Я встряхнул головой, отгоняя навязчивые мысли. В очаге потрескивали дрова, создавая уют и согревая не только тело, но и душу. Ныли старые шрамы, напоминая о пережитой боли. А по крыше старой хижины барабанил дождь. Я выглянул на улицу. Мирриэль стояла под дождем, подставляя крупным прохладным каплям свое тонкое лицо. Вода стекала по ее мокрым волосам, а она наслаждалась, ее лицо светилось счастьем, а на губах застыла блаженная улыбка. Мне стало неловко, словно я подсматривал за ней, и я вернулся к очагу, вспоминая еще один дождь…

Я тогда возвращался в цитадель Видящих после долгого отсутствия. С нетерпением я ждал встречи со своими друзьями и учителем, он заменил мне отца. В юношеском порыве я хотел рассказать ему все, что пришлось мне увидеть за последний год, рассказать ему что я достойный ученик и теперь уже сам могу брать учеников. Но когда я вошел в главный зал, в душе родился липкий страх, я не знал еще, что чувствую, но что-то было не так. Мой дар еще не был развит так, как сейчас, я мог Видеть только магов, но предчувствие было угнетающее. Я окончательно убедился, что прав, когда задал вопрос об учителе и никто мне не ответил, все отводили взгляд и уходили от ответа. Я понял все без слов. Холодные пальцы отчаяния забрались под намокшую под дождем одежду и крепко сжали мое горло. Пришло время прощания с учителем. Командор вызвал меня в свой кабинет.

— Кален, — он не стал отводить взгляд. — Мы все проходим через это. Пришло время Моргана, твой учитель был одним из лучших, но даже лучших не щадит время. Поверь, мне жаль. Жаль, что Морган… вернулся. Лучшей для любого из нас судьбой является смерть в бою, но ему не повезло… Его вернул Ищущий он успел призвать Ларго. Могу облегчить твои муки, лишь сказав, что последние свои дни, когда это было для него еще важно, он провел в обществе друга, он был не один. Он один из сильнейших, даже сейчас рассудок иногда возвращается к нему.

— Я могу увидеть его? — едва сдерживаясь проговорил я.

— Конечно, Кален. Это твой дом, ты можешь делать здесь все что сочтешь нужным, мальчик мой, — он подошел ко мне и положил руки на мои плечи. — Но я бы не рекомендовал тебе спускаться туда. Эта встреча не принесет облегчения, лишь причинит боль. Помни его таким каким он был, когда воспитывал тебя, когда обучал. Иначе в твоей памяти останется совсем другой образ, он бы этого не хотел. Но ты волен выбирать сам. А теперь ступай, мне нечего больше добавить.

Я вышел из его кабинета с осознанием, что сегодняшний день никогда не сотрется из моей памяти, сегодня моя жизнь опять изменилась, я потерял еще одного очень близкого и дорого мне человека и, боюсь, что это не первая, но далеко и не последняя моя потеря в жизни. Непривычная, совсем другая боль сковала мое тело и захватила разум. Стремясь сбежать от этой боли, я вышел на улицу, под проливной дождь. Холодный осенний дождь, я надеялся сможет остудить меня, унять грустные мысли, вернуть к реальности, но даже стоя под проливным дождем, промокший до нитки я вспоминал всю прошедшую жизнь с момента, когда Морган забрал меня из дома. Мы столько вместе пережили, мы прошли столько дорог, он столькому меня научил, неужели я не осмелюсь отдать последнюю дань этому человеку, моему названному отцу. Стекающие по лицу капли говорили мне, что для меня ничего не изменится, в каком бы состоянии я его не застал, я должен его увидеть, должен с ним проститься. Он научил меня, что долг превыше всего, и я должен отдать ему этот долг, иначе, я предам его память. Я посмотрел на хмурое небо. Из низко висящих туч шел дождь, но совсем скоро эти прозрачные капли станут белым снегом. Зима уже близко. Замерзнут лужи, белый снег покроет шпили и вышки нашей цитадели. Кто знает, когда меня отправят на следующее задание, кто знает сколько времени я буду в пути, кто знает сколько времени отвел безжалостный рок моему учителю, другой возможности может и не быть, нужно решаться сейчас. Тяжело шагая по разбухающим от дождя лужам, я направился ко входу в подземелье. Едва за мной закрылась тяжелая дверь холод и мрак окутали меня. Я много раз здесь бывал, это обязательный момент в обучении, тренировка, но никогда эти стены так не давили на меня, никогда прежде я не чувствовал себя здесь, словно заживо погребенный, а вот теперь… Теперь эти подземные коридоры создают именно такое ощущение, словно выхода уже нет, да и не было никогда, с самого того момента, как я встал на путь Видящего, у меня никогда больше не было другого выхода, только эти промерзшие и осклизкие стены, только этот запах безнадежной затхлости, я сам выбрал свой путь и моя дорога ведет меня именно сюда. Другого исхода нет, бывших Видящих не бывает… Только один путь позволит мне избежать этих стен — смерть в бою. Когда придет мое время я буду ее искать, только бы не возвращаться сюда, только не в этот подземный город живых мертвецов и оживших кошмаров. Дежурный не обратил на меня внимания, лишь коротко поприветствовал. Я шел по коридору по обеим сторонам которого располагались двери, каждая вела в небольшую комнату где было все необходимое для жизни. Стены и полы в них закрыты самыми мягкими коврами. Наш орден заботился как мог о том, чтобы последние дни его последователей проходили в комфорте, мы можем себе это позволить. Всех их хорошо кормили, ухаживали, облегчая боль и страдания, им, как и прежде требовался обат и дежурные исправно выполняли свой долг, зная, что когда придет их время, о них будут заботиться точно так же. В этом мрачном месте становилось не по себе. То и дело сквозь небольшие окошки в дверях доносились стоны и крики людей, обретших здесь последний приют. Свободные комнаты оставались открытыми. Закрытых дверей было немного, чуть больше дюжины. Я быстро нашел нужную мне дверь. Сначала я просто смотрел на то, как мечется в закрытом пространстве человек, который не раз спасал мне жизнь, которому я был обязан всем. Он кричал, бросался на стены, падал на ковер и катался по нему, словно силясь погасить на себе несуществующий огонь. Потом он начинал плакать и стонать. Он был еще достаточно молод по обычным людским меркам, ему было чуть больше сорока, но в зеленых когда-то глазах теперь не теплилось ни грамма разума, они были блеклыми и холодными. Он смотрел на меня, но не видел. А я смотрел на него и тихо шептал молитву Создателю, чтобы тот не продлевал его мучений, чтобы он обрел покой как можно быстрее, ведь он достоин покоя, он был хорошим человеком, и верным своим обетам служителем. Я потерял счет времени отдаваясь молитве всей душой. Когда я окончил молиться он успокоился и будто уснул. Я решил войти и проститься с ним. Двери открывались только снаружи, чтобы несчастные не смогли выйти и покалечиться. Я тихо открыл дверь и вошел внутрь. Опустившись рядом с ним на колени, я взял его руку и сжал в своей.

— Прощай, учитель. Я буду помнить все твои уроки. Ты заменил мне отца. Обрети же покой, пусть в мире пройдут отведенные тебе дни.

Он открыл глаза и посмотрел на меня совсем так же, как когда-то, когда я был мальчишкой. В его взгляде была забота, нежность, доброта и понимание.

— Кален, мальчик мой. Что ты здесь делаешь. Тебе не место здесь. Твое время еще не пришло, ты еще совсем молод. Или это опять воспоминание… Мальчик мой, — в глазах его стояли слезы, — ты — самое светлое мое воспоминание. Прости меня, за то, что я обрек тебя на такую жизнь, ты не заслужил этого. Я отобрал у тебя жизнь… Прости меня, сынок.

— Морган, я не видение. Я здесь, я пришел проститься.

Он сморгнул слезы и сел.

— Тебе не стоило сюда приходить, ученик.

— Я уже вырос, Морган, я сам уже могу быть учителем. Теперь я сам решаю, когда и куда мне идти.

— Я знаю, Кален, знаю. И мне больно от этого знания. Мне не следовало забирать тебя из дома, не следовало, это моя вина, но мне так хотелось… иметь сына, — он смотрел мне прямо в глаза. — Прости мне эту мою прихоть, я принес твою жизнь в жертву своей мечте. Прости меня

— Мне не за что тебя прощать, Морган… — глядя на него я понял, что он ждет не своего имени, что он ждет от меня другого и улыбнувшись поправил сам себя. — Отец.