14

Мои руки оказались на его груди, я инстинктивно ухватилась за куртку.

— Я тебя держу, — сказал он.

— Кэтлин, ты как? — Мэгги протягивала руки, как будто я была мячом, который Маркус собирался ей кинуть.

— Нормально.

— Можешь стоять? — спросил Маркус.

Я повернула голову так, что смогла на него взглянуть.

— Если бы могла, я бы на тебя не повалилась.

Он положил руки мне на плечи и развернул меня так, что я оказалась слева от него.

— Согни колени и наклонись вперёд. Совсем чуть–чуть.

Я осторожно последовала его инструкциям и удержала равновесие, а ноги перестали дрожать. Он положил мою левую руку поверх своего плеча, надёжно поддерживая меня другой рукой.

— Лучше?

Я кивнула.

— Хорошо, теперь держись за меня и отталкивайся.

Мы двигались вперёд, и я не падала. Я сделала ещё толчок.

— Держи лезвия плашмя на льду, — сказал он.

— Я о ней позабочусь, — обернулся он к Мэгги, и она просто махнула рукой, улыбнулась и укатила. Я ехала по льду. Толкалась одной ногой, чувствуя себя необычно смелой, потом второй. Я определённо ехала. Кое–у–кого странное чувство юмора, раз он решил, что научить меня должен именно Маркус. Мы прокатили полный круг, и тогда я заговорила.

— Ты ошибаешься насчёт Руби.

Он не стал притворяться, что не понял, о чём я.

— Значит, ты слышала.

— Слышала. Руби не убивала Агату, — я немного ослабила руку. — Я оказалась возле тела вместе с ней. Она была убита горем. И не притворялась.

— В работе я не могу полагаться на чувства, — сказал он. — Я смотрю на факты и улики.

Я сделала глубокий вдох и медленно выдохнула. Важно донести мою точку зрения, не показавшись чокнутой.

— Факт в том, что она потрясена горем. Руби не убийца. Вспомни, как она работает с детьми. Это Агата её вдохновила. — Я на секунду перевела взгляд на его лицо. Непроницаемое. Я продолжила. — Тот кусочек стекла, что я дала тебе. Ты можешь доказать, что он от разбитой фары Руби? А как он оказался в том переулке? Или когда? Или как попал в отворот моих брюк? Ты хотя бы проверял, ездила ли Руби на своей машине той ночью? — Я покачала головой. — Да не важно. Знаю, что ты не можешь ответить.

Теперь уже Мэгги села на скамью. Когда мы проехали мимо, она радостно нам замахала.

— Да, не могу. — Щёки у него раскраснелись от холода.

Я вспомнила, как в ресторане Агата яростно сжимала в руках тот старый коричневый конверт. А возле тела я его не видела.

— Можешь хотя бы сказать, не находил ли ты рядом с телом Агаты старый конверт для табеля успеваемости?

Он нахмурился и покачал головой.

— Я не…

— Понимаю. Ты и этого мне сказать не можешь.

Мне это было и ни к чему — хмурый взгляд явно означал «нет».

— Это открытое дело, — сказал он.

— Я так понимаю, что у Руби нет алиби. Ну, так его нет и у Мэгги, и у меня. — Я споткнулась в выбоине на льду, и его рука автоматически сжала мою покрепче.

— Ой, погоди, у меня есть алиби. Геркулес и Оуэн.

Он вздохнул. Уголком глаза я увидела, как он сжал челюсти.

— Это сложный случай, Кэтлин. Не ввязывайся в это, как прошлым летом со смертью Истона.

Внутри меня разгорался гнев, и я очень старалась, чтобы он не звучал в моём голосе.

— Это ты меня тогда втянул, ты думал, что у меня отношения с этим человеком, и только потому, что мы с ним в одно и то же время жили в Бостоне. Ты был не прав тогда и сейчас ошибаешься насчёт Руби.

Мы отвернулись от Мэгги, которая в это время говорила с Ребеккой. Гнев всё–таки одолел меня.

— Ты не слушал меня тогда и не слушаешь сейчас, — резко сказала я, отпустила его руку и собралась демонстративно от него уехать. Но промахнулась на несколько футов.

Я влетела бы прямо в сугроб, если бы Сьюзен не схватила меня за руку. Мы завертелись на льду, но мне как–то удалось устоять на ногах, и Сьюзен меня остановила.

— Не ушиблась? — Мы стояли лицом к лицу, и Сьюзен удерживала меня за плечи.

— Похоже, вы о чём–то поспорили с детективом Гордоном.

Я больше не могла его видеть.

— Не то, чтобы поспорили. Просто обсуждали кое–что.

— И так энергично, — она подняла брови и чуть улыбнулась.

— Я пыталась объяснить ему, что основания для ареста Руби не слишком убедительные.

С лица Сьюзен схлынула краска.

— Полиция арестовала Руби? За что?

Она не знала. Как она могла не знать? Я на секунду опустила глаза на лёд, потом опять посмотрела на неё.

— Они думают, что это она убила Агату.

Мне казалось, стать ещё бледнее невозможно.

Я ошибалась.

Губы Сьюзен шевелились, но не было слышно ни звука.

— Прости, — сказала я, — думала, теперь это уже всем известно. Мне не стоило так говорить.

Она покачала головой.

— О, нет, ничего, всё в порядке. Просто мы немножко не в теме, в эти выходные пришлось заниматься домашними делами. Ну, знаешь, простуда и всё такое.

Лицо у неё по–прежнему было ужасно бледным.

— А когда они… когда её арестовали?

— Этим утром.

— Она не убивала Агату.

— Я знаю. И полиция это тоже выяснит.

Взгляд Сьюзен метался по заполненному народом катку.

— Я… я лучше пойду, — сказала она. — Эрик уже ушёл в кафе, а моя мама идёт с мальчиками на горку. Мне хотелось прокатиться ещё пару кругов одной, но надо идти помогать ей. — Она отпустила меня и на минуту протянула руки. — Справишься?

— Не сомневайся, — сказала я. — Иди. Завтра увидимся.

— Ладно. — Она покатилась от меня длинными шагами. А я, конечно, не могла сдвинуться с места.

Ко мне подъехала Мэгги.

— Ну как ты?

— Пожалуйста, просто увези меня с этого льда, — попросила я.

Она подтащила меня к краю катка, я переступила через бортик и упала на скамейку.

— У Сьюзен всё в порядке? — спросила Мэгги, усаживаясь рядом со мной.

Я вздохнула.

— Не знаю. Последние несколько дней она… как–то не в себе. Как раз со дня смерти Агаты.

Мэгги наклонилась, опираясь на руки.

— Должно быть, для Эрика тяжело то, что случилось с Агатой. Как и для Сьюзен.

Я кивнула.

— Кстати об Эрике. Не хочешь зайти в кафе, выпить горячего шоколада?

— Звучит неплохо.

Я начала расшнуровывать коньки. Мне нравился горячий шоколад у Эрика. Он даже лучше, чем мой. И может, мне удастся с Эриком поговорить. Возможно, в ночь смерти Агаты он что–нибудь видел или слышал. Может, я смогу придумать, чем помочь Руби.

Мэгги сняла свои коньки вдвое быстрее, чем я, и теперь наблюдала за мной, склонив голову на бок.

— Маркус был отличным учителем.

— Маркус — болван, — мрачно сказала я.

— Дай угадаю. Он сказал тебе не играть в «Закон и порядок»?

— У него ограниченные взгляды, — я поднялась на ноги.

Она шлёпнула меня.

— Он, возможно, говорит о тебе то же самое.

Мы вышли на улицу и, пересекая парковку, столкнулись с Ромой. Буквально.

— Мы к Эрику, — сказала Мэгги. — Хочешь с нами?

— Да, — Рома стащила красную вязаную шапку. — Я не чувствую ног. Полчаса пробыла в том безумном лабиринте. Уже думала, придётся посылать собак, чтобы нашли меня там.

У меня по спине пробежали мурашки.

— Мы катались на коньках, — сказала Мэгги. — А лабиринт пока не попробовали.

«И не собираемся», — добавила я про себя.

— Где вы припарковались? — спросила Рома. — А то я прямо здесь.

— Я пешком, — сказала Мэгги.

— Я тоже, — добавила я.

— Давайте подвезу, — предложила Рома.

Я была счастлива забраться в её машину. Ноги ныли. Колени болели. Когда я двигалась, они хрустели, как будто кто–то отбивал индейку. А когда села, стало ясно, что я ушибла копчик.

Мэгги пристегнула ремень и наклонилась вперёд, чтобы выглянуть через ветровое стекло.

— А от того, что ты нас подвозишь, не пойдут сплетни, что мы встречаемся? — поинтересовалась она у Ромы.

— Нет, все точно знают, что я встречаюсь с Эдди Суини, — Рома улыбнулась и включила передачу. Выражение её лица изменилось. — Я слышала про Руби.

Мэгги кивнула.

— Кэтлин звонила Эверетту. Он послал одного из своих адвокатов.

— Хорошо. Глупо думать, что Руби могла убить Агату.

Мы потихоньку подъехали к кафе. Перед ним было полно людей, и все шли в сторону площадки Зимнего фестиваля. Рома поставила машину на место выехавшего минивэна.

Официант, старшеклассник с зелёными волосами, который, как я знала, интересовался средневековым вооружением, принёс нам три кружки дымящегося горячего шоколада и вазочку с зефиром.