Получив согласие бодхисаттвы, он отправился в царские покои и, представ перед царём, молвил ему:

"Великий государь! Некий умеющий передвигаться в воздушных сферах подвижник опустился на землю в твоём саду и обещает растолковать значение приснившихся тебе снов!"

Услышав такие речи, царь тотчас же в окружении огромной свиты отправился в сад, почтительно приветствовав подвижника, он сел рядом и обратился к нему с такими словами:

"Говорят, почтенный, ты можешь растолковать мои сны?" -

"Да, великий государь", — ответил бодхисаттва.

"Так растолкуй же!" — попросил царь.

"Растолкую, великий государь, — ответил бодхисаттва, — как только расскажешь мне, что за сны тебе снились", -

"Да будет так, почтенный!" — обрадовался царь и стал называть сны:

Приснились мне быки, деревья и коровы,

Впряжённые телки, и лошадь, двуголова,

И золотой сосуд, шакалиха, кувшины,

И в лотосах весь пруд — темны его глубины, -

Ещё был рис, сандал, несвежее пахтанье, -

Но тыквы на воде не держатся и часу.

Потом увидел я, как скалы проплывали,

Огромных чёрных змей лягушки поедали,

И свита дивных птиц вокруг простой вороны,

И что волкам грозят бараны, разъярённы!

Он рассказал их в том же порядке, что и царь Пасенади. "Довольно, — сказал бодхисаттва, — ты можешь не бояться дурных последствий этих снов". Успокоив царя и освободив от уз множество живых существ, Великосущный вознёсся и, утвердясь в небесном пространстве, воззвал к царю и наставил его в пяти заповедях, говоря: "Отныне, о великий царь, никогда больше не доверяй брахманам и не губи во имя жертвоприношений живые существа!" Наставив царя в дхамме, бодхисаттва по воздуху перенёсся к своей обители. Царь же прожил жизнь, твёрдо следуя заветам бодхисаттвы, раздавая милостыню и творя другие добрые дела, — и с кончиною перешёл в следующее рождение согласно накопленным заслугам". Завершив это поучение в дхамме, Учитель повторил: "Тебе нечего страшиться твоих снов, отмени только жертвоприношения!" Сохранив жизнь множеству существ,

Учитель разъяснил суть изложенного и увязал нынешние рождения с прежними, говоря: "В ту пору Ананда был царём, Шарипутта — юным послушником, подвижником — я сам".

(Перевод с пали Б.А. Захарьина)

Джатака об Иллисе

Словами: "Колченоги, криворуки, косоглазы, видят худо..." — Учитель — он жил тогда в Джетаване — начал свой рассказ о жадном торговце. Был, говорят, неподалёку от города Раджагахи городок под названием Саккхара, "патока", и проживал в нём некий торговец по прозвищу "Жадный сыч", богатство которого превышало восемьдесят коти. Даже капельки масла — такой крошечной, что её можно было бы подцепить лишь кончиком травинки, — не дал он никому в жизни, да и на себя ничего не потратил. Не было потому никакого проку от его богатства ни его чадам и домочадцам, ни святым подвижникам или же брахманам, пропадало это богатство без всякой пользы, будто лотосовый пруд в руках демонов. И вот однажды, проснувшись на рассвете, с сердцем, исполненным великого сострадания ко всему сущему, Учитель обозрел мысленным взором всех тех, кому уготовано, по пробуждении, рассеять тьму незнания, и увидел, что в сорока пяти йоджанах от монастыря проживает торговец и его жена, созревшие для вступления в Поток истинного вероучения.

Тут следует сказать, что накануне торговец этот заходил в царский дворец, для беседы с государем. На пути домой он увидел голодного крестьянина, который уплетал жареные пирожки с начинкой из сладкого творога и риса, и ему страшно захотелось отведать таких же пирожков. Однако, воротясь домой, он подумал: "Стоит мне только обмолвиться, что я хотел бы поесть жареных пирожков с начинкой из творога и риса, как сейчас же соберётся множество желающих разделить со мной трапезу. Для того чтобы их накормить, уйдёт неимоверное количество риса, топлёного масла, сахару и иных припасов. Нет, лучше уж никому ничего не говорить". Придя к такому решению, он снова начал заниматься своими делами, но желание поесть пирожков разбирало его всё сильнее, с часу на час он становился всё бледнее и бледнее. Под ложечкой у него сосало так, что не было мочи терпеть. В конце концов, не в силах подавить это страстное желание, он пошёл в спальню и повалился ничком на постель, но, даже и дойдя до такого состояния, он продолжал молчать, боясь посягательств на своё богатство.

Тут вошла жена и, погладив его по спине, спросила:

"Что с тобой, господин мой?"

"Ничего", — ответил торговец.

"Может, царь на тебя прогневался?" — настойчиво расспрашивала жена.

"Нет, царь на меня не гневается", — отозвался торговец.

"Так, может, твои сыновья или дочери, слуги или прислужницы сделали что-нибудь неприятное?" — продолжала допытываться она.

"Нет, никто не сделал мне ничего плохого", — проговорил муж.

"Должно быть, тебе очень хочется чего-нибудь?" — предположила тогда жена, но и на этот раз торговец промолчал, потому что он всё ещё боялся, как бы кто не посягнули на его богатство.

"Говори же, господин, — потребовала жена, — чего ты так страстно хочешь?" Торговец нехотя пробормотал:

"Хочу одной вещи".

"Какой же?" — обрадованно воскликнула жена.

"Хочу жареных пирожков с начинкой из сладкого творога и риса", — признался наконец торговец.

"Что же ты сразу не сказал? — удивилась жена. — Ты ведь не бедняк. Сейчас пойду напеку столько пирожков, что их хватит на весь наш город Саккхару!"

"Это ещё зачем? — испугался торговец. — Пусть горожане занимаются своими делами и едят свои собственные припасы".

"Ладно, — попробовала успокоить его жена, — я напеку только на всю нашу улицу".

"Ты, верно, думаешь, что у меня денег куры не клюют?" — возмутился торговец.

"Тогда я напеку, лишь столько, чтобы накормить наших домашних", — сказала жена.

"У меня нет никакой охоты кормить их!" — промолвил торговец.

"Ну, коли так, — предложила жена, — я напеку только на нас и на наших детей".

"А при чём здесь дети?" — спросил торговец.

"Хорошо, — уступила жена, — я приготовлю ровно столько, чтобы могли наесться вволю мы с тобой".

"А тебе-то зачем есть?" — вскричал торговец.

"Так и быть, — смутилась жена, — я напеку пирожков столько, чтобы ты один мог наесться досыта".

"Возле нашего дома, — сказал торговец, — вечно крутится много людей: так и вынюхивают, где что пекут... Когда будешь готовить, выбери рисовые зёрна, которые уже начали крошиться, целые не трогай; приготовь, какие тебе понадобятся, жаровни и сковородки; возьми самую малость простокваши и топлёного масла и немного мёду и патоки и поднимайся со всеми припасами, сковородами и жаровнями на самый верхний, седьмой этаж — там и пеки. Я сяду один и спокойно поем".

Жена была уже на всё согласна. Собрав всё необходимое, она поднялась на крышу и послала служанку сказать хозяину, чтобы шёл наверх. Поднимаясь, тот тщательно закрывал за собой все двери, начиная с первого этажа, и запирал их на всевозможные засовы, крюки и щеколды. Добравшись до верхнего, седьмого этажа, он крепко запер последнюю дверь и уселся в ожидании трапезы. Жена его раздула в жаровне огонь, поставила на неё сковороду и принялась печь пирожки.

Между тем Учитель призвал к себе великого тхеру и сказал ему:

"Моггалана, недалеко от Раджагахи, в городке Саккхаре, живёт жадный торговец. Решив откушать жареных пирожков и опасаясь, как бы кто-нибудь ненароком не увидел его за едой, он распорядился, чтобы ему пекли пирожки на седьмом этаже дома, на крыше. Отправляйся прямо туда, обрати этого торговца на путь истинный, исцели его от себялюбия и внуши ему щедрость и готовность к самопожертвованию. Затем своей чудотворной силой доставь торговца и его жену в Джетавану, и пусть они прихватят с собой пирожки, простоквашу, топлёное масло, мёд, патоку и прочие припасы: нынче и я, и все пять сотен монахов не пойдём собирать подаяние, а останемся в монастыре; эти пирожки с начинкой из жареного риса и сладкого творога и составят нашу трапезу". Выслушав Учителя, тхера молвил: