Обещаю защищать

От гонки без шлема у меня заложило уши. Черт! Еще простуду подхватить могу. Я, конечно, попросил Варвару заврачевать меня, но что-то я сомневался в магии, и в тайне наделся, что не слягу с отитом. За окном закусочной начался мелкий затяжной Орегонский дождь. Сумрак лесов вокруг добавлял темноты и так в серый день, поэтому в кафетерии ярко горел свет. Я только что звонил Еве и рассказал, что в больницу вломилась неадекватная Деннард, поэтому срочно убежал и теперь прошу помощи — поколдовать и закрыть магически мой канал, чтобы эта сумасшедшая фанатка меня не нашла по энергетике оставшихся в больнице вещей. О Варваре я не проронил ни слова. Думаю, они узнают позже о ней, когда мой канал уже будет закрыт и ничего сделать не смогут. А пока, Ева сказала, что поможет разобраться.

— Итак, каков твой план действий? — Мы с Варварой поглощаем вредные гамбургеры и картошку фри, как самые голодные люди в мире. Мне после больничной кухни со здоровым питанием безумно хотелось что-нибудь из того, что запрещают есть диетологи.

— Можно вернуться в Портленд и взять билет на самолет до Лос-Анджелеса. Сэкономим день. — Я открываю карту, купленную на заправке. — Или же продолжать двигаться по I-5 N через Сокраменто. Уйдет где-то полдня-день. Поезд не рассматриваю, с него убегать всегда трудно.

— А ты шаришь в этом! — Варвара изумляется с набитым ртом, активно жуя второй гамбургер.

— Спасибо.

— Не зря тебя считают одним из лучших. Круто! — И снова переключается на еду. Я чувствую, как волна удовлетворения поднимается во мне: почему-то чертовски приятно слышать это от нее.

— Ты, кстати, тоже молодец. Ловко придумала с солью, да и с зажиганием помогла.

Она довольно делает палец пистолетом и делает невидимый выстрел. Невольно смеюсь: еще одна общая черта сестер — озорство, которое, к слову, им идет. Я сразу вспоминаю Мелани, ее наивность, открытость, смех. Спокойно, Рэй. Если путешествие сложится удачно, возможно, что Мелани будет оживлена. По крайней мере, я готов жизнь отдать за это, если потребуется.

— Э! Ты чего пьешь? — Я смотрю, как Варвара отхлебывает напиток из стаканчика; пока я думал, она уже успела сходить и купить себе что-то.

— Кока-кола. — Она удивленно жмет плечами. Я вырываю стакан из рук и всовываю ей свой остывший чай.

— Эй! Обалдел, что ли?

— Ты беременная. Тебе нельзя.

— Давай, я буду решать, что мне можно, а что нет. Отдай! — Она тянется, но я уворачиваюсь и залпом допиваю колу. Мелани за нее и ее ребенка жизнь отдала, а она тут всякую отраву пьет. — Ты всегда себя так ведешь? Или только у беременных отнимаешь еду?

Я ставлю пустой бумажный стакан на стол, в котором болтается пара кусочков льда:

— Ты знаешь, что в одном стаканчике колы дневная норма сахара, если отмести все консерванты и прочее.

— Обалдеть! Ты такой заботливый! — Она злобно смотрит на меня, я же мило улыбаюсь в ответ.

— Запомни, теперь в мои планы входит не только доехать до Калифорнии, но и беречь тебя и твоего ребенка.

Варвара подозрительно щурит глаза, становясь очень похожей на Мелани. Я же еще больше убеждаюсь в мысли, что стоит позаботиться о девушке.

— Если так, то мне нельзя не только кока-колу, но еще и ездить с тобой на мотоцикле, носиться по коридорам и есть гамбургеры.

Она шипит, будто разъярённая кошка, но магии от нее не чувствую, значит не настолько рассержена, как хочет показать. Я неторопливо промакиваю салфеткой губы и расслабленно откидываюсь на сидение:

— Хорошо. Я понял. Начнем с отказа кока-колы. Что до остального, нам и вправду надо поменять мотоцикл на что-нибудь более безопасное. По мокрым дорогам ездить опасно. А теперь расскажи, на чем ты прокололась? Почему Деннард так быстро тебя нашла.

— Не знаю. — Она начинает задумчиво играться со своим браслетом. — Я все вроде подожгла. Может, что-то не до конца сгорело… Может, шла на ведьмин огонь, если достала звериной крови.

— Ты понимаешь, что пока мы тут сидим, Деннард всё ближе к нам?

— Я не идиотка! Тогда пошли, если не хотим быть пойманными. — Она хватает свой кожаный рюкзачок и закидывает на плечо.

— Сиди. Есть план. — Она замирает, превратившись в слух. — Мы так долго не сможем бегать с хвостом. Есть пара трюков у Инквизиции. Для начала, тебя надо спрятать.

— Это как? — Она ошеломленно смотрит. Я иногда ловлю себя на мысли, что Темные специально не обучают своих, оставляя их неучами, чтобы те не могли выйти из-под их контроля.

— Если бы мы были в Саббате, то Артур провел бы пару обрядов. Но у меня нет таких возможностей, да и магически не вытяну. Предлагаю более болезненный вариант в пару этапов.

— Ну? — Я слышу по голосу Варвары страх. Мне и самому неприятно предлагать это.

— Во-первых, я закрою тебе разум.

— Так…

— Во-вторых, есть один прием с бумагой против зова Главной.

— Тот, который надо написать на бумаге, затем сжечь, а пепел выпить?

О! А не всё потеряно. Так она не такая уж тьма Египетская в магии.

— Именно он.

— Я уже это сделала пару часов назад. Знаю этот прием… — Ее голос отчего-то становится грустным. Решив не акцентироваться на этом, продолжаю:

— И третье, самое болезненное, придется тебе стать Смертной. Так ты потеряешься среди Инициированных. Если, конечно же, Деннард не идет по какой-нибудь твоей личной вещи. Зато для ведьминого огня ты будешь не уязвима.

— И как мне стать Смертной?

— Проколоть знак. Точнее, нанести рану.

Она морщится. Я ее понимаю, это болезненно и опасно — знак находится на венах. Но шансы уйти от преследования повышаются, как и исчезают ее возможности защищаться колдовством. Жду ее ответа, пока Варвара мучительно думает, щелкая ногтем, как делала когда-то Мел. Меня всегда раздражала эта привычка, но не сейчас — я, как зомбированный, смотрел на руки девушки.

— Я согласна. Но при условии!

— Каком?

— Ты обещал беречь меня.

— Да.

— Обещай жизнь отдать за меня и моего ребенка, если понадобится. Я хочу выжить, Оденкирк! Хочу родить и воспитать свою дочку.

Я чувствую, как во мне поднимается удушающее непонятное чувство: да и без обещаний буду это делать. Варвара — это всё, что осталось от Мелани. И если та отдала жизнь за нее, то и я сделаю так же. Думаю, Мелани была бы счастлива, знай мои мотивы и мысли.

— Мне тебе на крови поклясться?

— Нет. Достаточно слов.

Я вкладываю магию в произносимые мной слова, чтобы девушка чувствовала, что всё серьезно:

— Я, Рэйнольд Оденкирк, обещаю защищать ценой своей жизни Варвару Шувалову. Сойдет?

— Да. Как будем мне руку портить?

— Предоставь мне. Я — эмпат, чувствую боль. Поэтому знаю, как наносить раны.

Она хмыкает в ответ, от страха закусив губу.

— Сиди здесь.

Я приказываю ей, а сам направляюсь к продавцу. Парень, похоже студент, обсыпанный прыщами и комплексами, поднимает взгляд на меня и тут же ловится на мой гипноз.

— Дай самый тонкий, самый острый нож. Или лезвие.

Тот секунду думает, после чего со стеклянным взором опускается под стойку и протягивает канцелярский нож. Отлично! Я беру его и прячу в карман, отпуская гипноз.

— Пошли в туалет. — Я зову Варвару. Та неуверенно идет за мной, оглядываясь. Наверное, мы сейчас похожи на пару, которая хочет заняться сексом в кабинке. Под осуждающий взор студента мы входим в уборную, где жутко воняет хлоркой. Подойдя к раковине, я прошу Варвару задрать рукав и оголить знак, а сам пытаюсь придать уверенности своим действиям и не показать волнения.

— Ure! — Лезвие ножа вспыхивает огнем, прокаливая и обезвреживая его. — Лучше отвернись или закрой глаза.

Девушка в ужасе отворачивается, почти уткнувшись мне носом в плечо и беззащитно протягивая свою руку. Я беру ее тонкое запястье. А дальше делаю надрез, одновременно воздействуя своим даром и убирая боль. Под ножом среди линий Химерской луны выступает темно-красная венозная кровь и начинает течь по моим пальцам. Я крепко сжимаю зубы, потому что чувствую рану девушки.

Варвара удивленно оборачивается и смотрит, как истекает ее рука. Я же не сдерживаюсь и стону от боли. Дрожащими и немеющими пальцами начинаю зажимать порез.

— Остановись. Давай же! — Я приказываю, и магия Варвары тухнет под моим воздействием. Кровь прекращает течь; и теперь кажется, что ею улита всё.