Потребности росли и насколько деньги легко появлялись, так легко и тратились. На унижения со стороны клиентов худо-бедно Кейт не обращала внимания, но четыре года бесконтрольного спаривания, казалось бы, требовали вместо расплаты не только здоровье, но и самое главное в жизни любого человека – цель. Кейт стала ловить себя на том, что в голову лезут пугающие и при этом пленительные мысли: ожидая на облупленных остановках автобус, она представляла, что будет если она подскользнется и упадет прямо под тяжелые колеса, подходя к окну в своей комнатушке, которая располагалась на седьмом этаже над уровнем асфальта, она представляла как мелкие кусочки стекла рассекут ее кожу своими острыми краями и что долетит до земли первым – капли крови из порезов или она, или выдержат ли веревки в ванной ее вес…

Кейт с ненавистью смотрела на влюбленные парочки, которые как приклеенные бродили по улицам вечерами, но еще больше ненавидела себя – ее жизнь, как раз таки, была не взрослой. Даже жизнью нельзя было назвать ее существование, но заставить себя начать поиски нормальной работы она тоже не могла. Идти в уборщицы или официантки не позволяла гордость и маленькая зарплата. Распухшие потребности рано или поздно заставили бы ее вернуться к единственному, что она умела делать…

Но, судя по всему, загубленная девушка нужна была этому миру не в качестве третьесортной проститутки, а потому к ней были применены крайние меры, со стороны мироздания. Приняв в очередной раз, очередного клиента Кейт, вместо «честно заслуженной» платы, получила два сломанных ребра, разбитый нос и выбитую челюсть.

Как ни странно, но это поселило в ее душе целительный страх, который с болью во всем теле нес спасение из порочного круга. Кейт, придавленная позором, отлежав в дешевой больнице несколько дней, вернулась в Эксетер к родителям, которые хранили в секрете ремесло своего чада и вешали лапшу на уши всем родственникам и друзьям, что их дочь работает в Лондоне менеджером по продажам.

Как раз, спустя неделю после своего возвращения, Кейт прочитала в местной газете объявление, что в новый ресторан набирают сотрудников. Каково же было ее удивление, когда она увидела имя хозяйки заведения – Анна Версдейл. Близкая подруга, дружба с которой была временно принесена в жертву.

Общаться по-свойски с Анной, будучи в Лондоне Кейт не могла, слишком уж наглядной была разница между ее загубленной жизнью и образцом семейной сплоченности, которую как знамя несло семейство Версдейлов. Хоть Анна была напрочь лишена снобизма, Кейт терзали сомнения: за четыре года многое могло измениться и было бы верхом наглости махать перед носом у потенциального работодателя таким аргументом как дружба, чтобы получить работу, но, увы, махать больше было нечем…

Приготовившись к самому худшему Кейт, все же, хватило ума рассказать Анне историю своей жизни в Лондоне «не для печати». Ее слова красноречиво подтверждали едва заметные ссадины на носу, которые Кейт не очень старательно скрывала. Анна прекрасно понимала, что откажи она сейчас своей подруге в работе, тогда, скорее всего, она вернется к вполне легальной в Англии торговле собственным телом. Нанимать себе работников из жалости тоже не хотелось, а потому, в противоречие здесь уже вступали совесть и расчет. Единственной точкой соприкосновения этих двух категорий была – благодарность.

Благодарность привязывает людей сильнее, нежели чем неодушевленные договорные отношения, поэтому Кейт полностью оправдала ожидания. Она не раболептствовала, но выполняла свои обязанности на зависть дипломированным специалистам, с которыми приходилось сталкиваться в длинных коридорах многочисленных цитаделей бюрократии для представителей ресторанного бизнеса.

Шла вторая неделя полной анархии и ресторанный бизнес мисс Версдейл держался на голом энтузиазме ее друзей и работников.

Серж получил два дня назад короткий имэйл, что с его ненаглядным боссом все в полном порядке, она лопается от счастья и умоляла его простить, что так нагло сбежала, безответственно бросив всех и вся, буквально на произвол судьбы. На что он ей коротко написал, что судьба в долгу не останется, но ему пока удается блюсти порядок в ресторане.

Он нутром чувствовал, что каким бы мерзавцем не казался бы Дэнвуд, Анна откопала в нем нечто скрытое от глаз большинства. Ее чутью Серж доверял больше, чем себе и потому лишь с тоской ждал ее возвращения, зная, какую взбучку она получит от дражайших родственников, когда все тайное станет явным.

Внезапно, двери на кухню с легким хлопком отворились и при полном параде вошла Кларисса Версдейл.

- «Началось!» - подумал Серж и не дрогнув, продолжил поливать кипящим растопленным маслом говяжий медальон, который шкварчал на сковороде.

- Миссис Весдейл!,- Кейт поспешила спрыгнуть со стола и едва не подавилась очередной креветкой. - Добрый день! Какой приятный сюрприз!

Приветливые слова совершенно не вязались с выражением лица Кейт, которую словно на тот свет пришли забирать.

Расстегнув пальто, Кларисса недобро обвела взглядом всех кто был на кухне.

- Добрый..., - процедила она сквозь зубы и принялась снимать замшевые перчатки.

- Позвольте, я приму Ваше пальто! - Кейт едва за завизжала от радости, когда ей под вполне благовидным предлогом предоставилась возможность слинять из точки будущих горячих действий и вернуться к своей работе за конторкой.

Не дождавшись ответа Кейт почти содрала с матери Анны дорогое пальто роскошного сливового цвета, и выдернув из рук перчатки, пулей вылетела в зал.

Серж поджал губы, явно недовольный тем, что его бросили на передовую одного.

- Рад Вас видеть миссис Версдейл! Желаете перекусить?

Мать Анны, редко видела Сержа и одобряла его со всех сторон, даже с той, что у него странные близкие отношении с ее дочерью, которые явно не предполагают интима.

Кларисса подошла к Сержу вплотную и едва слышно сказала:

- Спасибо. Я только выпью чая, но мне нужно с тобой поговорить...

С бровями в кучу, Серж продолжал бороться за сочность говяжьего медальона и как обычно, в конце он резким сильным ударом ладони расплющивал дольку чеснока, так что сок брызгал во все стороны и кидал его в сковороду к мясу. В этот раз от резкого хлопка по столу подпрыгнули все кто был на кухне, Пэм выронила даже ершик, которым мыла посуду и схватилась за сердце, проклиная про себя всех неуравновешенных лягушатников.

Кларисса даже не моргнула.

- Разумеется, миссис Версдейл, я освобожусь через несколько минут. Кейт принесет Вам чай в зал.

С самым невинным видом, Серж указал на дверь и понял, что неизбежное близко, а значит, пора начинать действовать по плану А — корчить из себя полного идиота.

Поблагодарив Сержа, Кларисса с видом королевы и потрясающей осанкой, скрылась в дверях, оставив за собой едва уловимый аромат дорогих духов.

Серж сервировал блюдо, отдал его Лили и попросив Дэнни подменить его, решительно покинул кухню.

Кларисса сидела за дальним столиком у окна, погруженная в свои мысли. Прямо перед ней стояла полная чашка чая, поданная на блюдце и крошечными печеньицами. Серж уселся на стул напротив женщины и с непроницаемым выражением лица уставился на Клариссу.

Какое-то время они сидели молча, пока Клариссе не надоело сверлить его убийственным взглядом. Она сделала глоток чая и перешла в наступление.

- Дорогой мой, Серж... Я прекрасно осведомлена о том, что моя дочь уехала в неизвестном направлении с мероприятия, на котором для нее свет клином сошелся. Поспешно и явно незапланированно... Пусть своему легковерному отцу мозги пудрит. И я также прекрасно понимаю, что даже если я буду тебе иголки под ногти загонять, фигурально выражаясь, то ты не скажешь мне и слова, а разве что начнешь петь Марсельезу.

Проницательность Клариссы поразила Сержа и произвела на него должный эффект. Он позволил своему взгляду немного смягчиться. В конце концом, она любила свою дочь, может где-то поверхностно, а где-то слишком усердствовала, но по сути они имели общий интерес и это было благополучие Анны. Правда видели они это благополучие немного под разными углами.

Кларисса смолкла, адресовав Сержу резкий взгляд. Он явно не собирался легко сдаваться.