— Кого с собой в дорогу возьмешь? — поддержал военный тон беседы государь.

— Своих возьму десятка два, для охраны, Машу, бабу Ягу, бабу Янину, Любомира с пятком конников, да Тихона с пятком стрельцов, Елисея, — доложил воевода.

— Зачем тебе шпионов вражьих в такое важное дело брать? — выразил наше общее удивление супостат. — Да и опасно это.

Мы дружно закивали головами, демонстрируя согласие с самодержцем.

— Значит, возьму с собой своих три десятка, — согласился Святояр. — Будем ворога вычислять.

— Елисея не пущу, мало ли с ним чего в дороге случится? — заявил царственный отец.

— Так, если мы с него это игольчатое проклятье не снимем, он такой кривой и будет ходить, вплоть до удачного покушения, — пожав плечами, ответил воевода.

Царь сгорбился и минут десять думал, не отрывая глаз от косенького сына.

— Отец, я с ними поеду, — твердо прогундосил оболтус. — Это из-за меня Ванюшку уклали, мне и исплавлять.

Государь тяжело встал с лавки, подошел к любимому чаду и обнял.

— Что ж, сынок, если решил, то езжай. Бабушек и Марию Васильевну береги, — скосив на меня глаза, напутствовал царь.