Глава 33

Первое что увидели люди, выбравшись из подземелья — до неузнаваемости изменившийся пейзаж. Остров по самой кромке воды окружали ледяные глыбы, больше всего похожие на прорвавшиеся, да так и застывшие гейзеры, которые замерли серебристыми тенями на фоне начинающего сереть предрассветного неба. В центре некоторых поблескивали, кусочками слюды в толще породы, пули и метательные ножи. Развалины башни покрывали причудливые пушистые разводы инея. Тут и там на земле разбросаны невысокие снежные холмики, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся закоченевшими людьми, лица которых искажены ужасом и болью. И все окружающие пространство припорошил пушистый снег.

Выбравшиеся из подземелья боязливо жались друг к другу, старались лишний раз не смотреть по сторонам. Но самым странным и страшным стало появление белых звере, чем-то похожих на волков, только раза в два больше и совершенно бесшумных.

Все оцепенели, вспомнили пережитые ужасы. Но прежде чем паника вызрела, превратив людей в ревущую, все сметающую на своем пути, толпу, из-за ближайшей глыбы выступила невысокая девушка, положила руку на голову ближайшей твари, обвела всех спокойным взглядом, улыбнулась. Потом увидала того единственного, живого и вроде невредимого, хотя и основательно потрепанного и уставшего, и забыв обо всех, кинулась через расступившихся людей, прижалась, удостовериться, что не померещилось. А звери, ощерившись напоследок, рассыпались легкой поземкой.

Немного поспорив, что делать с таким количеством людей, не тащить же их в брошенный город, да никто и не выказывал большего желания туда вернуться, решили внять доводам Дана и отправиться в его деревню.

Сказать, что их в деревне встретили плохо, это все равно что вообще рта не открывать. Частокол выстой в полтора человеческого роста, окружавший деревню, выглядел почти как тот, что защищал дом Дана, только еще внушительней, раза в полтора выше и массивней. По всей поверхности струились серебристые надписи, а по верху заостренная стена, ощетинилась разномастным оружием. Дан, подозревая что-то в этом духе, попросил жителей городка подождать в ближайшем леску, под надзором близнецов. С ними же остались Мишка, Артем и до сих пор не пришедшая в себя Настю.

Поэтому у запертых ворот стояли Дан, Тимур, Станислава и Веста. Где-то недалеко затаились Всеслав с Агатой. К парню, стоило рядом оказаться девушке, силы возвращались даже не в два, а раз в пять быстрее, и пока добирались со скоростью израненных пешеходов от озера до поляны в лесу, где остались бывшие жертвы хозяина, он вполне восстановился.

За забором недружелюбно поинтересовались, что здесь забыл прислужник тьмы. Дан удивленно осмотрелся вокруг, точно пытаясь высмотреть этого самого приспешника. И лишь потом ухмыльнулся, поняв, что имеют ввиду именно его.

— Я пришел за помощью, — прокричал Дан, задрав голову.

Из-за забора раздалось в разнобой предложения, куда за этой помощью стоит прогуляться, да подольше, а лучше вообще не возвращаться.

— Тогда я возьму то, что мое по праву крови, — жестко проговорил Дан.

За забором раздались еще более возмущенные возгласы, взвился и упал не долетев пары шагов увесистый голыш. Кто-то даже пальнул в воздух, истерично пообещав, следующей очередью разнести незваным гостям головы. Все непроизвольно отступили на шаг, только Дан остался стоять на том же месте. А потом, перекрывая шум толпы, прозвучал женский голос, приказавший всем заткнуться и отворить ворота. Повозмущавшись для порядка, правую створку все таки приоткрыли, но лишь для того, что бы выпустить одинокую фигурку.

Не молодая женщина, но и до старости дал, невысока и стройная для своих лет. Штаны заправлены в валенки, сверху длинная кожаная куртка, отороченная мехом, из под теплого платка выбиваются светлые короткие кудри.

— Ну, здравствуй, племянничек, — ухмыльнулась она, — Что дочку непутевую вернул и злодея победил — честь тебе и хвала. Вот только не поздно ли про право крови вспомнил?

Веста густо залилась краской, под брошенным вскользь осуждающим взглядом, и поспешно спряталась за спину Тимура. Дана было не так легко смутить, но тон он смягчил.

— Я лишь прошу, не для себя, для полутора сотен людей, вся вина которых, родиться в городе облюбованном темными тварями.

— Оригинальный способ просить: не дадите — сам возьму? Ну, силы то, предположим и у меня имеется, хватит одного зарвавшегося молокососа поперек коленки положить и ремешком угостить. Да и пигалицу, что без дозволения из дома сбегает.

— Тетя, ты же мудрее моей бабки, — мягко, почти просительно проговорил Дан.

— Вот, уже лучше, — довольно проговорила женщина, — отдам тебе то, что твое по праву, но при одном условии — больше сбегать не смей!

Дан как-то обреченно вздохнул, будто не он сам только что хотел силой забирать свое и кивнул.

— Ладно, открывайте. Он слово дал, теперь уж не отвертеться — постучала женщина в доски, и ворота распахнулись.

За ними оказалось совсем мало народу, человек десять от силы, и все как один хитро щурящиеся старички и старушки. Дан схватился за голову, и застонал так, что с дальних берез снялись и с воплем умчалась в даль стая ворон.

— Тетя, — набросился он на довольно скалящуюся женщину, поняв, что его разыграли, провели как мальчишку, заставили поверить, что отдавать не хотят то, что и самим на самом деле не нужно.

— Ну, прости, — совсем не раскаивающимся голосом произнесла бывшая староста, — Ты нужен деревни, но тебя по-другому было бы не уговорить. — Может, представишь мне твоих новых друзей?

— Ах да, — все еще недовольно насупившись, проговорил Дан. — Это Станислава и Тимур. Они очень помогли нам. А это моя тетка и мать Весты, Любомира и Радомира — Мирослава Матвеевна…

— Ну, до Матвеевны мне предположим еще как до Китая пешком, — улыбнулась женщина. — Можете звать меня Мирослава.

Стася вежливо кивнула. Зато Тимур подлетел, поцеловал ручку и разлился соловьем, сообщая насколько он рад такой теплой встречи, не плохо конечно бы, что бы она стала еще чуточку теплее, а заодно светлее, сытнее и желательно под крышей. Тетка рассмеялась, поняв совсем не тонкий намек правильно, и пригласила к себе в дом. Дан потопал впереди, и так прекрасно зная дорогу, остальные двинулись следом. Тетка же попросила Весту передать бывшим горожанам — им здесь рады. А своим братьям — возвращаться побыстрее. И раздав еще пару распоряжений, кого куда размещать и чем кормить, нагнала гостей уже на крыльца — они успели поднялись по ступенькам и обстучали снег, но входить без хозяйки посчитали невежливым.

— А где все? — поинтересовался Дан у подошедшей тетки, кивнув на пустую улицу.

— Хотелось бы мне сказать, что всех не обладавших достаточным актерским талантом, мы заперли по домам, а то раньше времени не выдали бы тщательно разработанный план неуместным хохотом. Но на самом деле большая часть отсыпаться. У нас тут тоже не курорт был, пришлось повоевать не меньше вашего. Еле отбились.

— А те, что должны были вернуться из леса? — недоверчиво поинтересовался Дан. — Из их разговоров я понял, что сразу после отказа нам, они собирались на помощь деревне.

Лицо женщины потемнело.

— Не уверенна, что кто-то из них вернется, — проговорила она, не глядя на Дана. — Нас предали, Данилка. Самым наглым и бессовестным образом.

Она толкнула дверь и переступила порог, гости в растерянности двинулись следом.

***

Прежде чем продолжить разговор, Мирослава Матвеевна усадила всех за стол, разлилась чашкам молоко, выдала по краюхе хлеба, и не проронила ни слова, пока гости не утолили первый голод. Беспокойство не смогло пересилить чувство голода, Дан запихал в себя за два укуса всю ковригу, залпом выпил предложенное молоко, и лишь когда живот перестал предательски урчать, поинтересовался:

— Что все таки случилось?

Остальные не спеша жевали, обратившись в слух.

— После того, как мы… хм… вежливо попросили твою бабка уйти с поста главы деревни, я и вправду собрала отряд тебе в помощь. Велела встать лагерем в лесу, послать тебе весть, а после всячески способствовать, однако на рожон слишком не лезть.

— По-моему успешно они справились лишь с первой частью, — влез Тимур.