— Не надо, дорогая, — обняв мать за плечи, мягко проговорила Бонни. — Этот человек, мне кажется, искренне раскаивается; вряд ли тебе будет приятно увидеть его за решеткой. — Она незаметно кивнула Алессандро поверх шелковистой прически матери, и тот, вздохнув с облегчением, дал знак своим людям вывести самозванца. — Но что касается мистера Ройла, — продолжала Бонни, пронзая негодующим взглядом знаменитого артиста, — то тут... дело обстоит несколько иначе!

— Бонни.... — предостерегающе проговорил Бутчер.

— Нет, Бутч, настало время высказать ему все...

— Моя дорогая Бонни, — с кривой улыбкой прервал ее Ройл. — Уверяю тебя, что я не имею ничего общего с этим маскарадом. Вероятно, Парк сам до этого додумался.

— Не уверяйте меня! — всхлипывала Блайт. — Я знаю тебя, Джон Ройл. О, с каким наслаждением я убила бы тебя!

Она подобрала длинный трен своего вечернего платья и выбежала из игорного зала. Бонни последовала за ней, сопровождаемая Чудо-мальчиком, чье лицо было красным, как кирпич, от растерянности и смущения.

Ройл с напускной бравадой пожал плечами, что ему не очень удалось. Он сунул несколько банкнот в руку Лу Бэскома, кивнув в сторону двери. Тот неустойчивой походкой вышел, пряча деньги в карман.

— Делайте ваши ставки, — устало проговорил крупье.

Лу вернулся после долгого отсутствия.

— Ну и ночка! Нет, тут явный заговор против меня, чтобы я не обчистил дотла это заведение. И как раз тогда, когда мне начало везти!

— Полагаю, — вздохнул Эллери, — все хорошо, что хорошо кончается? Никто никого не убил?

— Чуть-чуть не дошло до этого. Столкнулся в дверях с Таем Ройлом, который только что пришел. Гориллы Алека рассказали ему, что произошло, и он стал упрашивать Парка взять у него деньги. Мальчик тратит на наших актеров больше средств, чем любой благотворительный фонд в Голливуде. Нет, старик взял деньги, конечно. Теперь они все скандалят там, на улице.

— Значит, все это не было подстроено?

— Черт побери, конечно, нет! Хотя и бьюсь об заклад, Джек жалеет, что не додумался до такого!

— Сомневаюсь, — сухо возразил Эллери, бросая взгляд на Ройла. Великий актер сидел, сгорбившись, за стойкой бара перед шеренгой из шести высоких стаканов, наполненных его любимым коктейлем «Сайдкар».

— У Парка рак или нечто подобное; он вот уже два или три года не может устроиться на работу даже статистом. И что его заставило сюда явиться? Испортил мне весь вечер! — Лу скорчил свирепую гримасу. — Окостеневшая старая развалина! Я отвел его за угол и поставил пару рюмочек. Но денег Джека Ройла он не взял!

— Странная этика. Кстати, не могу сказать, чтобы Блайт Стьюарт провела сегодня очень приятный вечер.

— А, эта чокнутая дамочка! Она готова попасться на крючок любого шарлатана-предсказателя, ясновидящего или толкователя снов. Она даже за стол не сядет, пока на погадает на кофейной гуще!

Бонни с гневным лицом вернулась в зал. Чудо-мальчик встревоженно уцепился за ее руку. Он что-то серьезно втолковывал ей, но она не обращала на него никакого внимания, нервно постукивая носком туфли по ковру и озираясь вокруг. Наконец, она заметила Джека Ройла, сидевшего в позе Будды за стойкой бара, и шагнула к нему.

— Постой-ка, ретивая красотка, — прозвучал голос на весь зал, и Бонни остановилась, словно наступила на электрический провод высокого напряжения.

Представительный, статный молодой человек в вечернем костюме, окруженный четырьмя прелестными юными девицами, появился в дверях заведения Алессандро. Эллери подметил, что толстяк выглядел несчастным.

— Опять ты? — проговорила Бонни с таким колоссальным презрением, что будь Эллери на месте молодого человека, он тут же бы залез в ближайшую трещину в штукатурке. — Можешь приберечь для себя свой пропитый голос! Он хотел этого, и он это получит!

— Если «это» означает драку, — холодно произнес Тай Ройл, — то не лучше ли затеять ее со мной? Я ближе к тебе по возрасту, тогда как отец уже немножечко перезрел.

Бонни смерила его взглядом с ног до головы.

— Зато он более мужчина, чем ты, — елейным голосом сказала она. — Во всяком случае, не щеголяет своим гаремом перед лицом достойных людей!

Четверо юных дам, окружающих Тая, ахнули от негодования, и Эллери на мгновение показалось, что сейчас вспыхнет всеобщая потасовка, в которой разрушение дорогостоящих причесок будет самым незначительным из причиненных ущербов.

— Тай, Бонни, — поспешно вмешался Чудо-мальчик, становясь между ними. — Только не здесь, ради всего святого! — Он в отчаянии огляделся по сторонам. — Квин! Какое счастье! Милая, это Эллери Квин. — И он потащил Тая Ройла в сторону.

— Если Бутч думает, что я позволю этому самодовольному кухаркиному герою отговорить меня от намерения выложить его отцу все, что я о нем думаю... — начала Бонни, сверкая глазами так, что казалось, будто из них сыплются искры.

— Но будет ли это благоразумно? — прервал ее Эллери. — Я хочу сказать...

— Бедная мама буквально сгорает от стыда! Конечно, она сама виновата, раз слушает всяких шарлатанов и мошенников в индусском обличье, но какой порядочный человек позволит себе так опозорить женщину перед всеми, кто ее знает? Мама действительно очень милая и добрая, мистер Квин, только совершенно непрактичная; и я вынуждена присматривать за ней, как сиделка, иначе она обязательно попадет в какую-нибудь неприятность. Особенно с этими противными Ройлами, которые только и ждут подходящего случая, чтобы посмеяться над ней!

— Но, разумеется, не Тайлер Ройл? Он, кажется, вполне приличный парень.

— Приличный! Он отвратительный! Хотя должна признать, что маме он не докучает — он избрал своей мишенью меня, а я, слава Богу, в состоянии его приструнить. Но Джек Ройл... О, я уверена, что мама сегодня глаз не сомкнет и проплачет всю ночь! Мне придется до утра прикладывать уксусные компрессы к ее бедной голове!

— В таком случае, не кажется ли вам, — задал дипломатичный вопрос Эллери, — что, пожалуй, вам сейчас лучше уйти домой? Я имею в виду, в конце концов...

— О нет! — энергично возразила Бонни, гневно сверкая глазами по сторонам. — У меня здесь одно незаконченное дело, мистер Квин!

Эллери в отчаянии решился на небольшую диверсию:

— Боюсь, что я чувствую себя невинным христианским мучеником, брошенным на съедение исключительно очаровательной юной львице!

— Что-что? — спросила Бонни, впервые за все время внимательно приглядываясь к Эллери.

— Я так говорю, время от времени, — смутился Эллери.

Она продолжала разглядывать его, точно невиданную диковинку, и затем разразилась веселым смехом:

— Где же вы были, мистер Квин? Это самый приятный комплимент из всех, услышанных мною в реальной жизни, а не на экране. Вы, должно быть, писатель?

— Вот именно. Разве Бутч не говорил вам обо мне?

— Может, и говорил. — Губы ее сложились в прелестную гримаску, и она взяла его под руку. Эллери слегка покраснел. Ее тело в тех точках, где оно соприкасалось с ним, было удивительно мягким и нежным, и от нее исходил приятный аромат. Не такой восхитительный, как от Полы Пэрис, конечно, но все же достаточно привлекательный, чтобы Эллери подумал, не превращается ли он в заправского ловеласа. — Вы мне нравитесь. Можете проводить меня к столу с рулеткой.

— С удовольствием.

— О, я вспомнила! Вы тот, кто был вчера с Аланом Кларком?

— Значит, вы меня заметили?

— Разумеется, заметила. Я решила, что вы страховой агент. Кто-нибудь говорил вам, что вы напоминаете страхового агента?

— К столу! — простонал Эллери. — Прежде чем я напомню вам то, что вы видели в последнем ночном кошмаре!

Он нашел ей свободный стул за столом. Красный и потный Бутчер с довольным видом торопливо подбежал и высыпал перед Бонни две пригоршни фишек. Он подмигнул Эллери, вытер лицо, наклонился над девушкой и поцеловал ее в золотистый завиток на затылке.