Да, чуть не забыл сообщить тебе, чтобы готовился к приезду гостей: маэстро Фьори отправил в Россию своего младшего сына и племянника, в помощь нашему прекрасному Доменико, которому тяжело в одиночку справляться с таким количеством учеников и учебного материала. Вот всё, что я хотел поведать тебе, дорогой брат. Будь счастлив, и да хранит тебя Господь!

Маэстро Дж. Альджебри и аббат Джероламо Альджебри».

При чтении голос Стефано дрожал, а под конец он совсем расчувствовался и разрыдался, утирая слёзы кружевной манжетой рукава. Мы с Доменикой, конечно же, принялись его утешать:

— Ну ты что, великий математик, всё же хорошо, — подбадривал я друга. — Вон, скоро племяннички у тебя появятся, Бог даст, тебя навестят в старости.

— Я знаю, Алессандро, — продолжал всхлипывать этот сентиментальный итальянец. — Но ты даже не представляешь, что это такое — получить письмо из родимого дома, когда ты за сотни миль от него.

На эти слова я ничего не ответил, лишь мрачно усмехнулся. Да, ты прав, Стефано, и возможно, я бы ещё не так рыдал от радости и тоски, если бы мне прислали весточку из двадцать первого века. Но на это я вряд ли мог надеяться, разве что опять эта сумасшедшая парочка приснится и начнёт рассказывать какой-то бред.

— Ах, этот негодяй Эдуардо! Не мог подождать до свадьбы! Что за народ эти мальчишки! — возмущалась Доменика поведением своего дальнего предка. — Но вот Сильвио… что же такое произошло, что он так резко переменился в лучшую сторону?

Об этом знали только я, Карло и Пётр Иванович. Но пока что я не готов был сказать об этом супруге. Потом, когда-нибудь, в более спокойной обстановке. Сейчас же ей нельзя нервничать.

Поздно вечером, когда все уже легли спать, я решил немного подышать свежим морозным воздухом, для чего вышел в тулупе и шапке в сад. Лунный свет платиновыми лучами освещал заснеженные деревья, кусты и клумбы, а снег белыми хлопьями падал на землю, словно пепел от сигареты. Ассоциация пришла неслучайно: я почувствовал облако табачного дыма у себя за спиной. Обернувшись, я увидел Петра Ивановича.

— Добрый вечер, Пётр Иванович, — поприветствовал я предка. — Вот решил прогуляться перед сном.

— Хорошее дело, — одобрил князь. — Свежий воздух весьма полезен для здоровья.

— Воздух — да, а вот курево — совсем нет, — осторожно заметил я.

— Ты ещё соскучишься по запаху этого отменного голландского табака. И по бессмысленным для тебя речам старого ворчливого предка, — ледяным голосом ответил Пётр Иванович, и эти слова заставили моё сердце дрогнуть.

— Что вы имеете в виду? — спросил я.

— Ничего. Иди спать.

В самом конце Великого поста, если я не ошибаюсь, в день Вербного воскресенья, произошло событие, ставшее заключительным в нашем с Доменикой путешествии во времени. Одним прекрасным днём, где-то под утро, мне приснился сон, настолько яркий и объёмный, что его вполне можно было принять за реальность. Я увидел Антонину и Алессандро, сидящих за каким-то огромным суперкомпьютером, и первая из них сосредоточенно набирает код. Казалось, что этот процесс длился бесконечно, но в какой-то момент она взглянула на меня и торжествующе сообщила:

— Соединение установлено. Синхронизация запущена.

Синхронизация?! С этим словом на губах я проснулся от ноющей боли в костях и мышцах, такой, как я испытал перед своим перемещением в прошлое. Но если это то, что я думаю, то…

— Доменика, — я начал судорожно трясти супругу за плечи. — Просыпайся, просыпайся немедленно! Надо успеть попрощаться со всеми.

— Ах, Алессандро, — капризным тоном пробормотала сквозь сон Доменика. — Мне что-то нехорошо, как-то кости ломит.

— Поднимайся скорее, нам надо успеть собраться до того, как закончится процесс телепортации, — в отчаянии воскликнул я и, не обращая внимания на боль, бросился к сундуку и начал одеваться. Затем я помог Доменике подняться, привести себя в порядок и зашнуровать платье без корсета.

— Как думаешь, мы успеем? — волновалась Доменика, пока мы с ней спешили по коридору в сторону покоев Петра Ивановича и Софьи Васильевны.

— Если ничего не изменилось с предыдущего сеанса, то у нас в распоряжении примерно пять часов.

— Тогда, полагаю разумным не будить сейчас весь дом. Скоро подъём и общий завтрак, после которого мы и попрощаемся со всеми.

Часов в восемь утра, сразу после завтрака, по моей просьбе Пётр Иванович собрал в бальном зале всю семью Фосфориных и всех, кто проживал во дворце. Мы с Доменикой стояли посередине зала, а все собравшиеся пожимали плечами, не понимая, что происходит.

— Мы собрались здесь с вами для того, чтобы стать свидетелями поистине невероятного события. Мой младший сын, Александр Петрович, и его прекрасная супруга, Мария Александровна, покидают нас, дабы продолжить наш род в далёком грядущем. Они единственные из нас, кому выпала честь совершить эту важную миссию. Пожелаем же им благополучного перемещения и доброго здравия!

Церемония прощания гостей из будущего с хозяевами из прошлого была очень тяжёлой и душераздирающей. Женщины плакали, сопранисты — тоже, включая меня. Братья лишь похлопали меня по плечу, ничего не сказав, но их лица выражали досаду и тоску. Невыносимо горько было прощаться с уже ставшими родными людьми, со своим вторым домом. Но это было необходимо.

— Дорогие мои, — наконец, обратился я к собравшимся. — Спасибо вам за то, что так тепло приняли нас, за то тепло и заботу, которых мы, возможно, и не заслужили, но в полной мере ощутили благодаря вам. Пётр Иванович, спасибо вам за то, что спасли мне жизнь и поспособствовали моему браку с прекрасной Доменикой. Никогда не забуду тот чудесный праздник, что вы устроили на нашу свадьбу. Софья Васильевна, я всегда буду помнить вашу добрую улыбку и невероятную заботу по отношению ко мне и Доменике. Данила, Гаврила, вы — потрясающие ребята, я очень рад, что познакомился с вами, и мы так весело провели время. Оставляю вам на попечение своих итальянских товарищей — Степана Ивановича и Марка Николаевича, — с грустной усмешкой добавил я, а затем продолжил:

— Стефано, ты ещё в Риме стал мне настоящим другом, с которым всегда можно поделиться наболевшим. Будь счастлив, старина! Марио, ты тоже нос не вешай, Господь подарил тебе двойное счастье. Ефросинья Ивановна, вам я тоже сердечно благодарен за вашу внимательность и чуткость. Особенно за то, что благодаря вам я научился печь шикарные пряники. Павел Иванович, вам большое спасибо за предоставленные материалы и поддержку моей идеи с машиной. Настенька, я давно хотел вам сказать, что вы — маленькое светлое солнышко, никогда не теряйте своей лучезарной улыбки и помните то, чему вас научила маэстро Мария Александровна. Александр Данилович, вас же я хочу поблагодарить за наши совместные скрипичные дуэты, которые поспособствовали ускорению освоения навыков игры. Лёша, Ваня и Вася, вы — самые лучшие мои ученики, продолжайте изучать математику, но уже под руководством Степана Ивановича. Сенька, тебе спасибо за то, что познакомил меня с нашей старинной культурой простого народа и поделился ценными знаниями.

Хоть я и старался поблагодарить каждого и подобрать нужные слова, но это давалось мне с трудом, поскольку я толком ничего не соображал из-за слёз и застилающей глаза боли. Наконец, грустно-торжественное мероприятие подошло к концу, и в зале остались лишь мы вчетвером — я, Доменика, Пётр Иванович и Софья Васильевна. Словно скульптурная группа из какого-нибудь музея, мы просто молча стояли в центре зала.

— Скажите, Пётр Иванович, — после длительного молчания обратился я к предку. — Вы ведь… знали о том, что мы из будущего? Зачем тогда был весь этот спектакль? Какой в этом смысл?

— Много болтаешь. Проследи лучше за своей ненаглядной, чтобы, не дай Бог, с нею и с дитятей ничего не случилось.

— Я буду предельно… — начал было я, но тут в глазах потемнело. В жуткой панике я только успел подхватить падающую в обморок Доменику.

— Храни вас Господь, — с этими словами Пётр Иванович осенил нас крестным знамением, а в следующую секунду я окончательно потерял сознание.