«Никогда не медлишь ты исполнить обязанности государя, которые направлены на приобретёте и на охрану царства, причём всегда порядок исполненья их определяется святым законом.

Искусен ты в служении триаде; для блага подданных твой лук всегда натянут — так почему ж столь нерадив твой ум, что медлит он построить мост, ведущий в царство небожителей, которому названье — «жертва»?

С глубоким уважением, как слуги, относятся к твоим велениям цари, их исполнение считая счастьем. И вот приспело время, о несущий смерть врагам, великой жертвою достигнуть счастья, блещущего славой.

Хотя, конечно, сам ты свят всегда, как дикшита, благодаря любви к даяньям и вниманию к обетам, но все же надлежало бы тебе долг уплатить богам, свершивши жертву, как повелевают Веды.

А боги, удовлетворённые твоею жертвой, свершённою, как надлежит, дождь ниспошлют на землю; по сей причине приступай же к совершенью жертвы. Ведь эта жертва — благо для народа, да и тебя она прославит».

И у царя явилась мысль: «Как сильно должен колебаться в своих убеждениях человек, хотя бы исполненный веры и любящий святой закон, если он будет без размышления выслушивать мнения людей; ведь его нетвёрдый ум легко может быть увлечён доверием к другим! Поистине ведь кого среди людей прибежищем надёжным почитают, те иногда под видом ревности к закону доходят даже и до нарушения его; и человек, последовав за ними, по наставленью их на путь дурной вступает и мечется в теснине, выхода ища.

Какая ж связь есть между причинением страданий жертвенным животным и святым законом, пребываньем в мире небожителей иль ублажением божеств?

Животное, которое лишают жизни, волшебной силой таинства, как говорят, идёт на небеса — ведь потому его и убивают; по их словам, согласно с сущностью закона это; но то неправда: кто в потустороннем мире воспользоваться может тем, что сделано другим?

И по какой причине попадёт на небеса животное, сердце которого от зла не отвратилось, и в нем не возросло решенье твёрдое творить прекрасные дела — неужто лишь за то, что убивают его во время жертвоприношенья?

Когда б животное, убитое при принесеньи жертвы, могло попасть на небеса, то разве сами брахманы не захотели бы собою заменить животных жертвенных? Так почему ж нигде не видим мы такого? Кто после этого их слову станет верить?

И подлинно ли небожители, оставив дивную амриту, несравненную по аромату и чудесной силе, по вкусу и по действию могучему, которую подносят им прекрасные апсары, придут в восторг от сальника и прочих жертв, полученных от убиенья несчастного животного?

Видно, теперь настало время действовать таким образом»,— подумал царь, и, приняв это решение, он, как будто желая совершить жертву и одобряя слова своих советников, обратился к ним: «Поистине, у меня есть надёжная опора, и я возвеличен милостью богов, если вы проникнуты мыслью о моем благе. Поэтому я хочу совершить жертвоприношение, принеся в жертву тысячу человек. Пусть же мои советники, каждый согласно своим полномочиям, позаботятся о доставке всего необходимого для этого дела. Пусть позаботятся найти и место, наиболее подходящее для возведения построек для саттры; следует также определить благоприятный для жертвоприношения лунный день, час, мгновение и созвездие».

После этого домашний жрец царя сказал ему:

«Для успеха предпринимаемого дела ты, о великий государь, должен совершить по окончании одного жертвоприношения очистительное омовение авабхритха, после чего последовательно можно приступать к другим жертвоприношениям. Ведь очевидно, что если сразу взять для жертвоприношения тысячу человек, то это может вызвать нежелательные волнения в народе».-

«Это верно»,— сказали царю брахманы, и он ответил им:

«Оставьте, о достопочтенные, все ваши опасения о гневе подданных. Я устрою все так, что мой народ не будет возмущаться».

После этого царь, собрав горожан и селян, обратился к ним со следующими словами:

«Я хочу совершить жертвоприношение и принести в жертву тысячу человек. Но ни один достойный человек, не совершивший зла, не будет отдан мною, как жертва, на заклание. Поэтому каждого из вас, кого я, начиная с сегодняшнего дня с помощью своих всюду проникающих глаз, которыми будут служить люди незапятнанные, отряхнувшие сон беззаботности, замечу как преступающего границы благонравия и нарушающего мои приказания, я отдам для принесения в жертву как оскверняющего свой род и как врага своей страны. Да будет вам это известно!».

В ответ на эти слова старейшины, почтительно сложив руки, обратились к царю:

«Все действия твои направлены на благо подданных, и разве есть причина, чтобы осуждать их, о великий государь? Сам Брахма должен был бы поведение твоё одобрить, о образец всех добрых поведенья! Будь здесь ты наивысшим образцом для всех!

То, что приятно государю, приятно также и для нас: тебе ведь также кажется приятным лишь наше благо и лишь то, что нам приятно!».

Так была принята речь царя, горожанами и селянами. После этого царь разослал повсюду по городам и селам достойных доверия слуг, повелев им схватывать всех злых преступников, а также ежедневно возглашать следующее, предварительно оповещая об этом народ барабанным боем:

«Хранящий безопасность царь дарует безопасность всем добрым людям, украшенным прекрасным повеленьем и постоянной чистотой; для блага же народа он жертвоприношение желает совершить с закланьем тысячи преступников, для жертвы предназначив тех, кто закоснел в злочиннствах.

И тот, кто повеление царя, что почитается даже вассалами-князьями, преступит в высокомерии своём иль в попустительстве желаньям беззаконным, тот, этими поступками своими осуждённый, в несчастье будет ввергнут и обратится в жертву искупленья; привязан будет он к столбу для принесены в жертву; в своих страданиях достойный сожаленья, своими муками он будет взоры привлекать людей».

И вот жители страны этого царя, приняв во внимание, что царь велел разыскивать безнравственных людей с целью принести их в жертву, ежедневно слыша страшные слова царского приказа и видя его слуг, разосланных повсюду с поручением хватать порочных людей, оставив свои безнравственные наклонности, стали всеми силами стремиться к самообузданию и доброму поведению: отвратившись от склонности к вражде, они обратились к взаимной любви и уважению; среди них прекратились раздоры и ссоры; с глубоким уважением стали они относиться к словам старших; стали искусны в проявлении щедрости; стали гостеприимны и сияли скромностью и благовоспитанностью, словно жили в Критаюге.

От страха смерти, от мыслей о загробном мире, а также по причине семейной гордости, стремленья к доброй славе, стыдливости, возросшей от великой чистоты сердечной, народ там непорочной, чистой жизнью стал сиять.

Чем глубже весь народ святым законом проникался, тем с большей ревностью царёвы слуги старались выследить людей дурного поведенья, и потому никто не преступал закон.

И вот, услышав обо всем, в его стране происходящем, царь просиял великой радостью и, наградивши вестников за их приятные известия, он с наставлением к своим министрам обратился:

«Моё стремление высшее — народ свой охранять; теперь пришел он в состояние, достойное награды; богатства эти все, что предназначены для жертвы, хочу я в жертву принести, в согласии с решеньем прежним.

Пусть каждый, сколько пожелает, вволю у меня возьмёт богатства, топлива для счастья. Да будет изгнана из царства моего та бедность, которая страданьями мою страну томила.

Когда я принял твёрдое решение спасти народ, когда благодаря высокой вашей помощи, так средства возросли мои, мне кажется, что бедствие народа, гнев мой вызывая, жжёт моё сердце каждый миг».

И вот советники царя, с величайшим восторгом приняв его слова, распорядились устроить дома для бесплатной раздачи даров по всем деревням, городам и рынкам, а также в местах отдыха на дорогах и, согласно приказанию царя, стали ежедневно удовлетворять всех нуждающихся, с великой щедростью исполняя желания каждого.