецидиву моей болезни.
Но внезапно происходит то, отчего моя радость сменяется шоком: один из санитаров, выводя вопящего и брыкающегося Стэнли, случайно задевает плечом Мелани, та же отшатывается и налетает бедром на угол стола. Шипит и трет место ушиба. Я чувствую ее боль!
Мелани поворачивается и смотрит на меня, тут же приходит холодное понимание происходящего. Оно обрушивается на меня, будто мне на голову вылили цистерну ледяной воды. Только сейчас я замечаю, что «Мелани» одета в другую одежду, волосы не так вьются и, главное, этот взгляд — будто ты смотришь в дуло пистолета.
— Варвара…
— Привет, Рэйнольд. А я к тебе. — Она стоит и, как сестра, стеснительно опускает глаза. Господи! Как же она похожа на нее! Нереально. Уж лучше призраков видеть, чем из плоти и крови видеть человека, который до боли напоминает твою любимую. — Слушай, надеюсь, ты не из буйных?
Она оглядывается на выход, через который только что увели Стэнли, и с опаской делает шаг чуть назад от меня. Когда она говорит, я понимаю, что это не моя Мелани, это Варвара: у нее голос грубее, чем у любимой, и резче.
— Нет. Я не буйный…
— Отлично! Мне нужно с тобой поговорить где-нибудь. — Я кошусь на кресло, где только что сидел. Журналы все еще разложены на столе, словно подтверждая, что все происходящее не сон.
— Нет. Давай не здесь. Времени мало. А нужно о многом поговорить.
Я делаю пас рукой, приглашая к выходу. Не могу даже слова произнести, чувствую себя истуканом. На негнущихся ногах иду к своей комнате, постоянно оглядываясь на Варвару.
Войдя в тишину помещения, я смотрю на нее и постоянно мысленно одергиваю, что это не Мелани, это всего лишь сестра. Пусть будет проклята вся генетика Инициированного мира!
— У тебя уютно. — Варвара оглядывает помещение, при этом как-то настороженно, будто опасается, что я сейчас нападу на нее или из моего шкафа вылезет маньяк.
— Присаживайся. — Я предлагаю ей стул, а сам отмечаю, насколько у меня хрипит голос. Откашливаюсь. Варвара садится и глядит на меня. Твою мать! Что с ней сделалось? Неужели душа Мелани вселилась в нее и изменила ей внешность?
— Знаешь, мне тяжело говорить с тобой, когда ты постоянно молчишь и смотришь на меня… так!
— Как?
— Будто я… Аня. — Она глухо произносит имя, которое ей ближе и дороже. Поэтому меня даже не задевает это. Если бы Варвара назвала сестру Мелани, было бы больнее.
— Прости… Ты изменилась. Невероятно стала похожа на сестру.
Она кивает и теребит в руках молнию от куртки. Черт! Даже движения, как у Мелани, когда та тушевалась передо мной.
— Да. Я знаю, что изменилась. Мне уже сказали. Это все беременность! Ну и перестала сильно краситься и носить каблуки.
Ах, да! Она же беременная! Притом от Кевина. Ну что же, положение ей явно идет: лицо стало не такое хищное, стала мягче.
— И как протекает беременность? — Я спрашиваю наобум, потому что она сама попросила не молчать.
— Жесть! Кошмар просто. Сначала тошнило и спать хотелось постоянно. Я даже вес скинула! Теперь я рыдаю над фильмами Дискавери и умилительными котятами. И постоянно ем! Я никогда так много не ела. Если это моя дочь, то внутри меня растет прожорливый крокодил!
Она выпаливает это, смешно всплескивая руками. Я отмечаю, что она эмоциональней, чем Мелани, пронзительнее и жестче. Внутри нее есть тот самый Химерский стержень, который обычно именуют словом «стерва». Снова повисает неловкая пауза.
— Ты хотела поговорить…
— Да. Времени мало. Я думаю, у меня в запасе где-то часа два-три. — Она резко выдыхает, словно готовится сказать что-то. — Только не пойми, что сошла с ума… — Я хмыкаю на это заявление. Ну да, мне ли судить ее, сидя в психиатрической клинике? Она замечает мой скепсис и расслабляется — на ее лице появляется улыбка. — Понятно. Это даже хорошо. Значит, поверишь.
И она начинает мне рассказ, быстро выдавая факты, порой сбиваясь и запинаясь. Но я сижу, замерев, и впитываю каждое слово, слушая, как сердце начинает трепетать из-за надежды.
— Она сказала, что я должна найти тебя…
Я нервно сглатываю: всё, что сейчас рассказала Варвара говорит об одном — нет прогресса в лечении, и не было, я не придумывал призрака, Мелани действительно была рядом со мной, и она ушла, послав сестру, чтобы мы ее оживили.
Я встаю и начинаю нервно ходить по комнате. Хочется закурить, но сигареты я выложил на стол в гостиной возле журналов.
— Она приходила ко мне. Ее призрак, действительно, был постоянно со мной! Черт! — Я запускаю руки в волосы, хватаясь за голову. — Всё было реально! И дело не во мне! И не в таблетках!
— А! Понятно. Значит тебя еще тут и таблетками кормят. — Варвара сидит на стуле и наблюдает за моими метаниями по комнате. У меня в голове ворох обрывочных мыслей — не единой цельной, законченной.
— Дэррил… Дэррил… Я, кажется, припоминаю этого парня! Он был там, с ней, когда ты мне шею свернула! — Перед глазами внезапно, как удар кулаком в переносицу, всплывает обрывок воспоминания, искромсанного вмешательствами Моргана, сменой знаков, моей смертью: я смотрю на Мелани, которая в ужасе от происходящего, рядом с ней стоит парень, который чуть выше ее — он видел меня, энергетически чувствовал, через него я подавал знаки. — Вспомнил!
— Что?
— Я вспомнил этого парня. Он такой невысокий с чудной челкой, падающей на глаза и татуировкой на шее.
— Да! Он! — Варвара почти кричит в унисон моему возбужденному состоянию. — Ты знаешь, где он? Откуда?
— Нет. Я его видел тогда впервые.
— Аня оставила мне записку. В ней было: «Дэррил. Essentia omnium. Клан Патриций».
— Патриции находятся в другом штате — в Калифорнии. Рядом с Альфа.
— А «еssentia omnium»? Суть всего сущего? Это что еще? У нас в России так коктейль один называют. Может, он бармен?
— Не знаю. У этого определения много значений. Часто сутью всего сущего называют кровь.
Мы замолкаем и задумываемся, пытаясь понять, что хотела сказать Мелани. Неужели и вправду ее возможно оживить? Но меня же оживили! Вернули с того света. Да и, как Варвара говорит, что уже по земле ходят оживленные Мелани древние люди, которых этот самый Дэррил восстановил. Дьявольщина! Ведь я там был и ничего не помню! И, наверное, вряд ли вспомню, слишком сильно было воздействие на эту информацию. Я слышу вздох Варвары и шлепок ладоней по коленкам.
— Ладно, Оденкирк, собирайся.
Я удивленно оборачиваюсь на нее.
— Чего смотришь? Я не поеду без тебя. Ты мне нужен! Я сбежала от Химер и своей злобной тюремщицы, не просто ради того, чтобы посидеть тут и повспоминать прошлое! Так что, собирайся, и поехали искать этого колдуна, чтобы нам с тобой Аню вернул.
— Я вообще-то в больнице… — Я мямлю, глядя на суровую и самоуверенную девушку. Я такого не ожидал.
— И что? — Ее глаза задорно блеснули, а на лице появилась хитрая улыбка. — Считай, что я тебя выкрадываю! Как невест выкрадывали, так я тебя из психушки! Или ты не хочешь воскресить Анну? То есть Мелани?
Она c прищуром испытывающе смотрит на меня, я же растерянно отворачиваюсь. Варвара предлагает бежать с ней черт-те куда и черт-те зачем, вполне возможно, это ловушка — опасная, но…
Чего я думаю? Ведь у меня появился шанс вернуть Мелани? Мою любимую! ШАНС! Это даже больше, чем попытки заглушить боль. И плевать на всех врачей, Инквизиторов, Саббат и Архивариусов, которые запихнули меня сюда, вместо того, чтобы сжечь и позволить моей душе находиться рядом с моей девочкой!
— Я согласен. Бежим! У тебя план есть?
— Я сюда приехала с одним парнем, правда, он был под гипнозом, и теперь, наверное, отсыпается где-то. Да и я сильно потратилась магией, чтобы найти тебя. Но ты же нормально себя чувствуешь? Колдовать можешь?
— Да. Могу. Тогда и вправду будем ловить попутки. А там доедем до Калифорнии.
Она кивает. Я тут же скидываю халат, достаю из шкафа чемодан, костюм, обувь.
— Ты что? С чемоданом поедешь?
Я удивленно оборачиваюсь на нее.
— Я все свои вещи сожгла в отеле, оставив только деньги и всякую нужную мелочь. А ты тащишь чемодан!