Тон филина был суровый, даже жесткий, но рука держала Тонину ладонь, хоть и крепко, но осторожно, даря тепло и не причиняя дискомфорта.

— Я поняла тебя, — кивнула Совушка.

— Хорошо, — кивнул в ответ Владимир.

В салоне снова повисла тишина, нарушаемая только сопением Грозного.

Пора было идти домой, но Тоне было так хорошо рядом с ее нахохленным мужчиной, что она решила оттянуть момент прощания, насколько это было возможно.

— Тонь… — спустя пару всхрапов пса, снова обратился к ней филин.

— М? — вопросительно промычала Антонина. Ее так разморило в тепле и спокойствии, что даже разговаривать не хотелось.

Владимир прочертил большим пальцем линию по ее ладони, посмотрел в глаза и произнес:

— Давай поженимся… — он замялся, бросил взгляд через плечо и добавил: — и собаку заведем?

Совушка обернулась. Грозный дрых без задних лап, расслабленный и, кажется, довольный.

— Кажется, собаку мы уже завели.

***

Придорожные фонари отсчитывали время не хуже метронома. Машина Игоря ехала нестерпимо медленно. Где-то там впереди рысенок. С ним неизвестно что, а мы тащимся, как улитки. Узнав, что с Егоркой опять приключилась беда, я прыгнула в машину к лису, даже не успев застегнуть пуховик.

— Том, у меня, кажется, телефон сдох, — произнес лис. — Давай я с твоего позвоню? Хоть уточню, что именно случилось.

Я, ни секунды не задумываясь, отдала свой смартфон.

— Не берет трубку, — через минуту произнес Игорь.

— Звони еще, — попросила я.

Что же такое с этим миром, что ни в чем не повинный парнишка не может быть тут в безопасности? За последнее время на его долю и так проблем перепало с горкой, и снова неприятности. За невеселыми мыслями я не сразу поняла, что Игорь везет нас в клинику какой-то странной дорогой.

— Так быстрее, — ответил на мой вопрос лис.

Быстрее — это хорошо.

Хорошо-то хорошо, да не очень. Через какое-то время лис остановил машину рядом с жилой многоэтажкой. Нужной мне клиникой тут, в свежеотстроенном спальном районе, и не пахло.

Я вопросительно посмотрела на Игоря. Он вздохнул, а потом резким движением сдернул с моей шеи кулон.

— Ты что творишь? — вскрикнула я, не понимая, что происходит.

— Надо поговорить, Том. Накинь капюшон и пойдем, — ответил он.

Я посмотрела на лиса, пытаясь понять, что же все-таки происходит. Игорь смотрел на меня с пугающей решимостью в глазах.

— Серьезно? Ты действительно думаешь, что я пойду с тобой после того, как ты меня завез неизвестно куда и забрал телефон и охран?

Я твердо решила, что буду брыкаться. Мне категорически не нравилось поведение сына главы. Но вдруг Игорь вздохнул, опустил плечи и посмотрел совсем по-другому. Меня оторопь пробрала от его взгляда: отчаянного и какого-то жалостливого, что ли, обиженного.

— Том, я ничего тебе не сделаю. Обещаю.

Непонимание и сомнения перетягивали меня, словно две противоборствующие команды — канат.

— Мне правда просто нужно с тобой поговорить. Я все тебе верну, честное слово. И телефон, и охран, и сумку.

— Почему мы не можем поговорить в машине? — нахмурилась я.

— Разговор будет долгий — ты замерзнешь, и неудобно будет.

Может ли слово лиса быть честным, когда он уже обманул меня? Я вздохнула. Идти не хотелось. Игорь ждал моего ответа спокойно, будто заранее знал, каким он будет. Ну, еще бы! Без телефона-то добраться домой не проблема, а вот без охрана и денег — совсем другое дело. Неловкое движение, порыв ветра — и вуаля! Лисьи уши на рыжей макушке на виду у всех. Моя сущность не могла допустить такого риска, пока не было угрозы жизни. А угрозы жизни не было.

Гад он, все-таки. Хоть и с большими и грустными глазами.

Я вздохнула.

— Про Егора ты все наврал, да?

— Извини. Иначе ты бы не села в машину.

Виноватым поганец не выглядел.

— Ладно. Поговорим. Но потом ты мне все отдашь.

Игорь кивнул, вышел из машины, обошел ее, открыл мою двери и протянул руку, чтобы помочь выбраться.

Я скептически вздернула бровь и скрестила руки на груди. Поздно разыгрывать джентльмена, когда уже успел ограбить девушку.

— Том, я могу и на руках тебя отнести, но ты вряд ли захочешь, — пожал плечами лис.

Я фыркнула и выбралась без его помощи.

— Обещаешь не приставать?

— Только если сама не захочешь.

Я снова фыркнула. Не дождется!

Девятый этаж. Типовая двушка со свежим ремонтом.

— Проходи в комнату, располагайся, где тебе будет удобно, — произнес Красноярцев-сын.

Я хмыкнула и, сняв пуховик, отправилась в кухню. Подальше от диванов-кроватей, поближе к вилкам-ножам. Как говорит моя мама: нет такой ситуации, где практичный подход не пригодился бы.

— Разуться не хочешь? — не слишком довольно поинтересовался Игорь мне вслед.

— Нет, — отрубила я.

Мало ли что — а я в тапках.

Лис хмыкнул и пошел за мной, предварительно закрыв входную дверь на ключ и спрятав этот ключ в кармане брюк. Передний левый.

Несмотря на декларируемое острое желание поговорить, собственно говорить Игорь не спешил. Он набрал воды в чайник и поставил его кипятиться, достал из холодильника хлеб, майонез, колбасу, помидоры и листья салата. Вооружился доской и ножом и, присев напротив, стал делать бутерброды. На миллиметраж отрезанных ломтиков лис не скупился — бутерброды грозили превратиться в башни. Так что я решила присоединиться. В конце концов, я тоже хочу есть, а такой толщины бутерброды, это уже не еда, а архитектура, и в рот поместятся разве что крокодилу. Да и нож в руках, пусть и кухонный, добавлял уверенности, а разделочная доска — она, конечно, не колюще-режущая, но аргумент увесистый. Весомый, то есть.

Игорь нарушил тишину, когда стол уже был накрыт, а чай с лимоном и сахаром вовсю парил из кружек.

— Том, мы же с тобой взрослые люди и можем поговорить откровенно?

Я изо всех сил сдерживалась, чтоб не взорваться. Конечно! Отчего бы и не поговорить откровенно, если собеседнику ничего не остается, кроме как слушать? И вообще странная манера разговоры устраивать.

— Мой отец — глава общины. Он бизнесмен с гипертрофированным чувством ответственности. И знаешь — это адская смесь. С самого детства во мне воспитывали понятие долга. Перед диаспорой, общиной, семьей. Мой долг стать достойной заменой отцу и продолжателем… — лис бросил на меня сомневающийся взгляд и продолжил, — стремлений.

— Дело в том, что я лиса? — напрямую спросила я.

— Да, — просто подтвердил Красноярцев младший.

— Игорь, лисы не самые редкие представители диаспоры. И ни одну из них тебе не пришлось бы похищать, чтобы предложить продолжить… — я повторила паузу парня, — стремления твоего отца. А я не считаю, что нужно придерживаться теории чистоты подвида. Это все ересь.

Я шумно выдохнула, взяла бутерброд с тарелки, откусила и стала жевать. Вкусно! И потери сил допустить нельзя.

Нет, серьезно: он решил, что лучший способ убедить меня выйти за него — похитить? А если я соглашусь, что он будет делать: поколачивать, следилку в телефон поставит или вообще из дому выходить запретит, мол, сиди на кухне и рожай чистопородных лисят, не отходя от плиты?

Опустив руки под стол, сжала, что было сил, кулаки. Спокойно, Тома, держи себя в руках. Истерика в такой ситуации — не лучший способ ведения диалога.

— Я не собираюсь обращать тебя в свою веру, — пожал плечами лис и прокрутил кружку по часовой стрелке. — Но у меня есть, что тебе предложить: брак, социальное положение, возможности, которые дает уровень дохода моей семьи, и знакомства….

— И все это в обмен на чистокровных лисят, — продолжила за него я. — А вдруг я бесплодна, Игорь? Вот откуда тебе знать, что я смогу иметь детей? Или наоборот: вдруг бесплоден ты?

Лицо лиса сделалось задумчивым. Вроде есть контакт.

— Ты же вроде неплохой парень. Зачем тебе вся эта ерунда? Найди себе хорошую девушку и живи с ней долго и счастливо в мире, любви, согласии и отдельной от родителей квартире.

— Ты не понимаешь. У меня есть долг, — покачал головой Игорь.

— Тьфу ты! — ну что за упрямый… лис?! — Игорь, ну какой долг? Перед диаспорой? Перед ней у тебя один долг — хранить тайну и поддерживать дуалов. Перед родителями? Так время отдавать им долги придет в старости, когда их досматривать нужно будет. Какие у тебя еще долги могут быть, кроме моральных и ипотеки?