Они расстались, довольные друг другом, при этом Ранджит даже намекнул, что Сантош может переехать к ним, не дожидаясь свадьбы.

Наконец, Сантош решился позвонить отцу. Его сообщение о грядущей женитьбе, как он и ожидал, было воспринято плохо. Джайя пришёл в ужас, узнав, что сын собрался пожизненно заточить себя в глухой горной деревушке. Отец убеждал его, что он утратит квалификацию, забудет всё, чему его учили, а женитьба на женщине-вайшья автоматически низведёт его в низкую касту. Он даже намекнул, что в доме родителей он будет обедать отдельно от семьи. Сантош был непреклонен, и тогда отец призвал на помощь «тяжёлую артиллерию» в виде жены. Галина Николаевна слышала весь разговор и решительно взяла дело в свои руки. Для начала она предложила не торопиться со свадьбой, коварно заметив, что, раз он не намерен менять своё решение, то двухмесячный срок позволит жениху и невесте лучше присмотреться друг к другу и окончательно увериться в своих чувствах. На это Сантош насмешливо хмыкнул. Уж мать-то прекрасно знала, что они с Нарой знакомы с детства, и что сын эту женщину не любит, а любит совсем другую, но о ней не было сказано ни слова.

Потом Галина Николаевна заявила, что имеет полное право познакомиться с невестой сына до свадьбы, а потому он должен привезти её к родителям. На вопрос Сантоша, как это сделать, она ответила, что не знает и предложила ему подумать. Из всего сказанного он согласился лишь на двухмесячную отсрочку, чтобы родители привыкли к мысли о его неравном браке.

Сантош даже себе не хотел признаться, что рад сделанной, под давлением матери, уступке. Порой, ночами, он пытался представить, каково это будет, когда рядом с ним в постели будет лежать Нара. Пытался… и не мог, не хотел. Предательская память услужливо подсовывала воспоминания о хрупкой женщине, утопающей в его объятиях, её коже, такой белой и нежной, с просвечивающими тонкими кровеносными сосудиками, маленькими грудями и упоительной розовой сладостью там, где он, со смехом преодолевая её стыдливое сопротивление, припадал ртом, наслаждаясь её запахом и вкусом.

В один из дней, не в силах более обсуждать с Ранджитом поиски лучшего выпаса буйволов и выносить влюблённые взгляды Нары, он отправился к деду. Господин Ари встретил его неприветливо, сварливо сообщив, что имел тяжёлый разговор с Джайей. Тот возмущался, что дед не отговорил внука от неприличной женитьбы на неподходящей женщине и требовал, чтобы господин Ари поговорил с ней: — я не буду уговаривать Нару, чтобы она тебе отказала, так и знай! — он сердито посмотрел на Сантоша, — чем она-то виновата, что ты бесишься, не в силах вернуть любимую женщину!? Ты создал эту дурацкую ситуацию — ты и расхлёбывай! На месте Джайи, я приказал бы тебе вернуться в Катманду, хорошенько выпорол бы тебя, а потом женил на девушке, которую нашёл бы для тебя сам! Так, как сделал со мной мой отец! А теперь молодёжь совсем не уважает старые обычаи! Виданное ли дело — родители ни разу не видели невесту! Вот что я тебе скажу: отправляйся в горы, погуляй, подумай, поохоться. У тебя где-то есть пещера, вот и поживи там, а потом видно будет, — он сердито отвернулся, потом, вспомнив, хмуро сказал: — ах, да, совсем забыл! Тебя уж сколько времени ждёт какой-то мужчина. Он пришёл издалека, я его первый раз вижу.

Сантош нахмурился: — какой мужчина? Где он?

— Сидит у твоего дома, даже на веранду не поднимается.

Внук вздохнул: — ладно, пойду, погляжу. Не сердись, дед, наверно, ты прав.

— Ещё бы! — хмыкнул господин Ари.