— Это ты про кого? — приподнял бровь Владимир.

— Да про Игоря, — фыркнула Римма.

Филин хмыкнул и наклонился, чтобы поднять черенок. Как только он коснулся палки, едва успокоившийся Грозный снова стал рычать, и ярости в его рыке хватило бы на полк, как минимум. Владимир медленно опустил черенок обратно на землю. Пес следил за перемещениями немигающим взглядом и продолжал хрипло рычать. Филин присмотрелся к Грозному, осмотрел вольер и прищурился.

— А это что? — спросил он у Риммы, указывая на предмет у самой решетки.

Пес на движение руки дуала не обратил ни малейшего внимания, не сводя злого взгляда с черенка.

— А это грабли, — ответила, Белочка, присмотревшись. — Видимо, Грозный опять Игоря из своего вольера погнал. У него к лису какая-то особенная нелюбовь. Хотя раньше он на вещи не бросался. Только на тех, кто нарушал его личное пространство.

— Интересно, — протянул филин и попросил: — можешь принести что-то, до чего Игорь точно дотрагивался или носил?

— Зачем? — не поняла Римма.

— Чтобы на предмете был запах Игоря. Проверить кое-что хочу, — ответил Владимир.

Белочка проследила за его пристальным взглядом, устремленным на Грозного, кивнула и ушла, чтобы вскоре вернуться с тулупом в руках.

— Это роба, в которой у нас клетки чистят зимой. Игорь вчера должен был его надеть.

Владимир взял тулуп, плавно, не делая резких движений, приблизился к решетке вольера и просунул между прутьями рукав. Грозный, увидев странные действия, предостерегающе оскалился и заворчал, а затем приблизился, чтобы обнюхать странный предмет. Поведение пса изменилось вмиг: с утробным рычанием он набросился на рукав тулупа, дернул на себя и стал рвать, мотая им из стороны в сторону.

— Вот жеж! — вскрикнула Римма и ринулась отбирать у пса казенную вещь.

Грозный и не думал отпускать.

— Брось! — достаточно громко, но спокойно приказал Владимир.

Пес перестал рвать тулуп, но челюстей не разжал, продолжая утробно рычать.

— Брось, я сказал. Фу, — повторил филин таким голосом, что Римма неосознанно выпустила тулуп из рук.

Грозный не сводил взгляда с дуала, решившегося ему приказывать.

Владимир подошел к решетке, отбросил щеколду, открыл дверь и зашел в вольер.

— Фу, — снова произнес он, и пес отпустил разодранный рукав тулупа.

— Володя, что ты творишь! — зашипела белочка, но филин сделал ей знак замолчать.

— Дай сюда, — он протянул руку за тулупом.

Получив его, снова оборвал рык Грозного одним коротким 'нельзя'. Присев, выставил перед собой одежку, позволяя псу ее хорошенько обнюхать. Грозный ворчал.

— Ищи, — скомандовал Владимир.

Пес посмотрел на него и медленно, но очень красноречиво перевел взгляд на решетку.

Филин усмехнулся.

— Римма, будь добра, принеси поводок и намордник. Мы с этим парнем прогуляемся.

Белочка, все это время, задержав дыхание, следившая за происходящим, фыркнула и отправилась в дом, бросив через плечо:

— С тебя новый тулуп.

Антонина сидела на заднем сидении рядом с Аркадием и недоверчиво смотрела то на Владимира на водительском месте, то на Грозного, занявшего второе переднее сидение. Пес вел себя на удивление прилично и спокойно: не рычал, не драл обивку, не пытался ни на кого броситься. Увидев, что задумал филин, совушка наотрез отказалась подставлять спину и шею потенциально опасному зверю. Как теперь оказалось — совершенно напрасно. Невероятно, но факт: пес вел себя абсолютно воспитанно и даже на намордник реагировал спокойно.

К нужному адресу они доехали быстро. Гомон детворы с площадок рядом с многоэтажками заглушали звуки общественного транспорта. Припарковав машину, Владимир вывел пса, снова дал тому понюхать прихваченный с собой тулуп и приказал:

— Ищи!

Грозный потянул носом воздух, а затем опустил голову и, обнюхивая асфальт, стал бродить туда-обратно, между машинами и по тротуару. Какое-то время направление движения пса хаотично менялось, но вдруг он замер, а когда снова пришел в движение, то потянул за поводок с удвоенной силой. Взял след. Он уверенно повел к третьему подъезду ближайшей многоэтажки, уткнулся в запертую дверь и обернулся посмотреть на Владимира.

— Понял, — ответил филин и нажал на домофоне комбинацию из двух цифр.

— Да? Кто там? — ответил чужой мужской голос.

Владимир и Аркадий переглянулись, и змей подошел к домофону.

— Извините, вы не могли бы открыть дверь? Пожалуйста. Я забыл номер квартиры друга, а на звонок он не отвечает.

Тоня посмотрела на Аркадия и хмыкнула.

Домофон запищал. Дверь открылась.

— Спасибо большое! — поблагодарил змей.

— Не за что, — недовольно отозвался потревоженный жилец и отключился.

Пес потрусил вверх по лестнице прямо к лифту и остановился рядом с ним.

— И что теперь? — спросила Тоня.

— Пойдем по лестнице, — ответил Владимир.

— Чтобы не останавливать лифт на каждом этаже, — завершил за него змей.

Совушка согласно кивнула.

Этаж за этажом Грозный принюхивался, обследовал лестничные пролеты и клетки и стремился дальше. Тем самым оказался девятый по счету. Почуяв нужный след, пес заворчал и устремился к двери слева от лифта.

— А если он ошибся? — прошептала совушка.

Ни Аркадий, ни Володя не ответили. Вместо этого филин нажал на кнопку звонка.

Через минуту из-за двери раздался знакомый голос:

— Кто?

— Я от Ростислава Алексеевича. Привез документы по фонду, там подпись нужна, — ответил филин.

Мгновение тишины, а затем щелкнул замок.

— Какие еще документы? Зачем подпись?

Тоня смотрела, как заветная дверь открывается, и за ней показывается хмурый лис. Грозный, почуяв Игоря так близко, снова подал голос, зарычав еще страшнее, чем прежде. Красноярцев-младший вздрогнул и отшатнулся.

— Какого?! Что здесь делает эта собака? Вы ненормальные? Зачем выпускать его из клетки? Он опасен!

— Тихо! — скомандовал Володя. Игорь и Грозный синхронно перестали издавать звуки, а совушка не выдержала и, воспользовавшись моментом замешательства, метнулась в коридор и крикнула:

— Тома!

У лиса дернулась щека, он сделал шаг навстречу Антонине, но не успел ничего сказать. Из комнаты показалась рыжая макушка с лисьими ушками.

— Тонь?

— Томка! — совушка приклеилась взглядом к троюродной сестре. — С тобой все нормально?

— Да, — кивнула лисичка.

— Хорошо, — кивнула Тоня, а потом повернулась к Игорю.

— Ты, выкидыш эволюции, какого лешего ты творишь?

— Я не… — попытался возмутиться лис.

— А ну-ка цыц, когда старшие говорят! — рявкнула Тоня. — Если я сейчас найду на ней хоть одну царапинку, если узнаю, что ты ее хоть чем-то обидел, тебя даже папаша твой не спасет! Ни тебе, ни ему, ни общине мало не покажется, ты меня понял, киднеппер доморощенный?!

— Да я не…

— Ты меня понял?! — повысила голос Антонина.

— Понял! — огрызнулся Игорь.

— Вот и хорошо! — в том же тоне ответила совушка и, не снимая сапог, пошла к сестре.

Лис перевел взгляд с незваной гостьи на ее грозное сопровождение.

— Давай-ка побеседуем, — предложил Владимир таким тоном, что стало понятно: отказ неприемлем.

Через полчаса профилактической беседы группа захвата покинула квартиру вместе с Томой, оставив Игоря сидеть на стуле в кухне и тихо материться, глядя на изгвазданный сапогами пол. Очень тихо, чтобы Грозный не услышал, а то мало ли, вдруг филин не удержит эту неистовую зверюгу?

Тоня сидела в машине, припаркованной перед домом. На заднем сиденье мирно спал пес, на водительском — хмурился филин. Тома была уже дома, отконвоирована змеем для пущей безопасности. Совушка улыбнулась, глядя на светящееся окно их кухни, и, наконец, выдохнула. Кончики пальцев покалывало ощущение странной слабости. Нервное напряжение стало спадать.

Владимир повернулся к ней и взял за руку. Его ладонь была такой теплой, такой крепкой и надежной. Тоня улыбнулась.

— Спасибо, Володь. Не знаю, что бы я без тебя делала, — прошептала она.

— Я не хочу, чтобы ты что-то делала в подобных ситуациях без меня, — по-прежнему хмурясь, ответил филин.

Совушка недоуменно приподняла бровь.

— Антонина, ты моя женщина, — пояснил Владимир. — Когда у тебя случаются неприятности, я хочу, чтобы ты шла ко мне, а не к каким-то левым мужикам. Иное положение вещей меня категорически не устраивает.