Всё время, пока девочка была ещё маленькой, жрец не играл с царём в кости. Но вот она выросла, и жрец овладел ею. Вскоре после того он сказал царю:

— Не сыграем ли в кости, государь?

— Охотно, — обрадовался тот и, начиная играть, принялся, как всегда, напевать свою приносящую удачу песенку.

И едва только он, дойдя до слов: "Исполнены скверны все жёны …" — бросил кости, как жрец перебил его: — Все, кроме моей".

Тут удача впервые изменила царю: он проиграл, а жрец выиграл. "Должно быть, жрец держит в доме своём женщину, которая не знает иных, кроме него, мужчин, — подумал бодхисатта. — Постараюсь-ка разрушить её стойкую добродетель". Разузнав через верных людей, что его догадка верна, царь велел привести к нему одного плута, который кормился за счёт женщин, и спросил его:

— Сумеешь ли сокрушить добродетель женщины, живущей у моего жреца в доме?

— Сумею, государь, — ответил плут.

— Тогда скорей берись за дело, — приказал царь и, дав ему денег, отослал прочь.

На эти деньги плут накупил множество благовоний, духов, порошков, мазей, камфары и всего такого прочего и неподалёку от дома жреца открыл лавчонку для торговли этими товарами. А дом у жреца был семиярусный, с семью входами, и у каждого входа стояла стража — из одних только женщин, которые не впускали в дом ни одного мужчину, кроме самого хозяина; и даже корзинки для мусора и всякого хлама позволяли вносить только после тщательного осмотра. Видеть же молодую хозяйку мог только один жрец да ещё служанка. Эта служанка, получая от госпожи деньги, ходила покупать благовония и цветы, и всякий раз путь её лежал мимо лавочки, открытой плутом. Плут разузнал, что это — служанка женщины, живущей в доме жреца. Как-то раз, завидев её, он выскочил из своей лавки с криком:

— Матушка, где же ты пропадала столько времени? — рухнул ей в ноги и, крепко обняв их, залился слезами.

Тотчас же кругом собралась целая толпа нанятых им таких же мошенников, и все они принялись дружно восклицать:

"Как они похожи! И руки, и ноги, и лица, и осанка, и весь облик — всё одинаково. Сразу видно, что это мать и сын".

Слыша со всех сторон такие возгласы, бедная женщина совсем потеряла голову и, подумав: "Должно быть, он и впрямь мой сын", сама зарыдала в голос.

Оба они, обливаясь слезами и стеная, бросились друг к другу в объятия.

— Где же ты живёшь, матушка? — спросил чуть погодя плут.

— Живу я, сынок, — ответила ему женщина, — в доме у царского жреца. Есть у него молодая жена — писаная красавица, прелестью своей подобная небожительнице, я у неё в услужении".

— А куда ты сейчас направляешься? — вновь полюбопытствовал плут.

— Да вот иду купить для неё благовоний, духов и цветов, — сказала служанка.

— Помилуй, матушка! Зачем тебе ходить куда-то? — вскричал плут. — Бери отныне всё, что нужно, у меня. — С этими словами он надавал служанке листьев арековой пальмы, благовоний и всевозможных цветов — всего полным-полно, — а денег с неё не взял.

Увидела молодая хозяйка такое обилие цветов и благовоний и сказала служанке:

— Брахман, видно, сегодня особенно нами доволен.

— С чего это ты взяла? — спросила служанка.

— Да вот гляжу: так много всяких подарков, — ответила женщина.

— Ты говоришь про эти подарки? — спросила служанка.

— Это вовсе не твой брахман расщедрился: я принесла всё от своего сына.

С тех пор так и повелось: деньги, что давал хозяин, служанка оставляла себе, а сама набирала, сколько хотела, цветов, благовоний в лавке у плута. Когда минуло какое-то время, плут сказался больным и лёг в постель. Пришла служанка в лавку за цветами и духами и, не видя плута, спросила:

— Где же мой сын?

— Захворал твой сын, — ответили ей.

Прошла служанка к постели плута, села рядом, стала гладить его по спине и спрашивает:

— Что у тебя за хворь, сынок?

— Тот молчит. Служанка вновь:

— Что же ты не говоришь ничего, сынок?

— Умирать буду, матушка, а сказать тебе не смогу, — ответил плут. Служанка — ну его уговаривать:

— Если уж мне не можешь сказать, так кому и сказать-то, сынок?

— Ох, матушка, — молвил тогда плут, услыхал я, как ты расписываешь молодую хозяйку, и потянулся к ней всем сердцем. Нет у меня никакого другого недуга, кроме любовного. Будет она моею — останусь в живых, не будет — умру на этом месте!

— Сыночек, — сказала ему служанка, — не терзайся понапрасну: я всё устрою.

Успокоив юношу, служанка набрала множество цветов и благовоний, вернулась к своей хозяйке и сказала:

— Госпожа, лишь только мой сын услыхал от меня о твоей красоте, прилип он к тебе всем сердцем. Что же теперь делать?

— Если только, — ответила хозяйка, — ты сумеешь ввести его сюда, я уж не упущу такого случая.

Выслушав хозяйку, служанка принялась за дело: изо всех углов дома вымела и собрала в кучу множество всякого мусора, насыпала его в корзину для цветов и пошла выносить, а когда женщина, что стояла на страже у входа, хотела было заглянуть в корзину, она возьми да и вывали на неё мусор. Осквернённая стражница побежала мыться. Точно так же служанка поступала и со всеми другими женщинами-стражницами: кто ей что ни скажет — тотчас на неё кучу мусора. После того, что бы она ни выносила из дому, что бы ни вносила в дом — никто уже не отваживался глядеть, что там у неё. Тогда служанка посадила в корзину для цветов плута и доставила к госпоже. Плут без труда лишил добродетели молодую хозяйку и прожил у неё в доме несколько дней: только жрец за порог — любовники давай развлекаться, воротится хозяин — плут тотчас прячется. По прошествии нескольких дней молодая женщина сказала любовнику:

— Господин, сегодня ты должен удалиться.

— Ладно, уйду, — согласился плут, — только прежде я хочу поколотить брахмана.

Хозяйка согласилась, спрятала любовника у себя и, когда брахман явился к ней, сказала мужу:

— Я бы хотела потанцевать для Вас, сыграйте-ка мне на вине.

— Хорошо, милая, — обрадовался брахман, — потанцуй. Он взял вину и ударил по струнам.

— Ах, — притворно засмущалась молодая женщина, — когда Вы глядите на меня, мне стыдно. Позвольте мне закрыть Вам лицо куском ткани, а тогда уж я начну танцевать.

— Ну ладно, — согласился жрец, — коли стесняешься, так и сделай.

Женщина взяла кусок плотной ткани и обмотала её вокруг головы брахмана, так что глаза его оказались плотно закрытыми. Сидя с завязанными глазами, жрец стал играть на вине. Молодая женщина поплясала немного и вдруг спросила мужа:

— Можно ли мне разок шлёпнуть Вас по голове, уж очень хочется.

Брахман, распалённый желанием, не заподозрил ничего плохого и ответил:

— Можно.

Тут женщина подала знак любовнику, тот подкрался, встал у брахмана за спиной и что было силы двинул его локтем по голове. У бедняги чуть глаза не выскочили из глазниц, а на голове вздулась огромная шишка. Совсем одурев от боли, брахман сказал:

— Дай-ка мне твою руку.

Молодая женщина положила ему на ладонь свою руку. Ощупав её брахман воскликнул:

— Рука твоя так нежна, а удар столь силён!

Плут стукнул брахмана ещё раз и спрятался, хозяйка же сняла повязку с лица брахмана и смазала ему ушиб на голове маслом. Как только хозяин вышел, служанка посадила плута в корзину и вынесла из дому. Плут поспешил к царю и рассказал ему обо всём происшедшем. И вот, когда жрец пришёл по своим делам во дворец, царь предложил ему:

— Не сыграть ли нам в кости, брахман?

— С удовольствием, государь, — ответил тот.

Царь велел принести столик для игры и, перед тем как бросить кости, принялся петь свою песенку. Едва дойдя до слов: "Исполнены скверны все жёны", он бросил кости, не подозревая, что жена его разорвала узы верности, брахман воскликнул, как и в прошлый раз: "Все, кроме моей", — и, лишь только он это сказал, выпал ему проигрыш.

Царь же, знавший всю правду, сказал тогда своему жрецу: