Став преподавателем академии ВКС и поселившись в Бинентале, он узнал от соседей о пилотском клубе «Гётрунг», расположенном на восточном берегу озера, подальше от жилых кварталов. Память, неизменно сравнивающая Этеру с Саэти, тут же подсказала аналог — клуб «Антиграв» на окраинах Рогера. Сходство было несомненным, за тем исключением, что завсегдатаи «Антиграва» жили войной, а для завсегдатаев «Гётрунга» война стала бы переломом жизни.
Воевать-то все воевали. Просто есть разница — вести бои на своей территории, над родной землей, или в дальнем космосе, где и планет-то не видно. Первое — война. Второе — военные действия. Платят одинаково, но больше ничего общего.
Зверь однозначно предпочитал второе. От него, однако, вообще не требовалось воевать, он должен был учить военных пилотов.
Настоящих.
Откуда готы о нем узнали — загадка… или, точнее — загадка, которая должна остаться на совести Эльрика, но в его возможности они поверили сразу. И заманили к себе с легкостью. Всего-то выдав карт-бланш на набор курсантов. К карт-бланш прилагалось звание майора, дом в Бинентале, техобслуживание Блудницы за государственный счет и право сохранить на машине боевое оружие, при условии, что в мирное время оно не будет использовано на территории ни одного из государств Этеру, включая колонии.
Зверю достаточно было права набирать учеников по своему усмотрению. Но, естественно, он не стал вдаваться в подробности, взял все, что дали и даже спасибо не сказал. Его же считали полуэльфом, так? А полуэльфы все невоспитанные.
В «Гётрунге» он стал своим так же быстро, как в Бинентале. Ничего не сближает так, как общая профессия в отсутствие конкуренции. И, к вопросу о сходстве с «Антигравом», «Гётрунг» тоже был открыт для всех пилотов, независимо от подданства. На Этеру, вообще, мало считались с границами, национальностями и расовой принадлежностью, а уж пилотам сами боги велели игнорировать линии границ на карте. Сверху-то видно, что одну страну от другой ничего не отделяет, а делить небо и вовсе бессмысленно.
Были, конечно, и другие клубы, «Гётрунг» просто располагался ближе всех. И чистой случайностью стало то, что он оказался самым старым на Этеру. Самым, стало быть, популярным. И самым любимым для разных древних легендарных личностей, вроде Быстрая Хитрого.
В тот июньский вечер Зверю следовало бы оставаться дома, готовиться к выступлению на внеурочном Совете глав государств, а не зависать в «Гётрунге». Но он устал от нервотрепки и журналистов — в преддверии этого долбаного Совета всю планету лихорадило — а в «Гётрунге» всем плевать было на то, что он отвечает за «Новую энергию» и возможное начало мировой войны, в «Гётрунге» об этом вообще никто не знал. А еще там он мог пообщаться с родителями нескольких перспективных абитуриентов. Никакие войны и технические революции не отменяли набор курсантов в академию. И хотя революция была важнее, курсанты представляли больший интерес.
Он как раз выслушал гордые сетования Файдля Тилге на то, что с сыном, Нойером, нет никакого сладу, летает тот уже лучше отца и деда, но дисциплина и техника безопасности для него пустой звук. Решил, что из Тилге-младшего выйдет толк.
он тогда не ошибся, толк вышел, но как бы не боком. Что ж там такое Эльрику привиделось?
Тут-то от дверей и спросили:
— Эй, кто это припер на поле детскую ванночку?
Блудница была меньше любой из здешних машин, меньше даже спортивных моделей. Двигатели и корпус для нее делали на Холланго по специальным заказам.
Блудница была лучше любой из здешних машин.
Хорошее настроение выгорело во вспышке не рассуждающей ярости. Никто не смеет дурно отзываться о Блуднице. Ни одна сволочь, не важно, летающая или нет.
Осознал Зверь себя уже рядом с пришельцем. Мимоходом отметил, что тот чувствует себя в клубе своим. Что смотрят на него с обожанием, если не сказать с благоговением. И что он выше его, Зверя, почти на голову…
Мгновение спустя нынешняя личность была свернута, как ненужное окно в кундарбе, и легат Старой гвардии взглянул в лицо шутнику.
Узнал сразу. Видел портреты в сети, видел эту смуглую морду в харарских новостях, видел в списках почетных членов «Гётрунга». Генерал Быстрай Хитрый. Мастер-пилот. Мечник. Ученик Эльрика де Фокса.
— Эта машина — боевой болид, — сообщил он спокойно, чувствуя за собой не только Блудницу, но и все три звена старогвардейцев с императором во главе. — И прежде чем смеяться над чем-то, потрудитесь выяснить, насколько плохо это может для вас закончиться.
— О! — черные глаза весело оглядели его с головы до ног, — какой смелый малыш. Я вижу, ты машину по размеру подбирал.
Это было так странно, что даже смешно. Думать, что более высокий рост дает преимущество в чем-то, кроме ближнего боя. Да и в ближнем бою есть варианты.
— На земле у вас получается неплохо, — Зверя не смущало то, что смотреть приходится снизу-вверх. Он привык. — Но там, — он указал взглядом на потолок, — размер не имеет значения. И так ли вы хороши в небе, как выделываясь здесь?
Вокруг поднялся и стих возбужденный, удивленный гул. Зрители решили, что он не знает, с кем имеет дело. О, он знал. Еще как! Тем было интереснее. Зверь примерился, как бы половчее изъять у чернявого генерала все его положительные эмоции, одарив высокопробной, продолжительной депрессией…
Забыл, что такое Мечники. Привык к дружелюбным фон Штаммам. К Эльрику, у которого ни чувств, ни эмоций, ни души. Генерал Хитрый был кошмарным анахронизмом, здесь, среди машин и тонкой техники. Зверь мимоходом коснулся серо-стальной ауры и едва успел вовремя отдернуть стрекала.
— Я-то везде хорош, — услышал он, борясь с желанием зашипеть от досады и легкого испуга, — но кто ты такой, чтобы я стал это доказывать?
— Пф-ф, — Зверь сморщил нос, и качнулся с пятки на носок, — не утруждайтесь. Я не знаю пилотов лучше себя, и не знаю пилотов равных себе. Довольствуйтесь преимуществом в росте. Но сделайте одолжение, не задевайте машину, она все равно не может ответить.
Что ж, не будь он так зол, мог бы собой гордиться. Заело не только его. Быстрая заело тоже. Они разошлись, Зверь — к своему столику и кундарбу с личными делами, генерал — к стойке бара. Чтобы встретиться в дверях десятью минутами позже.
— Ну, и что ты можешь, супер-пилот? — поинтересовался Быстрай.
К тому моменту добрые люди уже успели сделать ставки на то, чем все закончится.
Добрые люди. Они ведь еще не видели, как он летает. Зверь был достаточно скромен, чтобы не выделываться на публику. Не то, чтоб не любил хвастаться, просто… ну, вообще-то, да, не любил. Его умение летать и учить летать других приняли на веру, и до сегодняшнего вечера этого было достаточно.
— Больше, чем вы с мечами, — обронил он. С удовлетворением отметил отразившийся на лице Быстрая легкий интерес и взял с ближайшего столика четыре пустых низких бокала.
Тогда он еще не мог просто щелкнуть пальцами, чтобы завсегдатаи клуба сделали то, что ему нужно. Тогда приходилось самому.
На улицу вывалилась целая толпа. Что-что, а развлекаться здешние пилоты любили, и не только за чужой счет. Тут все время кто-нибудь как-нибудь выпендривался. Не одним же подросткам над озером кренделя закручивать, взрослым тоже хочется. У взрослых, к тому же, еще и получается. Но такого, что собирался проделать Зверь в «Гётрунге» еще не видели. Да и нигде, наверное, не видели. Если только Быстрай не устраивал представлений для публики.
Зверь расставил бокалы на свободном пятачке летного поля. Отыскал среди зрителей бармена и попросил:
— Принеси еще пяток.
Захлопнул над собой колпак Блудницы, и только надвинув на лицо щиток шлема, позволил себе ухмыльнуться. Он все еще был зол. Не столько из-за Блудницы, сколько из-за насмешек над собственным ростом. Хуже того, гораздо сильнее чем на Быстрая, он злился на себя — за то, что злился на Быстрая не из-за Блудницы.
Эльрик бы посмеялся, если б узнал.
Нырнув носом, Блудница кончиком тарана подхватила один из бокалов и, как цирковой тюлень, забросила его на броню перед остеклением фонаря. Еще рывок, и стекляшка блеснула в воздухе, а таран уже подхватил второй бокал, третий, четвертый. Вот уже девять их танцует над машиной. Зверь жонглировал хрупкими бокалами, поднимая машину все выше в небо. Потом вздохнул и расслабился окончательно.