- Дорогая, думаю, что это вы с Анной обсудите позже, - мягко одернул жену Генри.

- Анна, надеюсь, ты понимаешь, что подобные…э-э-э… поступки, должны быть исключительны. А еще лучше, исключены в дальнейшем полностью, - вмешался Бен. – Я уверен, что так и будет. Раньше ты никогда не бросала тень на свою репутацию.

Анна изумленно взглянула на деда и не удержалась, чтобы не добавить в мимику ехидства. Значит, помочь ей семья отказалась, а методы, с помощью которых она выкручивалась, вызывали у них недовольство. И тот факт, что ее отчитывают в присутствии Ленгрема, не тушил огонь, который разводила несправедливость, а наоборот…

Анна понимала, что от нее ждут короткого разумного объяснения, как обычно и клятвенного заверения, что в дальнейшем подобное поведение не повторится. А как вам это?

- Торговля на ярмарке удалась? – пропустив мимо ушей все сказанное ранее, Анна с полуулыбкой сделала глоток вина. Никаких объяснений!

- Да, вполне. Джеймс Дукетт стоял зеленый от зависти за своим прилавком, как раз в тон своему сыру! – рассмеялся Бенджамин, стараясь разрядить обстановку, потому что Генри мрачнел с каждой секундой.

За ужином «прощупывание» почвы продолжилось.

- На прошлой неделе отправили первую партию по договору с «Лесо», - как бы между прочим заметил отец.

- Генри, держите ухо востро с этим типом. С Дэнвудом! – авторитетно посоветовал Соэн. – Анна не говорила Вам, что он замешал в нескольких подозрительных сделках?

Это был удар в поддых, которого Анна не ожидала. Поразительно! Но Соэн, казалось, был лишен подлости и пристрастия к интригам и манипуляциям. Негодование и омерзение крупными брызгами смывали всю мягкость, с которой Анна хотела оповестить Соэна об окончании их отношений.

И ведь это было только начало. Родители еще не знали, что Маркус Дэнвуд спас Анну, от насильника и насколько он был другим, там в Лондоне. Просто небо и земля! Да, для не было секретом, что Маркус в делах далеко не чист, он сам этого не скрывал… И что будет, если бы они узнали, что Анна спала с Маркусом Дэнвудом?

- Дедушка и раньше был в курсе нечистых на руку хозяев «Лесо де Прош». Мы со всех сторон подстрахованы! Так что твое беспокойство, Соэн, напрасно, - ровным голосом проговорила Анна, гадая про себя, почувствует ли она облегчение, если перевернет на голову Ленгрему блюдо с рагу.

- Мерзкий тип, все равно. Противно было, когда он стал выпендриваться тогда, в свой приезд…! Не поленился хлеба напечь, - Генри сочился презрением, науськивая окружающих.

- Такие как он, хороши только издалека, - соглашаясь с сыном, кивал Бенджамин. – Гнилой он человек. Но будь он другим, то не добился бы таких успехов. Впрочем это не важно! Вспомните, как он открыто признал, что женился ради денег. Поэтому меня совсем не удивило, когда я узнал, что его мать зачахла в доме престарелых… Как французы говорят? А! Лемортуар… В то время как Дэнвуд уже купался в деньгах!

- О Боже! – Кларисса прикрыла рот рукой в ужасе. – Ничего святого!

- Неприятный разговор. Может, сменим тему? – прервал диспут Соэн, перейдя на великодушный режим.

Анна сидела как парализованная. Мозг отказывался воспринимать услышанное. Сплетни, наверняка, сплетни! Маркус обожал мать, когда он за нее рассказывал его глаза светились любовью и тоской. Наверняка все объяснимо! Такие подробности сбивали с толку.

Однако, даже если все окажется правдой, Анна уже здесь и сейчас знала, что это никак не изменит ее отношения. Поразительно, но окажись Дэнвуд убийцей – Анна не смогла бы от него отвернуться.

Апогей вечера настал после ужина. Все довольные и умиротворенные перебрались в гостиную, позвякивая чашками с чаем. От Анны не укрылось, что все они обмениваются странными взглядами и хитро посматривают в ее сторону!

Вдруг, Соэн неожиданно поднялся с кресла, прошествовал к Анне и опустившись на одно колено задал сакраментальный вопрос:

- Дорогая Анна, мои чувства к тебе ни для кого не являются секретом. И именно здесь в окружении самых близких для тебя людей я хочу просить у тебя оказать мне честь и согласиться стать моей женой.

«То есть это даже не вопрос!» - возмущенно рявкнул мозг Анны.

И так, настал этот знаменательный момент. Поворотный, если угодно, когда родная широкая, предсказуемая дорога стабильной жизни, неожиданно ставила тебя перед выбором - дальше идти по ней или по той маленькой, едва заметной и кривой, в кустах неопределенности, тропинке.

«Вот сидят они здесь, уже умиляются, - подумала Анна. Я еще ничего не сказала, а они уже услышали мое «да». Можно было ответить, что я подумаю, потянуть время, так сказать или согласиться, а потом дать задний ход через какое-то время… По всякому можно!»

Но так могла сделать прежняя Анна, а не та, которая видела смысл жизни в невозможном, увы, для нее счастье с «беспринципным, бездушным и мерзким типом». Какой смысл тянуть время? Лучше разделаться с этой ситуацией прямо сейчас. Одно утешение совести, что Анна изначально не собиралась связывать свою жизнь с Соэном брачными узами.

- Нет, - плохо скрывая свою улыбку, ответила Анна.

Все лица застыли в непонимании.

- То есть ты подумаешь, дорогая? – подсказывала Кларисса, подталкивая дочь к той широкой, предсказуемой дороге.

- Нет! Значит - нет! – Анна обвела взглядом родных. – Соэн прости, но я изначально не собиралась за тебя замуж.

- Но почему тогда…? – Легрем окончательно растерялся.

- Анна, что все это значит? – тихо загрохотал отцовский голос.

- Черт знает что! – выругался дед.

- Это все из-за Ватисьера? Ты с ни м снюхалась, - это просто не могло быть не произнесено вслух отцом и Анна едва сдержалась, чтобы не подкатить глаза.

- Нет, папа, Серж, мой друг и не больше! Я встречалась с Соэном в надежде забеременеть. Мне нужен был только ребенок, а не муж!

Бенджамин закашлялся, подавившись чаем. Кларисса в изумлении открыла рот.

- Выходи замуж и беременей сколько влезет! В чем дело? – Генри все больше повышал голос.

- Соэн, прости, но мои чувства к тебе ничтожны, поэтому женится, было бы верхом лицемерия, - извиняющимся тоном продолжила Анна, даже не пытаясь говорить тише, чтобы не травмировать родных. К такой степени откровенности они не были готовы.

Кларисса стала обмахиваться салфеткой.

- Анна, имей стыд! – начал Бен.

- Имела уже! И что? Лишь бы выйти замуж – мне это не подходит! Каждый день ему врать? Уж лучше один раз, чтобы добиться желаемого. Не так ли ты меня учил, папа?

- Господи! Генри, наша дочь сошла с ума! – всхлипывала Кларисса.

- Рожать детей вне брака! Только этого позора не хватало на мою голову. Я запрещаю, Анна! Ты меня слышишь?! Мало того, что в подругах у тебя проститутка, а этот твой Серж вообще тогда голубой! Не удивительно, что ценности твои претерпели серьезную метаморфозу, - уже во все горло орал Генри, выплевывая слова.

- При чем здесь Кейт и Серж? Сержа не смейте трогать! С ним тема закрыта!– Анна была поражена, что отец не чурается использовать такие запрещенные приемы. Было ясно, что он пытается сейчас задеть Анну, в отместку за поломанные планы, но тут уже явно перегнул палку.

- Милый, пожалуйста, все таки, это друзья Анны, - Кларисса взволнованно глядела то на дочь, то на мужа, пытаясь сгладить углы.

- Спасибо, мама, но это не поможет! Папа, тебе не удастся ввязать меня в этот спор. Я уже язык себе отбила, в попытках убедить тебя, что Серж абсолютно нормальной ориентации. У вас с дедом все, кто хорошо выглядят и не был замечен в компании с девушкой – потенциальный гей!

- Ну, вот и меня приписали, - вздохнул Бен, которого этот разговор казалось было забавлял.

- Успокойся, папа. Репутация семьи ведь еще не пострадала и неизвестно вообще пострадает ли в дальнейшем, - устало проговорила Анна, глотая обиду. Разумом она понимала, что отец не ведал, что говорит, но сердце саднило от предательских заноз горьких слов. - Люди сходятся и расходятся, сейчас этим никого не удивишь!

- Я, пожалуй, поеду, - нетвердой походкой Соэн вышел из гостиной, не желая дальше участвовать в столь унизительном разговоре. Через пару секунд послышалось, как тихо хлопнула входная дверь.

Казалось, что этот хлопок одним махом вышиб раздражение и спесь на поле семейного коллоквиума Версдейлов. Пару минут в гостиной царила тишина, которая прерывалась только натужными всхлипываниями Клариссы. Анна чувствовала опустошение внутри и долгожданное чувство, которое сопровождает завершение важного дела – облегчение.