– Ну почему сразу недоговариваю? Я просто забыл. Даже ты подметил, что я уже стар, а ведь мне и на самом деле уже за пятьдесят. Скажем так, это были обычные куверы, но с ними были несколько железных троллей. Да и жрецы у них откуда-то взялись, – сказал генерал, нервно подёргивая щекой.

– Железных троллей! Да ты совсем, я вижу, выжил из ума. Я не пущу моего мальчика и близко к этим тварям. Они хуже, чем все другие твари в той местности, наверное, только каменные великаны могут с ними потягаться в силе. Их кожу не пробить копьём, а дыхание ядовито, как у Изумрудной змеи. Что-то ты задумал, собака ты эдакая, да и откуда у куверов жрецы взялись? Брешешь, на корню брешешь.

– Ты преувеличиваешь. Да, они немного ядовитые, но ведь и твой сын не забудь-трава. Его раны затягиваются настолько быстро, что можно даже и в пасть к дракону лезть. Да и не вру я, – с обидой в голосе сказал генерал.

– Я вижу, ты много знаешь о моём сыне. Это опасно для здоровья, и это я тебе говорю! А ещё я говорю, что не отпущу моего сына одного к этим тварям и…

– Постой, отец, – прервал Крайн его на полуслове, – ждите на улице.

Слёзы хлынули по лицу старого война, когда сын произнёс эти слова. Вот уже двадцать шесть лет, он, Барадион Закарий, оберегает Крайна. Он с детства учил его быть сильным, добродушным, чутким к чужим проблемам. Учил его драться на мечах, так как сам за минувшие годы прославился одним из лучших фехтовальщиков на этих землях. Он всегда говорил: «Ты предназначен для большего, чем эта долина».

Барадион знал, что его любимый и единственный сын когда-то покинет его, ведь эльфы живут в десятки раз дольше, чем люди, а Крайн несомненно относился к этой расе, уж Барадион об этом точно знал. Барадион Закарий – по крайней мере, в этих местах его знали под таким именем и фамилией – каждый день думал, что когда-то его сына заберёт дорога приключений.

Они обнялись и стояли так несколько минут, не зная, что сказать. Отец смахнул слёзы и твёрдо произнес:

– Береги себя, всегда просчитывай отход и… – слёзы Барадиона снова хлынули, и отец отвернулся, чтобы сын не запомнил его таким. Сын обнял отца за плечи, но никак не мог найти слов утешения.

– Я вернусь, обещаю, я вернусь. Я уже сражался против разных противников в боях. В поле даже больше места, чем на ринге, и обходиться с оружием могу не хуже тебя. Это всего-то в пяти днях ходьбы отсюда. Там сёла, они нуждаются в защите, кто же ещё поможет крестьянам? А разве не ты говорил мне, что долг превыше нас?

– Я знаю, сын мой, знаю.

Отец снял со стены свой меч и вручил его Крайну.

– Этот меч ни один раз спасал мне жизнь, он лёгок, как перо, и крепок, как зуб дракона, притом прекрасно сбалансирован. Имя ему Дух. Возьми его, пускай он снова послужит доброму делу.

– Я постараюсь пускать его в ход только по делу.

– Ты вырос. Боги, как же ты вырос! А я, дряхлый старик, и не заметил. Я долго откладывал этот разговор, долго не говорил тебе о твоём прошлом. Но и сейчас не время. Когда ты вернёшься, мы сядем и всё обсудим. А сейчас, вот, держи. Это родовой знак твоего отца. Он повелел передать тебе его.

Барадион повернулся к небольшому ларцу. Щелкнул несколько раз над ним пальцами и вытащил оттуда медальон.

– Я никогда не видел такой знак. А в замке Бумбара порой бывают очень необычные вещи.

– Пффф. Ерунда. В его сокровищнице одна мишура, – отмахнулся Барадион.

– А ты откуда знаешь?

– Да так… Слухи, – снова отмахнулся Закарий.

– А что он означает? У него есть какая-то история?

– Да, сын. Тебе не стоит просто так его светить. Это очень старый и древний знак. Вот эта перевёрнутая восьмёрка обозначает бесконечность силы твоего рода. Сходящиеся лезвиями друг к другу клинки говорят о том, что на любую силу всегда найдётся большая сила.

– А почему скимитары обломаны? – Провёл по медальону пальцем Крайн.

– Обломанные скимитары обозначают мудрость. Только мудрый боец знает, когда пора сломать меч и прекратить войну. Но тем не менее, они проходят через бесконечную силу, – показал Барадион на вплетенные в восьмёрку скимитары. А это значит, что ты всегда должен быть готов и к обратному.

– Отец, я не хочу прятать этот знак. Я слишком долго живу в незнании. Обычные люди ведь всё равно не предадут медальону значения. А сильные, да откуда им на моём пути-то взяться? Я обычный деревенский парень.

– Крайн, – крепко взял за плечи сына Барадион, – я обещаю тебе: как только ты вернёшься, я всё тебе расскажу. Но сейчас, пожалуйста, ради моего спокойствия, повесь его на шею и спрячь под рубаху.

– Хорошо, отец.

Долго ещё они стояли молча. Но пришло время прощаться. Сын и отец, каждого ждали свои душевные муки и испытания. Барадион считал, что никогда больше не увидит своего мальчика, возможно, он был прав, а возможно, и ошибался.