«Общих» фундаментальных вопросов нету, товарищ Троцкий. В каждой систематизированной области познания существуют некоторые принципы, которые можно рассматривать с точки зрения этой области как основы: в логическом смысле, являясь основными аксиомами, предпосылками и теоремами, на которых построена эта область; или в инструментальном смысле, являясь направляющей целью или причиной, которым служит эта область. Но в каждой области, к которой мы подойдем, есть разные «основы».
Единственные основы, имеющие дело к нашему нынешнему диспуту, это основы политики: мы, я полагаю, не собрались вместе в математическое общество или для изучения искусства. Основы политики составляются из основной цели и важнейших средств для достижения этой цели. Это вроде бы ясно? Чтобы оставаться членами одной политической организации, мы, члены Четвертого Интернационала должны согласиться о нашей основной цели, то есть, о социализме. И мы должны соглашаться о наиважнейших средствах для достижения этой цели: диктатура пролетариата, революционное свержение капиталистического общества, построение партии, и т.д. Какие средства «важны» и как тесно должны мы согласиться о них? Мы не можем ответить на это заранее; это покажет опыт, и границы необходимого согласия могут изменяться время от времени. Опыт показал, что люди, которые расходятся в вопросе о таких средствах достижения социализма, как революционный или парламентарный путь, не могут долго соседствовать в той же самой организации; опыт также показал, что они могут состоять в той же организации, если они расходятся в вопросе о необходимости рабочей партии.
Наша основная программа (то же самое относится к любой политической партии), ясно выражаясь, является попросту объявлением нашей главной цели и наиважнейших средств, которые мы рассматриваем необходимыми для ее достижения. Именно это на деле определяет условия членства и направляет нашу деятельность. Вдобавок, конечно, чтобы исполнять каждодневные задания или даже ежегодные планы, основная программа дополняется ведущими заявлениями о средствах, которые рассматриваются как менее важные и кратковременные (о рабочей партии, о Новом Диле … и так далее). Эти, хотя и они являются обязательными, как руководящие указания для партии, не требуют обязательного согласия от всех членов, и не составляют условий членства.
Но как же с марксистской социологией (теория о государстве) и диалектикой? Ведь из-за предположительного отрицания первой и отрицания Бернамом второй вы осуждаете оппозицию за ее «отвлечение от основ».
Во-первых, совершенно неверно сказать, что я, или какой-либо другой член оппозиции отрицает марксистскую теорию о государстве. Мы не согласны с вашей интерпретацией и применением марксистской теории о государстве; но все мы начинаем наш анализ с предпосылки, среди других факторов, марксистской теории государства. С каких пор один человек получил единоличное право безошибочной интерпретации? Все члены оппозиции не согласны с вашим применением этой теории к роли России в нынешней войне; некоторые из нас (например Картер и я) идут дальше и говорят, что применение этой теории ко всей проблеме пролетарской диктатуры нуждается прояснения. Но ни один из нас не отрицает самой теории (хотя что касается меня, то я принимаю ее как гипотезу, не как божественные скрижали). Как вы полагаете, что еще, кроме этой теории, побудило меня назвать мой подвал в газете «Их правительство»; и выбрал я это имя еще до вступления в Четвертый Интернационал.
Но теория о государстве вовсе не является «основой» политики в том именно смысле, который я описал. Если она фундаментальна, то в следующем смысле: довольно успешно показано, что ни одна другая гипотеза не позволяет нам последовательно прийти к выводам, оформленным в параграфах нашей программы (отрицание парламентаризма, отношение к империалистической войне, диктатура пролетариата, и т.д.); в то же время другие теории о государстве ведут к иным (ложным) выводам в отношении необходимых мер для достижения социализма. Итак, кажется, что согласие с нашей основной программой логично связано с согласием с марксистской теорией о государстве, хотя это может быть неясным для каждого человека в тот или другой момент. Но все же, что касается политики, то программа и из нее выходящие эмпирические выводы являются основными по отношению к теории о государстве, а вовсе не то, что теория фундаментальна по отношению к программе.
Но нет никакого смысла, в каком диалектика (даже если бы она и не была научно бессмысленной) фундаментальна в политике. Мнение о диалектике связано с политикой не больше, чем мнение о не-Эвклидовой геометрии или о теории относительности. Утверждая, что она фундаментальна, вы с вашей стороны, а Истман со своей, поддаетесь той же самой губительной иллюзии, о которой я писал в начале этого раздела.
Вы ошибаетесь, товарищ Троцкий. Оппозицию заботят фундаментальные вопросы, но единственно политически фундаментальные. Наши политически фундаментальные вопросы выражены в большей части в программе Интернационала и партии. Мы предлагаем изменить одну часть этой программы, так же как в прошлом мы изменяли другие части; но мы предлагаем эту ревизию именно с точки зрения основных и фундаментальных положений нашей программы: центральной цели мирового социализма и решающих методов, которые мы все считаем необходимыми для ее достижения.
Товарищ Троцкий, вы усвоили себе слишком много от Гегеля: его монолитность, его тоталитарное видение вселенной глыбы, где каждая молекула связана с остальными, где все взаимосвязано со всем, где уничтожение одной пылинки означает уничтожение Всего. Я восстаю против тоталитаризма в философии в такой же степени, как и против тоталитаризма в государстве или в партии.
Неправда, что мы отрицаем марксистскую социологию; неправда, что я отрицаю основы своим отрицанием диалектики. Вдвойне неверно, когда вы пытаетесь подкрепить свои шаткие рассуждения об «основах» с помощью выдуманного рассказа, будто в связи с событиями начавшейся войны оппозиция занимала чисто эпизодические позиции, виляющие и изменяющиеся в зависимости от преходящих новостей — что «цели в Финляндии» были оторваны от «нашей позиции в Польше», и так далее. Не мы, а вы, товарищ Троцкий, а еще более грубо, Кэннон, с самого начала войны путали партию и читателей нашей прессы; вы сами, вереницей собственных поворотов и зигзагов показали бессилие своей доктрины перед лицом событий. Любой читатель газеты "Appeal" знает, что это так. Со своей стороны, мы вскоре после развязки войны ясно увидели ее природу и какую роль занимает в ней Россия, мы последовательно анализировали события в свете цельной стратегической ориентации, которую мы называем стратегией третьего лагеря и которая, в свою очередь, основана на наших фундаментальных целях. Мы не делали «принципиального» различия между Польшей, Прибалтикой, Финляндией; а вы, с Кэннонами и Голдманами это делали, каждую неделю выпуская в свет противоречивые оценки и директивы. Вы не можете этого избежать, потому что ваша коренная ориентация, защита сталинистского государства и его армии, находится в прямом противоречии с основными задачами нашего движения, и сейчас вы пытаетесь совершить невозможное — охватить обе задачи вместе.
Ваше обращение к «основам» имеет совершенно такой же характер, как и ваша статья о диалектике: пустить пыль в глаза, отвести внимание от политических вопросов.
Безличие науки
Товарищ Троцкий, вы высмеиваете анонимность, безличие науки, которую я защищаю. Вы находите забавным, что наше заявление говорит о «смелой, гибкой, критической и экспериментальной политике — одним словом, о научной политике». «С этой формулой — утверждаете вы — можно выступить в любом демократическом салоне». Я не хочу оставить ни малейшего места недоразумению по этому поводу, ни одного шанса на недопонимание.
Вы находите эти эпитеты «претенциозными и сознательно неопределенными». Но что же в них претенциозного и неопределенного, товарищ Троцкий? Эти слова знакомы каждому ребенку.
Описывают ли они науку, товарищ Троцкий? А если марксизм является одной из наук, описывают ли они марксизм? Что вы находите недостаточным, нехватку волшебных слов? Прояснится ли разногласие от призывов к «марксистской» политике? Разногласие состоит в том, в чем именно заключается марксистская политика в нынешних условиях. А для меня, конечно, «марксистская политика» означает «научную политику», иначе я бы отверг марксистскую политику.