Конечно же, под «оружием» Бодхисатта подразумевал сокрытое в нем знание, но его слова заставили яккху задуматься ещё сильнее.

«Этот юноша, без сомнения, говорит правду, — решил он. — Плоть такого человека-льва, даже если бы я отгрыз кусочек величиной с бобовое зерно, мне не переварить. Отпущу-ка я его». И, обуянный страхом смерти, яккха освободил царевича, сказав:

«Ты, юноша, — человек-лев, не стану тебя есть. Словно месяц, ускользающий изо рта демона Раху, ступай себе подобру-поздорову и живи на радость своим родным, друзьям и всему свету».

И сказал тогда яккхе Бодхисатта: «Я-то пойду своей дорогой, но знай, что именно в наказание за дурные поступки в прошлых существованиях ты и осуждён быть свирепым, кровожадным яккхой, питающимся плотью умерщвлённых тобой людей. Если бы в этой жизни ты в слепоте невежества своего по-прежнему творил зло, то и в новых рождениях пребывал бы таким же слепцом. Но отныне, после встречи со мной, ты уже не сможешь более творить зло: ведь отнимающий у живого существа жизнь возрождается либо в чистилище, либо в образе зверя, либо бездомным духом, либо демоном, а если даже он возрождается человеком, срок его существования недолог». Рассуждая далее в том же духе, Бодхисатта растолковал яккхе, каким злом для живого существа оборачиваются пять видов неправедных деяний и какие блага сулят пять видов праведных поступков. Устрашая яккху всевозможными способами и одновременно наставляя его в дхамме, Бодхисатта сумел обратить чудовище в свою веру, убедил его в необходимости быть кротким и научил пяти заповедям. Он возвёл яккху в сан лесного божества, которому приносят жертвы, призвал его напоследок быть стойким в усердии и удалился. Выйдя из лесу, он рассказал собравшимся на опушке людям обо всем происшедшем. Затем царевич, вооружённый всеми пятью средствами ведения боя, отправился в Бенарес и наконец свиделся со своими родителями.

Когда же, со временем, Бодхисатта воссел на престол, он правил царством в соответствии с дхаммой: подавал милостыню и творил иные добрые дела, — а с концом отпущенного ему срока перешёл в следующее рождение в полном согласии с накопленными заслугами».

И, заканчивая своё наставление в дхамме, Учитель — теперь уже он был Всепробуждённым — спел такой стих:

Продолжая разъяснять суть дхаммы, Учитель добрался и до горней сути архатства и во всей полноте открыл слушателю высочайшее из высочайших: растолковал ему величие четырёх благородных истин. Выслушав наставление, внимавший ему бхиккху вкусил от высшего плода архатства, Учитель же, слив воедино стих и прозу и связав прошлые и нынешние существования, так истолковал джатаку: «Яккхой в ту пору был Ангулиман, царевичем же Панчавудхой — я сам».

Джатака о царе обезьян

«Как повелитель обезьян, кто терпелив...» Эту историю Учитель во время своего пребывания в Велуване рассказал о Девадатте, покушавшемся на его жизнь. Услыхав о злобных намерениях Девадатты, Учитель сказал: «Не только теперь, о бхикшу, Девадатта замышляет убить меня, он ещё прежде пытался сделать это, но ему не удалось», и он рассказал историю о прошлом.

В давние времена, когда в Варанаси царствовал Брахмадатта, Бодхисаттва возродился в образе обезьяны. Когда он вырос, то стал величиной с жеребёнка и отличался необыкновенной силой. Жил он один на берегу реки. Посреди реки был остров, заросший манговыми, хлебными и другими плодовыми деревьями, а между берегом и островом торчал из воды большой камень. Бодхисаттва, который обладал силой слона, перепрыгивал обычно со своего берега сначала на этот камень, а оттуда на остров. Там он наедался вдоволь различных плодов, а вечером тем же путём возвращался обратно. И так изо дня в день.

А в этой реке жил тогда крокодил со своей женой. У жены его, видевшей, как Бодхисаттва прыгает каждый день с берега на остров, возникло желание отведать обезьяньего сердца, и она сказала крокодилу:

«Почтенный, я хочу отведать сердце этого царя обезьян».

«Хорошо, ты получишь его сердце», — отвечал крокодил и решил:

«Сегодня вечером, когда царь обезьян будет возвращаться с острова, я схвачу его». Он поплыл и забрался на камень, торчавший из воды.

Целый день Бодхисаттва бродил по острову, а вечером, собираясь возвращаться на свой берег, он посмотрел на камень, и ему показалось, что камень стал выше, чем раньше. «В чем же тут дело?» — подумал Бодхисаттва, так как, перепрыгивая с берега на остров, он обычно замечал уровень воды и высоту камня. «Сегодня уровень воды не повысился и не понизился, — подумал он, — а камень этот кажется больше. Наверное, какой-нибудь крокодил сидит на нем, желая схватить меня. Сейчас я испытаю его». И как будто бы разговаривая с камнем, он крикнул с острова: «Эй, камень!» — и, не получив ответа, ещё три раза обратился к нему. Но камень молчал.

«Что же ты, камень, сегодня не отвечаешь мне?» — сказал тогда Бодхисаттва. А крокодил подумал: «Наверное раньше этот камень отвечал обезьяне, отвечу-ка я ей сегодня».

«Что тебе, царь обезьян?» — сказал крокодил. «Кто ты такой?»— спросил Бодхисаттва. «Я крокодил». — «А зачем ты здесь сидишь?» — «Я хочу получить твоё сердце», — отвечал крокодил.

«Теперь я должен обмануть этого крокодила, — подумал Бодхисаттва, — другого пути у меня нет». И он сказал крокодилу: «Почтенный крокодил, я принесу себя в жертву тебе, ты только открой пасть, и когда я прыгну к тебе в пасть, тогда и хватай меня».

А как только у крокодилов открывается пасть, так сразу же закрываются глаза. И крокодил, ничего не подозревая, открыл пасть. И тут же глаза его закрылись. А Бодхисаттва, зная это свойство крокодилов, перепрыгнул с острова на голову крокодила, а оттуда с быстротой молнии — на другой берег.

«Эта обезьяна совершила чудо», — подумал крокодил, увидев Бодхисаттву на берегу. И он сказал обезьяне: «О царь обезьян, кто обладает в этом мире четырьмя известными качествами, тот побеждает врагов, а у тебя, мне кажется, есть все эти качества», — и после этого крокодил произнёс следующую гатху:

Так восхвалив Бодхисаттву, крокодил удалился в своё жилище.

Учитель сказал: «Не только теперь, о бхикшу, Девадатта замышляет убить меня, он пытался это сделать и прежде». Закончив этот рассказ, приведённый для разъяснения дхармы, установив связь, Учитель отождествил перерождения: «В то время Девадатта был крокодилом, брахманка Чинча была женой крокодила, а царём обезьян был я».

Джатака о бое барабанном

Словами: «Бей в барабан, но все ж не слишком лихо...» — Учитель — он жил тогда в Джетаване — начал ещё одну историю об упрямом бхиккху. На вопрос Учителя: «Правду ли говорят, что ты упрям?» — бхиккху ответил: «Правду, Всеблагой». Учитель заметил на это: «Не только ныне, брат мой, ты отличаешься упрямством, но и прежде тоже был упрямым». И он поведал бхиккху о том, что было в прошлой жизни.

«Во времена стародавние, когда на бенаресском престоле восседал Брахмадатта, Бодхисаттва жил на Земле в облике деревенского барабанщика. Прознав о том, что в Бенаресе готовятся к празднику новолуния, он решил, что там можно будет подзаработать, играя в толпе празднующих на барабане, и вместе с сыном отправился в Бенарес. Игрой на барабане они вдвоём заработали немало денег. По пути домой им нужно было пройти со всеми этими деньгами через лес, в котором жили разбойники. Обращаясь к сыну, непрестанно колотившему в барабан, отец сказал: «Милый, не бей без перерыва! Ударяй лишь время от времени, так, чтобы все думали, что едет правитель в сопровождении бьющих в барабан слуг». Однако, несмотря на предупреждение родителя, сын продолжал без передышки колотить в барабан, надеясь, что шум разгонит всех разбойников. Они же, заслышав грохот барабана, вначале подумали, что едет какой-нибудь правитель, и бросились наутёк, но, слыша, что барабан грохочет неумолчно, решили: «Не может быть, чтобы это был правитель». Воротясь, они увидели, что по дороге идут лишь два человека, напали на них и ограбили. «Все, что мы с тобой заработали тяжким трудом, пропало из-за того, что ты просто прилип к барабану и колотил беспрерывно», — воскликнул тогда Бодхисатта. И он спел такой стих: