Комментарий к Глава 63. Задача обучения с учителем Кант (от лат. cantus пение, распев) — старинная многоголосная духовная и светская песня для вокального ансамбля или хора, как правило без инструментального сопровождения. Подобные песни были популярны в России в эпоху Петра I.

Имеется в виду праздник Крещения Господня, отмечаемый 19 января. В православной церкви, в течение всего Рождественского поста (28 ноября – 7 января) и Святок (7-19 января), таинство венчания не проводится.

Ауфтакт — дирижёрский жест (взмах), предшествующий начальной доле звучания.

Глава 64. Неожиданная информация

К пяти часам трудный учебный день закончился, и мы с Доменикой наконец могли отдохнуть в одной из наших комнат. Удивительно, но она даже не выглядела уставшей, наоборот, она словно светилась от счастья. «Для меня не существует более высокой награды, чем иметь возможность заниматься музыкой и приобщать к ней других», — эту фразу я слышал от Доменики ещё в Риме после нашего с ней урока, и я искренне восхищался тем, с какими ответственностью и полной отдачей эта прекрасная женщина подходила к своей педагогической деятельности и понимал, что это не просто работа, это — призвание.

Отдохнуть наедине нам вновь не дали, настояв на посещении очередного, к счастью, не безумного чаепития. В беседке присутствовали все уже знакомые нам лица, за исключением Данилы и Гаврилы: как сказал Павел Иванович, эти деятели отправились в соседнее поместье, к Сурьминым, играть в карты на деньги, в связи с чем Пётр Иванович страшно возмутился, пообещав всё-таки отходить их розгами.

Признаюсь, я не стал ничего говорить о сегодняшней выходке братьев, не столько из жалости к их спинам, сколько из-за вшитой глубоко в сознание солдатской установки: «Стукач — не человек». Если нужно будет, я сам с ними разберусь. В конечном итоге Пётр Иванович сам узнает, что они отказались посещать занятия и примет какие-либо меры воздействия. Поэтому, на вопрос, каковы успехи у Данилы и Гаврилы, я ответил, что прослушивание перенесли на завтра в связи с тем, что я счёл нужным избавить возлюбленную от дополнительной нагрузки на сегодня.

К завтрашнему уроку Пётр Иванович, по моей просьбе, пообещал также привести мальчишек из церковного хора, чьё пение мне вполне понравилось, и я подумал, что из них точно вырастут неплохие музыканты. Князь поддержал мою идею и согласился, что голоса у ребят действительно красивые.

— По какому принципу вы набираете мальчиков в хор, ваша светлость? — поинтересовалась Доменика во время чаепития.

— У кого есть голос, те и поют. Часть из крепостных, часть — из семей священников. Иногда — и дворянские дети. Мои болваны лет десять назад соловьями заливались. И как пели! Теперь что? Даже к литургии не соизволят явиться. Сейчас в нашей церкви верхние голоса поют сыновья отца Иоанна и его брата, дьякона Иллариона.

При этих словах Доменика и Стефано с удивлением воззрились на князя, словно он сказал что-то из ряда вон выходящее. Только потом до меня дошло, в чём дело: в православии, в отличие от католицизма, духовенство делится на белое и чёрное. К последним относятся монахи, первые же, в основном, являются людьми семейными. Представители белого духовенства, хоть и имеют некоторое ограничение в духовной карьере, но зато, как правило, лучше понимают психологию простых мирян. Об этом я узнал от своего крёстного, отца Филофея, ещё пять лет назад, когда я, после неудачной женитьбы, в порыве эмоций сообщил ему о своём желании уйти в монастырь. Крёстный тогда отговорил меня от этого безумного поступка, посоветовав не торопиться с решениями, и, как выяснилось, он был прав.

— Не удивляйтесь, друзья, — вмешался я в беседу. — Насколько я знаю, в православии священнослужителем вполне может стать женатый человек.

— Эх, Карлаччо! Упустил ты своё счастье! — вздохнул Стефано. — Поехал бы со мной, сменил конфессию и женился бы беспрепятственно для духовной карьеры!

— Не нужно ему это, Стефано, — мягко возразила Доменика. — Поверь, я хорошо знаю твоего брата и его взгляды. Они не такие, как у тебя. Карло — абсолютный католик, как я. Твоё же мировоззрение всегда было более близко к восточному христианству. Я прекрасно помню твоё дерзкое высказывание о том, что Папа… о нет, я не могу это повторить!

Как я позже узнал от самого Стефано, он ещё в возрасте семнадцати лет пришёл к выводу, что смертный человек не может быть заместителем Бога на земле. Собственно, с этого и началось его отдаление от католицизма и приближение к православию. Также он в одной из своих научных работ предпринял попытку доказать, что Божественная благодать является, выражаясь современным языком, трёхмерным, а не двумерным вектором градиента Божественной энергии. Но этот трактат не вовремя попал в руки к маэстро Фьори и был уничтожен, из-за чего и произошёл первый конфликт между капельмейстером и потенциальным солистом. Теперь же этот солист с «неправильным» мировоззрением обрёл полную гармонию со своим разумом и чувствами, попав в среду единомышленников.

Интересный вопрос, каким образом могли сосуществовать в почти неразрывном единстве два столь разных человека: я и Доменика, православный и католичка, технарь и гуманитарий? Не знаю, это большая загадка для меня. Возможно, здесь работает теория о притяжении противоположностей, а возможно, связующим элементом является настоящая любовь. Та, что «всё переносит и никогда не перестаёт», как говорил апостол Павел.

Вернёмся же к нашему непринуждённому разговору в беседке. То, что за столом все общались группами на разных языках, никого не удивляло и казалось вполне нормальным. Так, мы с Доменикой, Стефано и Пётр Иванович спокойно беседовали на итальянском, большая часть народа — по-русски, и только в совсем небольшой группе разговор шёл на французском. Не знаю, какие секретные вещи понадобилось обсуждать Павлу Ивановичу и его жене с мсье «старым огурцом», возможно, они обговаривали какие-то вопросы, касающиеся танца, но мне по сути не было до этого дела.

После чаепития я уже намеревался наконец-то отдохнуть: поваляться на диване в своей комнате или устроить прогулку по усадьбе, большую часть которой я с момента приезда так и не видел. Но мои планы вновь были нарушены: Доменика в обязательном порядке велела нам со Стефано явиться к ней в комнату для занятий музыкой. Да, похоже, мне скоро будет являться в кошмарных снах спинеттино, хлопающий крышкой, словно хищными челюстями!

— Буду ждать ровно в шесть тридцать, и никаких отговорок. За непослушание будешь наказан, — голосом Мальвины обратилась ко мне Доменика.

— Наказан? Чем же? Дашь мне подзатыльник? — с лёгкой усмешкой предположил я, мысленно сравнивая одинаковые, но такие разные методы воспитания — Доменики и Петра Ивановича.

И если последний действительно бил достаточно больно, так, что в следующий раз уже не хотелось нарываться и выводить его из себя, да и рука у него была тяжёлая, то вот подзатыльники, которые своей нежной рукой раздавала Доменика, казались мне проявлением заботы и ласки, о которых можно только мечтать.

— Нет. Неделя без поцелуев, — спокойно, но немного язвительно ответила Доменика. — И как «приятное» дополнение — ария Арзаче из недописанной оперы маэстро Аццури — всю неделю. Как, согласен?..

— Не-е-ет! — замотал головой я и пообещал, что явимся вовремя.

Когда мы со Стефано шли по коридорам дворца, я заметил, что в его глазах вновь появился тот восторженный блеск, который временно погас ещё в Дрездене после того, как Паолина его отвергла. Сопранист-математик что-то очень эмоционально рассказывал, но я временно отключил свой встроенный компилятор и не стал утруждать себя тем, чтобы слушать, переводить и вникать в этот непрерывный поток сознания.

— Скажи, Алессандро, — наконец соизволил обратиться он ко мне. — Кто эта девушка, что пела, словно ангел? Будто бы сама святая Чечилия* спустилась с небес, дабы одарить нас своей милостью!

— Боюсь, что я разочарую тебя тем, что скажу. Степанида, так зовут эту девушку, крепостная крестьянка. Можно сказать, безвольная вещь. Её купили год назад для того, чтобы услаждать пением достопочтенного дона Пьетро…