Благодаря тому что тот домохозяин, выпрашивая сына, жертвы богам от всего сердца приносил, с течением времени его жена понесла и через полное количество месяцев родила такого прекрасного ребёнка, какой редко появлялся на земле. Позвали гадальщика, который осмотрел приметы мальчика и в соответствии с ними дал ребёнку имя Данцила.

Попечениями [родителей] рос мальчик, а когда вырос, то скончался отец Прасенаджита, и Прасенаджит стал царём, как и его отец. Когда Прасенаджит сделался царём, случилось так, что все в доме [домохозяина Данцила] превратилось в драгоценности семи родов, наполнились все [его] многочисленные кладовые, и не было такого, чего бы [он] не имел. В то время заболел горячкой царский сын Вайдурья. Врачи сказали, что он будет жить, если его тело смазать лекарством, сделанным из той породы сандала, которая называется гоширша. Тогда царь приказал довести до сведения жителей такие свои слова: "Кто из вас имеет сандал гоширша и поднесёт его царю, тот получит в подарок тысячу лянов золота". Но ни один не явился [с лекарством].

Тут кто-то сказал царю:

— В изобилии всё имеется в семье домохозяина Данцилы из Кошалы.

Тогда царь сел в колесницу, запряжённую лошадьми, и сам поехал за сандалом. Когда царь подъехал к воротам дома Даниилы, привратники доложили домохозяину:

— Сюда прибыл царь Прасенаджит, и сейчас он ожидает у ворот. Обрадованный домохозяин выскочил за ворота и ввёл царя в дом.

Войдя в ворота, царь огляделся: сами ворота были сделаны из серебра, за воротами с внутренней стороны сидела на серебряном стуле красавица, равной которой не было в мире, и пряла серебряную нить. Около неё находилось десять хорошеньких прислужниц.

Увидав такое, царь спросил у домохозяина:

— Не жена ли тебе эта женщина?

— Не жена, а служанка-привратница, — отвечал тот.

— Ну а для каких надобностей эти хорошенькие девушки? — снова спросил царь.

— Это рассыльные, — пояснил домохозяин.

Затем они прошли другие ворота. Огляделся царь: сделаны эти ворота были из голубой ляпис-лазури, а за воротами он увидал молодую красавицу, превосходящую своей красотой предыдущую женщину, и около неё в полтора раза больше хорошеньких прислужниц. Затем прошли ещё одни ворота, и опять огляделся царь: ворота были сделаны из золота, за воротами на золотом стуле сидела красавица, затмевавшая своей красотой прежних, и ткала золотую ткань, и оправа и слева от неё находилось молодых прислужниц намного больше, чем прежде. — Это не твоя жена? — спросил у домохозяина царь. — И это не моя жена, — отвечал царю домохозяин. Затем открылась дверь, ведущая во внутренние покои дома. Огляделся царь: полы здесь были сделаны из ляпис-лазури, такой прозрачной, как вода. Потолки комнат были расписаны фигурами диких зверей, морских чудовищ, рыб. От колебания воздуха эти фигуры [как бы] двигались, отражаясь в полу. Царь подумал, что это настоящая вода, и спросил:

— Уж не от ветхости ли [постройки] здесь скопилась вода?

— Это не вода, а голубая ляпис-лазурь, — отвечал Данцила и, сняв с руки браслет, бросил его на пол.

Царь, видя такое, вступил во внутренние покои. Затем в комнате, сделанной из семи сортов драгоценностей, было поставлено сиденье из ляпис-лазури, и царя попросили занять его. В той комнате находилась жена домохозяина, из глаз которой текли слезы.

— Почему ты плачешь, — спросил её царь, — или не рада моему приходу?

— Хотя прибытие сюда царя — очень желательное и радостное событие, однако царское платье слегка пахнет гарью. Это и вызвало слезы, а отнюдь не нежелание видеть царя.

— Разве в вашем доме совсем не зажигают огня? — спросил царь.

— Нет, огня не держим, — отвечали ему.

— Тогда как же вы готовите пищу? — последовал вопрос.

— Как только мы подумаем о пище, то сами собой появляются всевозможные яства, — отвечали царю.

— Ну а как же вы видите во мраке ночи? — снова спросил царь.

— Освещение даст чинтамани — драгоценность, исполняющая все желания. Двери хотя и закрыты, но от лучей чинтамани, льющихся через окна, светло как днём, — услышал царь.

После этого Данцила, опустившись на колено, вопросил царя:

— Зачем царь утруждал себя, прибыв сюда?

— Мой сын Вайдурья заболел горячкой, — ответил царь.

— Врачи сказали, что его необходимо натереть лекарством, изготовленным из сандала гоширша. Я прибыл попросить у тебя [этот сандал].

Обрадованный домохозяин пригласил царя проследовать в сокровищницу. Там он показал царю драгоценности семи родов и все остальные сокровища, а затем, указав на огромную кучу сандала, сказал:

— Берите, сколько желаете!

— Дай два ляна! Больше не требуется, — распорядился царь, и домохозяин вручил ему, сколько он желал.

Когда царь собирался отправляться назад, он сказал домохозяину:

— Ты сходи и повидайся с Буддой!

— Что это за название такое — "будда"? — спросил домохозяин.

— Как, разве ты не слышал? — удивился царь.

— Сын царя Шудходаны, опечаленный [неотвратимостью] старости, болезни и смерти, покинул мирскую жизнь и, обретя просветление, стал Буддой, обладающим тридцатью двумя [главными] и восьмьюдесятью [второстепенными] знаками телесного совершенства. Не имея равных в искусстве магических превращений и в мудрости, он почитается главой богов и людей, и именуется Буддой.

Услышав такие слова царя, домохозяин уверовал в них и спросил царя, где сейчас пребывает Будда.

— Сейчас Будда пребывает в Раджагрихе, в роще Венувана, — отвечал тот.

Как только царь отбыл, домохозяин направился туда, где пребывал Будда. Обозрев Будду, домохозяин нашёл, что совершенством облика тот превосходит всех царей. С великой радостью домохозяин поклонился Будде и осведомился о его здоровье. Победоносный надлежащим образом наставил его в Учении, благодаря чему домохозяин обрёл вступление в поток. Затем он встал на колени и попросил у Победоносного принять его в монашество.

— Приди во благе! — произнёс Победоносный, после чего волосы на голове и лице домохозяина сами собой сбрились, и он стал монахом. В силу же надлежащего наставления в Учении о четырёх благородных истинах скверна его мыслей полностью очистилась, и он стал архатом.

Тогда Ананда и многочисленные окружающие обратились к Победоносному с такими словами:

— Что за благую заслугу породил монах Данцила, если рождённый в мире людей, он хотя и обладал всем, чем пользуются боги, но не был привязан к своему богатству? Вступив в монашество, он сразу же обрёл его плод.

— Слушай же хорошенько, — сказал Победоносный Ананде и рассказал.

Давным-давно, девяносто одну кальпу тому назад, прибыл в мир будда Випашьин. Когда этот будда удалился в нирвану и совершались религиозные церемонии перед его изображением, пятеро монахов в один голос произнесли такой обет:

"Мы найдём уединённое место, и медитация станет нашим путём к [духовному] просветлению": Нашли они в одном лесу зелёную полянку с родником и избрали её местом своего уединённого пребывания. После этого [четверо] монахов обратились к пятому с единодушной просьбой.

— Это наше место, — сказали они, — далеко от города. Если мы все будем ходить за подаянием, то нам будет хлопотно. Ради сотворения себе благой заслуги ты один ходи за подаянием.

— Так я сделаю, — согласился пятый монах.

И он стал постоянно ходить в город, рассказывать многочисленным подателям милостыни об Учении и собирать подаяние [на оставшихся монахов]. Четверо монахов, усиление медитируя, по прошествии девяноста дней обрели духовный плод и тогда оказали тому монаху, что собирал подаяние, такие слова:

— Благодаря тебе мы достигли блаженства и обрели желанное самадхи. Поэтому произнеси перед нами своё пожелание, и оно полностью сбудется.

Тут обрадованный монах произнёс такие слова:

— В будущие времена, где бы я ни возрождался, в миру людей или богов, да буду обладать я богатством и полным достатком! Да не нужно мне будет трудиться для приобретения всего необходимого, да все явится само собой! Да встречусь я с благородным наставником и стократно, тысячекратно по сравнению с вами выслушаю святое Учение и, полностью очистив свои мысли, обрету духовный плод!