Глава 23

Мужчина сидел на корточках, прислонившись спиной к стене дома. У него было худое лицо с обострившимся носом и запавшими усталыми глазами. При виде Сантоша он нерешительно встал, сложив лодочкой ладони, прижал их ко лбу и низко поклонился: — господин, не прогоняйте меня, помогите, ради Всемогущего Шивы, — замер, выжидательно глядя тому в лицо.

Сантош поморщился, лениво сказал: — ну, говори, я тебя слушаю.

Мужчина переступил с ноги на ногу, облизнул пересохшие губы: — люди говорят, вы детский врач, это правда?

— Правда-правда, только давай побыстрее, мне некогда. Что у тебя случилось и откуда ты взялся в Солу Кхумбу?

— Меня зовут Шамшер, господин, я из Нувакота.

Сантош присвистнул. Большая деревня Нувакот была расположена в долине реки Бхери, горного хребта Махабарат. Он даже не представлял, сколько дней шёл этот человек, чтобы добраться до Солу Кхумбу. Сантош насторожился: — ну? Я слушаю тебя, Шамшер. Что случилось?

— Господин, спасите наших детей! Они умирают! Неделю назад, когда я отправился сюда, в деревне умерло шестеро! У них открывалась рвота и повышалась температура, а потом они умирали!

— А! Ну что же, вы сами виноваты в болезни детей! Вы пьёте воду из Бхери, куда сбрасываете трупы животных, ваши погребальные костры горят на берегу этой же реки, а помои и прочие нечистоты вы тоже сливаете в реку. Вы никогда не моете рук, прежде чем сесть за стол, даже если только что убирали за скотом. А про понос что же не говоришь? Наверняка и это имеется! Что же ваш колдун не лечит детей?

— Шамшер молчал, опустив голову, потом поднял глаза на Сантоша: в них стояли слёзы: — нет, господин, поноса нет. У детей болят глаза, они не могут смотреть на свет, а потом у них появляются судороги и они умирают.

Сантош похолодел: — нет, только не это! О боги, нет, не допустите и спасите его от этой тяжёлой ноши! У него нет нужных лекарств — так, горсть антибиотиков, нет лаборатории для исследований! Втайне надеясь на отрицательный ответ, он спросил: — как лежат больные дети? Запрокидывают голову, ноги согнуты в коленях и поджаты? — и был сражён, когда Шамшер обрадованно ответил:

— да-да, господин, именно так! А ещё они не выносят резких звуков и у них очень сильно болит голова!

Обречённо кивнув, Сантош сказал: — жди меня здесь. Или нет, пойдём, я скажу, чтобы тебя накормили, а мне надо собраться. — Он повёл мужчину к деду, на ходу набирая номер Джайи, и, когда тот ответил, убито простонал: — папа, у меня тут эпидемия инфекционного менингита, а я не имею лекарств! Вернее, не у меня, а в Нувакоте. Оттуда пришёл человек.

Джайя несколько секунд молчал, потом осторожно спросил: — ты уверен? Всё же диагностировать заболевание, опираясь лишь на слова неспециалиста…

— Я уверен! Налицо все признаки серозного менингита! Ты лучше подумай, чем сможешь помочь!

— Сантош, не лезь туда, прошу. У тебя мало лекарств, ты ничем не сможешь помочь. Инфекционный менингит и для тебя очень опасен, а я сейчас свяжусь с министром здравоохранения, это его забота.

Шамшер, деликатно приотставший, когда Сантош достал телефон, догнал его и умоляюще сказал: — мы заплатим вам, господин! Мы собрали сто рупий, так что у нас есть деньги!

Сантош лишь покачал головой: по расценкам госпиталя на сто рупий можно было купить лишь упаковку витаминов. Он вернулся к разговору с отцом, который продолжал настойчиво убеждать его оставить всё, как есть.

— Папа, скажи мне, ты, случись такое с тобой, ты оставил бы людей на волю богов?

— Сантош, — далеко в своём кабинете Джайя тяжело вздохнул, — ты мой ребёнок. Я без раздумий рискнул бы своей жизнью, лишь бы оградить от этого риска тебя. Прошу, не взывай к моей совести.

— Понятно. Позвони мне, пожалуйста, как поговоришь с министром, а я завтра утром отправляюсь в Нувакот.

— Удачи тебе, сын!

Сантош стоял на склоне горы, рядом с Шамшером, и смотрел на представшую перед его глазами картину. Смотрел и мысленно ругал последними словами того, кто на всех картах отмечал, что деревня вольготно раскинулась в долине реки Бхери. На самом деле никакой долины не было и в помине, а река стремительным потоком мчалась по узкому руслу между двух горных склонов. На этих-то склонах и теснились домики Нувакота, а ниже их террасами спускались к реке зелёные заплатки возделанных полей. Но деревня действительно была большой, не менее двух сотен домов, в хаотичном порядке разбросанных по горе и разноцветными крышами выглядывающих из зарослей туи и рододендронов.

Чуткий нос ирбиса уловил неприятный запах. Сантош повернул голову и на берегу Бхери увидел едва заметный дымок от прогоревшего костра. Несколько мужчин суетились рядом, сбрасывая его остатки в воду.

Шамшер проследил за его взглядом и горестно сказал: — опять кто-то умер! Скоро все дети покинут деревню на погребальных кострах!

Они шли ещё целый час, прежде чем ступили на безлюдную улицу Нувакота.

Шамшер вопросительно посмотрел на Сантоша: — как вы решите, господин: сразу идти к старосте и колдуну, или остановитесь у меня? Мой дом невелик, но я живу один и в нём найдётся для вас комната… — Сантош задумался. Поселиться у вайшья — значит, постоянно соблюдать множество ограничений.

— К каким кастам принадлежат люди Нувакота? — он не надеялся, что в деревне есть хоть один чхетри. Слишком высоко в горах, слишком оторвана она от цивилизации. И был приятно удивлён, когда Шамшар, с ноткой гордости в голосе, ответил:

— у нас живёт один брамин!

— Брамин? — что он делает здесь, в сердце Гималаев?

— Он учитель!

Сантош был поражён. Мало того, что представитель высокой касты живёт в Нувакоте, так здесь ещё и школа есть! — Ну что же, веди меня к нему.

Учитель оказался худеньким, невысоким молоденьким парнем, которому едва ли исполнилось двадцать. Он смущённо поздоровался с Сантошем и сказал, что его зовут Махендра Бир Бикрам Шах Дева. Сантош чуть на землю не сел от изумления.: — и что делает в такой глуши потомок королевской династии?

Короля свергли очень давно, потом были тяжкие годы правления премьера Раны и его ставленников, позднее изгнанных из страны, но королевское имя было живо в немногочисленных потомках. Все они занимали важные посты в правительстве или трудились на благо Родины за её пределами. Парень горделиво вскинул голову: — я работаю учителем!

— Э-э-э, да… это очень хорошо, но… почему? — Всё же Сантош не мог скрыть своего удивления.

— Мои предки… они отдали жизни в борьбе за процветание своей страны! А я хочу, чтобы народ Непала вырвался из темноты веков, занял достойное место… м-м-м, в общем, хочу прекратить всю эту дикость! — он смущённо улыбнулся, пожал плечами: — я в Нувакоте уже два года, обучаю детей грамоте, арифметике, ну и английский язык тоже, конечно. А вы врач? Удивительно, что вы согласились отправиться сюда!

Теперь пришла очередь Сантоша пожимать плечами: — как я понимаю, дети в деревне повально заболевают инфекционным менингитом. Он не лечится травами и молитвами, так что колдун тут бессилен. — Он запнулся, — правда, мой запас антибиотиков невелик, но я позвонил в Катманду и жду помощь.

Махендра скептически скривился, сказал:

— Простите, господин…

— Пракаш Малла. Меня зовут Сантош Пракаш Малла, — торопливо подсказал мужчина.

— Благодарю вас. Так вот, господин Пракаш Малла, я звонил дяде, он, э-э-э… возглавляет Департамент здравоохранения. Я просил его о помощи, но он сказал, что положение тяжёлое, санитарно-эпидемиологическая ситуация после землетрясения напряжённая, в горных деревнях, да и на равнине тоже, наблюдаются вспышки эпидемий различных инфекционных заболеваний, так что он помочь ничем не может, а предлагает обойтись народными средствами.

Сантош подумал, что, конечно же, отправлять врачей в затерянную в Гималаях деревушку никто не собирается. Слишком их мало и требуются они, в первую очередь, в городах, где эпидемия среди многотысячного населения грозит тяжёлыми последствиями. Вслух же сказал: — ну что же, господин Махендра, будем надеяться на лучшее. У моего отца госпиталь и есть некоторый запас лекарств. Только бы ему удалось раздобыть вертолёт! И, господин Махендра, нельзя ли мне пожить у вас некоторое время?