— Потанцуем, девочка?

И обрадованная Блудница тут же ввинтилась в трехмерный акробатический вальс, окруженная сверкающим в лучах прожекторов стеклянным ожерельем.

Люди внизу сходили с ума от восторга. Ну, что сказать, они не умели летать по-настоящему, но они старались. И любили небо. И Зверь хорошо относился к ним, к большинству из них. Неожиданно приятно оказалось развлечь их подобным образом, то есть неожиданно приятными оказались вполне ожидаемый восторг и восхищение, и волна эмоций, бьющая сквозь броню Блудницы. Положительные эмоции были бесполезны, их нельзя было забрать и съесть, но смысл эмоций ведь не только в том, чтобы утолять ими голод.

«Да вы пижон, доктор фон Рауб, — хмыкнул про себя Зверь, — что сказал бы профессор Даргус?»

Увидев, как стартовала громадная туша быстраевского болида, он машинально крутанул Блудницу так, чтобы уйти от выстрела, и взять чужую машину на прицел. А страшная шестиметровая зверюга с той же легкостью, что и Блудница, заложила крутой вираж, на глазах у изумленного Зверя вынимая из воздуха один из танцующих бокалов. За ним — второй. И, прежде чем успел он опомниться, едва не увела третий…

Эльрик говорит, их знакомство с Альтимиром началось с драки.

Ну, а знакомство Зверя с Быстраем началось со сражения за хрусталь. Был страшный бой, смертельный бой. И когда они приземлились, на фюзеляже Блудницы было пять бокалов. Быстраю досталось четыре.

Оба понимали, что могло бы быть и наоборот. Ровно с той же вероятностью.

— А я ведь тебя знаю, — сказал Быстрай, когда вылез из своей огромной машины. — Ты же Волк, ярлов умник из дикого мира.

Зверь моргнул. Он себя тоже знал, и считал кем угодно, только не… хм… кем? Что значит «ярлов умник»? Какой еще «дикий мир»?

— Головастый парень, которого ярл нашел на Периферии, и который всем создал проблем, — объяснил генерал. — А я Быстрай Хитрый, — он протянул руку, — давно надо было познакомиться.

Тогда был июнь, ночи стояли светлые, озеро было гладким как зеркало, а воздух — теплым и по-летнему душистым. Сейчас, в марте, темнело рано, да к ночи еще и облаков натянуло. В этом холоде и тьме летное поле — золотые прожектора, белая подсветка посадочных кругов — выглядело уютным и донельзя гостеприимным.

Блудница упала с неба между двумя машинами, боевой и спортивной. Последняя была незнакома.

— Быстрай здесь, — Зверь подтянулся на руках, выбираясь из тесной кабины, — это хорошо. А ты чей? — он внимательно оглядел спортивную модель, — вернее, чья, да?

Неизвестно чья. Машина не знала своего владельца. Она вообще никого не считала владельцем. Новенькая была, только-только с завода. Отличная спортивная цвальба, модель «Золотой хвост».

Она была здесь, но на ней никто еще ни разу не летал.

Интересно.

Непонятно.

— Хороша Маша, да не наша, — протянул Зверь задумчиво. — И зачем же ты здесь, в таком случае?

«Цвальба» не поняла вопроса и не ответила. Да и что бы она могла сказать? Не сама же прилетела, привел кто-то.

Зверь обошел Блудницу, похлопал по фюзеляжу громаду быстраевского болида. С этим-то все было ясно. И спрашивать ни о чем не надо.

На улице было прохладно. В клубе тепло. Зверь сразу направился в бар. Быстрай мог быть в ресторане, в бильярдной, в карточном зале, да он даже в библиотеке порой бывал, но не после девяти вечера же! И это в Готской империи девять. А в Хараре — два часа ночи. В это время какая библиотека?

— Волк! — генерал разглядел его в полумраке и клубах табачного дыма, — двигай сюда!

Он сидел у стойки, комфортно развалившись на круглом высоком табурете. Красавец мужчина. Высокий, смуглый, широкоплечий. Черные кудри, черные глаза, собольи брови, в ухе золотая серьга. И улыбка сверкает так, что хоть сейчас в рекламу… да в любую. Быстраем что угодно можно рекламировать от дорогих болидов до дорогого алкоголя.

— Здорово! — тяжелая рука опустилась на плечо. Пальцы другой сжали кисть, как столярные тиски.

Ударом по плечу Быстрай компенсируется. С того дня, как они впервые руки друг другу пожали. Короткое, незаметное чужому глазу состязание закончилось тогда ничьей, но генерал до сих пор после каждого рукопожатия, невольно бросает взгляд на свою ладонь. Сравнивает. А вот как прихлопнет сверху, так сразу все становится на свои места. То есть Быстрай снисходительно хмыкает, а Зверь поневоле приседает под его лапой. Ну, а чего ожидать, когда разница между ними пятнадцать сантиметров и сорок килограммов?

— Как дела? — поинтересовался генерал.

— Лучше, чем у тебя, — буркнул Зверь, пальцем придвигая к Быстраю низкий стакан с водкой, который перед ним традиционно поставили. — Я не алкоголик.

Четыре с лишним года при каждой встрече Быстрай заказывал ему водку. Почему? Зачем? Ответа на этот вопрос он так до сих пор и не получил.

— Я тоже, — хмыкнул генерал, вливая в себя водку как воду, — скольких курсантов замучил?

— Они меня раньше в могилу сведут.

От собственных слов стало не по себе. Что же увидел Эльрик? Зачем напомнил о соблюдении правил? Никакой магии, кроме «человеческой». Понятно, что никакой. Пять лет он жил, не нарушая техники безопасности и дальше не собирался нарушать.

Не собирался ведь?

Нет! Ни в коем случае. Это был вопрос жизни и смерти. Так что же случилось? Что случится? И как бы так перестать об этом думать?

— Видел вас с ярлом в новостях сегодня, — сообщил Быстрай. — Рассказывают, что король Харара встречался с доктором фон Раубом, знаменитым создателем комплекса «Новая энергия», а показывают тебя в майорской форме, — он ухмыльнулся, — хоть сейчас в пропагандистское кино. Фуражки у вас, я тебе скажу…

— Стильные.

— Ну, да. Вроде того. Полковничья-то, поди, еще круче будет. Но мне вот что интересно, сейчас ты в штатском, а бабы на тебя все равно пялятся. С хрена ли?

Удивленный поворотом темы, Зверь пожал плечами:

— Я вызываю у них желание опекать и заботиться. Инстинкты, знаешь ли.

— А нормальный мужик, — проворчал Быстрай, — когда ему говорят, что на него смотрят бабы, первым делом оглядывается, чтобы заценить, кто именно смотрит.

Почувствовав неприятную пустоту под ложечкой, Зверь обернулся. Встретился взглядом с горящими любопытством глазами. Девушка, шатенка, странная девушка…

зеш, только странных девушек и не хватало, ко всему прочему

… приподняла стакан с коктейлем, молча приветствуя его. Кивнув в ответ, Зверь взглянул на Быстрая.

— Я ее не заметил. Давно она смотрит?

— Как ты пришел, так и уставилась. Ничего девочка. Хотя, что ты в них понимаешь?

— Ничего? — Переспросил Зверь, — ничего особенного ты хочешь сказать? Она сюда прилетела на цвальбе «Золотой хвост». Из Вольных Городов.

Генерал изумленно выгнул черную бровь и бросил на девушку заинтересованный взгляд.

— Хорошо летает!

— Ага, — Зверь поморщился, — через портал и на автопилоте. Причем даже автопилот включила не сама. И скажи мне, что она, в таком случае, здесь делает?

— Хочет с тобой познакомиться, — ответил Быстрай, так, словно это разумелось само собой, — кто из нас психиатр, а? Ты на нее глянь, все же сразу ясно.

— Я, — тихо произнес Зверь, — не люблю. Когда мной. Интересуются левые люди.

— Она-то об этом не знает, верно? — Быстрай ухмыльнулся, — думаешь, твои кровники с Периферии отыскали тебя в метрополии?

Это была легенда, и придумал ее не Зверь. Быстрай придумал и поверил в собственную выдумку. При том, что правду от него никто не скрывал. Версия Быстрая от правды не слишком и отличалась. Ну, превратился другой мир в Периферию освоенного космоса, а семья, разыскивающая блудного сына — в одержимых местью представителей враждебного клана. Суть-то поймана верно: ищут давно и не могут найти. А кто ищет, зачем ищет, какая разница?

Зато история, изобретенная Быстраем, включала в себя элементы шпионского боевика, много кровной мести и всю романтику Периферии, какая только была доступна обитателям метрополии. За четыре года осмысления и дополнения версии, Зверь превратился в глазах генерала в беглеца-одиночку, единственного выжившего из целого клана военной аристократии. То, что он стал ученым, Быстрай объяснял просто: это понадобилось Эльрику. Как только Зверь выполнил все свои обязанности как ученый, Эльрик отпустил его обратно в военные. Почему к готам, а не в Харар? Потому что Эльрику виднее.