Монахам стало жаль покрывала, они пошли следом за Упанандой в рощу Джеты и, поведав о случившемся монахам — хранителям устава, вопросили:
— Положено ли, почтенные, тем, кто блюдёт строгость устава, обирать так людей?!
Монахи между тем узрели множество сосудов и накидок, которые привез тхера Упананда, и в изумлении спросили:
— Должно быть, велика заслуга твоя, почтеннейший, коли досталось тебе столько сосудов и одеяний?! Он же, говоря на то:
— Откуда у меня, почтеннейшие, быть святой заслуге?! Добыл я это так-то и так-то, — рассказал обо всем.
И вот сошлись монахи в благочестивом собрании и стали обсуждать это меж собою, говоря:
— Почтеннейшие! Упананда из рода Шакьев, похоже, не в меру жаден и не отринул мирское! Учитель же, войдя к ним, спросил:
— О чем это вы, братия, здесь толкуете?! — и когда монахи ответили, произнёс, — Братия! Содеянное Упанандой лежит в стороне от пути восхождения нашего, ибо прежде, чем монах начнёт наставлять на путь восхождения других, надобно ему самому научиться поступать как подобает!
И, желая преподать монаху урок дхармы, Учитель спел стих из Дхаммапады:
«Себя сначала измени,
Как должно, в этом мире ты,
Потом — другого поучай!
Мудрец да избежит страстей!»
И, говоря: — О монахи! Не только ныне, но и прежде уже выказывал этот Упананда непомерную жадность, не только ныне обирает он людей, но и прежде уже обирал всех сущих! — Учитель поведал собравшимся о прошлом.
В стародавние времена, когда в Варанаси правил царь Брахмадатта, Бодхисаттва был духом дерева, которое росло на речном берегу. И жил на том же берегу вместе с женою шакал по имени Майави-Обманщик. Как-то раз говорит шакалу жена:
— Господин мой! Жду я щенков и мучусь неодолимым желанием отведать свежей рыбы!
— Не печалься, — отвечал шакал, — я принесу тебе свежей рыбы!
Шакал обернул ноги древесными листьями и пошёл по камням вдоль берега. А в это самое время там же на берегу замерли, высматривая рыбу, две выдры: Гамбхирачари — Глубоконырка и Анутирачари — Мелконырка. Первой приметила большую красную рыбу Гамбхирачари. Она бросилась в воду и ухватила рыбу за хвост. Но могучая рыба поплыла прочь, таща за собой выдру. Гамбхирачари завопила, взывая к Анутирачари: — Здесь огромная рыбища! Плыви ко мне, помоги! Этой рыбищи хватит нам на двоих!
И запела:
«О благостная Анутирачари!
Спеши скорей на помощь мне!
Большая рыбища попалась
И тащит, что есть сил, меня!»
Анутирачари спела в ответ:
«Гамбхирачари славная!
Держи покрепче, посильней!
Сейчас я ухвачу её,
Как повелитель птиц — змею!»
И обе выдры, напрягши силы, совместными усилиями вытащили рыбу на берег, положили её на землю, убили и стали говорить друг другу: «Дели!» Но разделить справедливо они не сумели, и началась промеж них свара. Тогда они бросили рыбу и уселись с ней рядом.
Тут-то и появился шакал. Завидев его, выдры с поклоном обратились к нему: — О господин, цветом подобный траве куша! Вот — рыба, которую мы изловили вместе, но разделить по справедливости не смогли, и разгорелась промеж нас ссора. Будь добр, раздели рыбу на равные доли!
И, сказав это, выдры спели:
«О господин, чей светёл мех,
Подобный куше благостной!
Нас примири друг с другом ты
И спор наш разреши скорей!»
Внимая выдрам, шакал, в стремлении показать свою силу, в ответ тоже спел стих:
«Ко дхарме лишь приверженный,
Достигнул многих целей я!
Вас примирю друг с другом я
И спор ваш разрешу!»
И, деля рыбу, он спел ещё:
«Пусть Мелконырка хвост возьмёт,
Глубоконырка — голову!
Ну а середка мне пойдёт,
На путь ученья вставшему!»
И, разделив рыбу, шакал так сказал выдрам: — Не ссорьтесь более: ты ешь голову, а ты хвост! И, сказав это, он схватил в зубы серёдку и кинулся прочь — только его и видели. Выдры же так и остались сидеть там с поникшими мордами — будто у них пропало по тысяче!
И, убитые горем, они пропели:
«Еды б надолго было нам,
Когда б мы не поссорились!
Теперь же рыбу ест шакал,
Лишь голова да хвост у нас!»
Шакал между тем мчался и думал: «Вот и накормлю я жёнушку свежей рыбой!» И с этой приятной мыслью прибежал к супруге.
Она же, завидев его, обрадовалась и спела:
«Как царь ликует, получив
И подданных, и землю в дар.
Ликую я: мой муж в зубах
Добычу тащит для меня!»
И, спрашивая у шакала, как удалось ему добыть такую рыбу, спела ещё:
«Как ты, ходящий по земле,
Сумел поймать её в воде?
О господин, поведай мне,
Как это удалось тебе».
Шакал же в объяснение, как это у него получилось, пропел ей в ответ:
«Сильного распри силы лишают,
В распрях богатства теряются,
Занятых распрею выдр обманув,
Лакомлюсь я свежей рыбою!»
И вот ещё стих, исполненный высшей мудрости Всепробуждённого:
«С людьми все то же:
В распре все бегут к тому.
Кто в дхарме твёрд,
Моля, чтоб рассудил он их!
Лишаются богатства вмиг,
Но полнится казна царя!»
И, заканчивая наставление, Учитель явил Четыре Благородные Истины и истолковал рассказ, так связав перерождения: «Шакалом в ту пору был Упананда, выдрами — двое престарелых монахов, духом дерева, собственными глазами узревшим причины всего, был я сам».
Джатака о юном Падуме
Словами: "Не кто иной, как я..." Учитель — он жил в ту пору в роще Джетавана — начал повествование об одном бхиккху, томившемся плотским желанием. Однажды Учитель спросил одного монаха:
"Правда ли, бхиккху, что ты томим плотским желанием?" Тот отвечал:
"Это правда, Учитель!" –
"Кто же, — спросил тогда Учитель, — разжёг в тебе вожделение?" –
"Встретилась мне женщина, — отвечал монах, — разукрашенная, разодетая, и я воспылал к ней страстью!" –
"Бхиккху, — молвил на то Учитель, — ведь женщины — существа неблагодарные, они вероломны и жестокосердны. Во времена минувшие иные из мудрых поили женщин кровью из собственного колена, дарили им дорогие подарки и так и не постигли женского сердца!"
И Учитель поведал собравшимся такую историю из прошлой жизни.
"Во времена стародавние, когда на бенаресском троне восседал царь Брахмадатта, бодхисаттва явился на землю сыном старшей жены царя. В день наречения ему дали имя Падума-кумар, царевич Лотос. Было у Падумы шестеро младших братьев, и вот когда царевичи достигли мужества, они обзавелись семьями и жили при дворе царскими помощниками.
Однажды царь из окна своих палат увидел, как его сыновья в окружении слуг и домочадцев идут служить ему, и усомнился: "А не хотят ли все эти люди убить меня и захватить царство?" И, подумав так, он послал за сыновьями и сказал им:
"Сыны мои, вам не следует жить в этом городе. Ступайте куда-нибудь, а с кончиною моей возвращайтесь обратно и владейте царством, что издавна принадлежит нашему роду!" Сыновья подчинились отцовской воле и, рыдая, пошли по домам собираться.
"Где-нибудь да проживём!" — утешали они себя, забрали жён и, выйдя из города, пошли куда глаза глядят.
Долго ли, коротко ли шли они, но забрались в глушь. А когда не сумели сыскать ни еды, ни питья, не в силах терпеть муки голода, решили они спасти свои жизни ценою жизни женщин. Царевичи схватили жену младшего брата, убили её, разрезали на тринадцать частей и наелись досыта. Только бодхисаттва с женой из двух своих кусков один отложили, другой же поделили между собой. Так за шесть дней царевичи убили и съели шестерых женщин. Бодхисаттва же, как и в первый день, каждый раз откладывал про запас один из кусков, так что набралось у него уже шесть припасённых кусков мяса.