Из дальнейшего рассказа Андрея Степановича я узнал, что, получив письмо, он сразу выехал в Ярославль, где жила семья Стеклова, послушал обиженных и на той же неделе отправился в Архипку, где и встретился со старшим лейтенантом запаса Романом Стекловым.

Ночь после этой встречи Андрей Степанович не спал, сидел на крылечке дома, курил трубку и размышлял, как же поступить. Все было плохо. Плохо было прежде всего то, что коммунист и бывший боевой офицер опустился.

…Приехав в Архипку краснодарским автобусом, Андрей Степанович шел по пыльному, разбросанному селу, прохожих не было, миновал ворота с загадочной вывеской «Лесофруктоварочный завод», решил войти в один из домов.

Постучал — не отвечают. Открыл дверь и очутился в небольшой неопрятной комнате. В углу комнаты тихо хныкал в люльке ребенок. На столе стояла посуда с остатками завтрака, по стенам висело несколько аляповатых картин в примитивных, самодельных рамках. На одной из них была изображена женщина с младенцем на руках, на другой — девушка в очень широкой юбке, в руках она держала поднос, на подносе стояла чашка…

Пока Андрей Степанович оглядывался, в комнату, поспешно вытирая руки о полотенце, вошла женщина, — видимо, она была занята стиркой, потому что на руках у локтей остались клочки мыльной пены.

— Вы к кому? — спросила она, оглядывая неожиданного гостя.

— К вам.

— Комнату снимать? Мы не сдаем.

— Нет, не комнату снимать, хотя я человек приезжий и где-то на время обосноваться должен. Но это дело десятое. Скажите, не знаете ли, где тут живет Роман Стеклов?

Женщина немного подумала, переспросила:

— Стеклов? Роман? — И вдруг, осененная догадкой, всплеснула руками: — Это Ромка, наверно! Не знаю, Стеклов ли он, а Ромка, в ресторане стены разрисовывает… А гуляют они обычно у соседки. Дом, который дальше…

— Кто они? — насторожился Андрей Степанович.

— Как кто? Тут их полно — мастеровые с разных краев. До всех больших городов далеко. Вольготно живут. И расходов мало. Разве что на водку. А так у нас круглый год тепло, шубу покупать не надо…

«Что за чертовщина? — в недоумении думал Андрей Степанович. — Дно какое-то. Может, она все-таки путает. Может, не тот Ромка?»

…Из сельского ресторана — аккуратно оштукатуренного добротного кирпичного здания — доносился шум.

Когда Андрей Степанович перешагнул порог, увидел столики, за которыми сидели небритые краснолицые мужчины — лучше даже сказать мужики — пили водку и пиво.

Андрей Степанович остановился в нерешительности, но кто-то крикнул ему:

— Эй, кореш, что застеснялся? Садись с нами!

Новоприбывший опустился на стул, заказал подошедшей официантке кружку пива, бутерброд и стал знакомиться с соседями но столику. Все они чем-то удивительно были похожи друг на друга. Одинаково одеты — в широких просторных рубахах, — одинаково небриты, одинаково краснолицы и подстрижены одинаково. Но это уже от местного парикмахера.

Один из сидевших за столиком назвался Володей, другой — Васей, третий — Петей. Так уж величали себя эти великовозрастные «ребята».

Отпив несколько глотков из кружки и освоившись, Андрей Степанович спросил Володю:

— А чем вы тут промышляете? Рыбу ловите?

— Я не рыбак, — ответил Володя, голосом и выражением лица показывая свое пренебрежение к рыбацкой профессии. — Я художник. Понял?

— Что же вы рисуете?

— Дрезденскую галерею. Это моя специальность.

— Дрезденскую галерею? — наивно удивился Андрей Степанович.

— Да, да. Вот она тут у меня вся в кармане, — и в доказательство достал из брючного кармана пачку открыток — репродукций с картин.

Андрей Степанович рассеянно перетасовывал колоду почтовых карточек и вдруг на одной из них увидел женщину с младенцем на руках. Под ней было написано: «Сикстинская мадонна». На следующей открытке была изображена девушка в широкой юбке, с подносом в руках… «Шоколадница».

— Ха! — усмехнулся вдруг Андрей Степанович, посмотрев на Володю. — Так это ваши работы висят здесь в одном доме?

— Мои, кореш! — с гордостью ответил Володя. — Не только в одном доме. Во многих! И разве лишь в Архипке?

— У вас тут что — мастерская?

— Какой к черту мастерская — сарай! А мне и не нужно мастерской. У меня руки золотые, понял? Краски могу разводить хоть на керосине, вместо холста — разорванная рубашка, а грунтовать могу чем хочешь… Тестом!

— Ну, это вы уж слишком.

— Ей-бо!

— Значит, вы копируете картины старых художников и торгуете ими?

Володя брезгливо поморщился:

— Что значит «торгуете»? Я не торгую, а продаю. И что значит «копируете»? Я не только копирую, но и добавляю свое… Заметил отличие?

— Заметил, заметил — не очень копии на оригиналы похожи.

— Он у нас талант! — возбужденно воскликнул Вася, шлепнув ладонью по столу.

Андрей Степанович почувствовал интерес к беседе: давно не видел таких оригинальных босяков.

— И вы тоже талант? — иронически спросил он Васю.

До захмелевшего Васи ирония, конечно, не дошла, и «талант» немедленно заявил о себе:

— Вот вы ехали сюда, видели — на поворотах дороги гипсовые медведи стоят? Все мои! И в санаториях медведи мои тоже! Дайте заказ — в момент сделаю. Они у меня из фанеры вырезаны вон там в гардеробе стоят…

— Как это у вас, художников, называется? — спросил Андрей Степанович. — Трафареты? Шаблоны?

— При чем тут всякие научные слова? — недовольно произнес Вася. — Мое дело — мишку сработать из материала заказчика… Тут тоже, понимаешь, талант нужен! Вот я тебе дам мои фанерки — что ты с ними делать будешь? Или вот Петькину работу — тоже не выполнишь. Петька — мастер по потолкам. Что хочешь вылепит…

— Ну, вы ребята с божьей искрой, — снисходительно усмехнувшись, произнес Андрей Степанович. — А скажите, не знаете ли вы Стеклова Романа.

Все трое дружно загоготали.

— Ромку? Ха-ха! Он тут совсем недавно, но себя показал. Поглядите на стены — его работа!

На стенах ресторана в туманной дымке были нарисованы горные пейзажи. И вдруг на одном из них взгляд Андрея Степановича остановился.

«Постой, постой! Что-то очень знакомое! Да это же Карпаты, Словакия, Тамри… Неужели ты, Ромка, для того воевал, чтобы свой боевой путь изображать на стенах ресторана? Чтобы сидеть в этой кампании?»

— А вы его родственник? — спросил Андрея Степановича Володя.

— Некоторым образом…

— Ну, он где-то здесь. Некуда ему деться…

Потом тройка, шумно отодвинув стулья, поднялась из-за стола. Андрей Степанович остался один.

Он сидел, опустив голову, погруженный в свои невеселые мысли. И вдруг кто-то тронул его за плечо.

Перед политруком стоял старший лейтенант запаса Роман Стеклов.

— Андрей Степанович?

— Здравствуй, лейтенант, — холодно сказал Андрей Степанович, так холодно, что сам испугался ледяного своего голоса. — Вот и встретились. Не о такой встрече я думал. Как ты здесь оказался?

— А вы…

— Что я? Я к тебе приехал… Посмотреть, как ты тут рисуешь… Да ты садись. Что на вытяжку-то стоишь?

Стеклов медленно опустился на стул. Андрей Степанович смотрел в упор в его растерянные бегающие глаза.

— Как ты здесь оказался?

— Приятель один пригласил поработать. Но это временно, — еле выдавил из себя Стеклов.

— Знаю, что временно. Мне известно даже, когда это время кончится. Завтра.

Стеклов вскинул голову, вопросительно глядя на своего наставника.

— Завтра ты уедешь отсюда вместе со мной.

Роман пожал плечами, горько усмехнулся.

— Куда? Домой мне нельзя.

— Знаю. Был у тебя дома.

Это сообщение прозвучало для Стеклова так неожиданно, что он даже привстал со стула.

— Как «были»?

— Так. Сел в электричку и поехал в Ярославль.

— Значит, все знаете?

— Не все, остальное дорасскажешь мне ты… Но прежде всего решаем первый вопрос: завтра ты отсюда уезжаешь. Это мой приказ. Помни, старший лейтенант, я для тебя навсегда остаюсь политруком!