Глава 22

После занятий Бето остался в школе художественного мастерства поработать в читальном зале.

Он взял с полки несколько журналов и стал нехотя их перелистывать.

Из головы не шла размолвка с Марисабель. Несомненно, он сделал промашку, поехав с Лили в парк Чапультепек, это не вызывало у него сомнений.

Они славно провели время, гуляя по парку, среди множества детей и взрослых, кормили птиц. Катались на разных каруселях. Любовались на экспонаты из раскопок.

Потом перекусили у стойки маленького кафе.

Лили брезгливо жевала сандвич с сыром, запивая его кока-колой, это была единственная не мексиканская пища среди разного рода переперченных национальных кушаний.

— Неужели тебе не нравятся наши маисовые лепешки с перцем? — удивился Бето.

Рот его был набит, он поднес к самому носу Лили сложенную вдвое надкушенную лепешку, остро пахнущую чесноком, перцем и другими специями, внутри которой находилось мерзкое крошево из Бог весть каких растений, а может быть, и насекомых.

Лили взвизгнула и почувствовала тошноту. Бето не знал, что она не переносит национальную кухню. Возможно, она унаследовала это отвращение от матери-немки.

— Бето! Живи сам и давай жить другим! — строго произнесла она один из лозунгов свободного мира.

То ли не поняв всю серьезность ее декларации прав человека, то ли решив ее подразнить, Бето предался воспоминаниям:

— В квартале, где я вырос, много всяких лакомств продавали. И большие личинки, которые водятся на деревьях-магэй, и рачков-акосилес, их вареными и жареными едят, и грызунов-тепескуинтлес, и мясо броненосцев, — мечтательно закрыв глаза, декламировал Бето свои детские воспоминания простолюдина.

— Бето, побойся Бога! — взмолилась Лили.

— Матушка Чоле до сих пор печет их, — не унимался Бето. — И начинку сама готовит. Мы с мамой Марианной иногда на кухне по три-четыре съедаем!

Помирились на кофе и сладком пироге.

А потом гуляли.

Она шла, обняв его за талию, он ощущал, как ее тело гибко передвигается рядом с его телом, чувствовал, как ей приходится припрыгивать, чтобы идти в ногу (в его большом шаге укладывалось два ее шажка), и нарочно путал ее своими внезапными припрыжками, за что получал резкий толчок бедром, и это ему в общем-то нравилось.

Лили словно подменили, куда пропала ее смешливость, задиристость?

Скосив глаза, Бето поглядывал на ее мальчишескую стрижку с хохолком на макушке, и, словно чувствуя этот взгляд, Лили вышагивала еще «сексуальнее», еще теснее прижималась к нему.

Они стояли под огромной раскидистой сейбой.

Лили притиснула его к стволу, встала на цыпочки и уверенно поцеловала.

По всему было видно, что целоваться ей нравится и что она хорошо знает, где у парней находятся рты…

Закрыв глаза, Бето ответил ей неумелым поцелуем.

Почему-то тут же он увидел лицо Марисабель, и на миг ему почудилось, что он целует ее. Он почувствовал стыд, словно она явилась не в воображении, а наяву, и стала свидетелем его измены.

— Бето, — томно прошептала Лили. — Ты такой вкусный… Поцелуй меня еще…

Будто целоваться начал он, а не она.

Слово «вкусный» вызвало у Бето не то раздражение, не то смех, и он, переведя дух, сказал, благоразумно отойдя от ствола огромного дерева:

— А запах перца «ахи» не мешает?..

— С твоим ртом я готова съесть все что угодно…

— Ты чему ухмыляешься? — голос Кики вывел его из задумчивости. — Увидел тебя в окно и решил спросить, как вчерашнее представление закончилось? Надрался я, ничего не помню…

Кики, поморщившись, потрогал пластырь на носу, распухшем от общения с кулаком вышибалы Диди, и объяснил:

— Зацепился ногой за корневище…

— Нам понравилось представление, — нехотя ответил Бето. — Особенно Неукротимая Виктория.

— А Вивиан? — осклабился Кики. — В трусиках полосатых? Фигуристая такая… Больше не плясала?

— Нет, такую не видел, — сказал Бето, поднявшись из-за стола и ставя журналы на стеллаж.

Он направился к выходу из читального зала, Кики последовал за ним.

Бето изредка встречал его в школе художественного мастерства, он знал, что Кики работает в фотолаборатории.

От двух-трех общений с ним и его другом Себастьяном, который был в этом содружестве за старшего, Бето не вынес положительных воспоминаний: стычка с Себастьяном на вечеринке у Лили из-за Марисабель чуть не закончилась тогда потасовкой. Бето, выросший в почти трущобном квартале, не раз вынужден был вступать в драки. Но задирой не был и пристрастия к выяснению отношений при помощи кулаков не имел.

— Ты пригласил к себе, — сказал Кики. — Так мы с Себастьяном заглянем?

У Бето мелькнула мысль: надрался и ничего не помнит, а то, что из чистой вежливости он пригласил их зайти, не забыл… Эта вполне резонная мысль тут же улетучилась.

— Конечно, только предупредите часа за два…

Откуда ему было знать, что Кики появился рядом с Бето по указке Себастьяна, это он не забыл о приглашении, а было оно как нельзя кстати.

Гораздо больше занимало Бето другое: какой такой «мужской совет» ожидала получить от него Лили? Забыла спросить? И если это даже был только повод, чтобы вытащить его на свидание, то что он ответит Марисабель, когда та спросит его о характере «женского вопроса» и смысле «мужского ответа»?

В отличие от отца, Бето, испытывая чувство досады, пользовался другим жестом — кусал большой палец правой руки, при этом выражение лица у него было, как у человека, по ошибке съевшего вместо ложки конфитюра из киви ложку касторки.

Глава 23

Марианна и Чоле прервали разговор о детях в ту самую минуту, когда вернулась Марисабель.

Ее привез Серхио, друг из балетного училища, она заметно прихрамывала. На вопрос Марианны, что произошло, она, помолчав, ответила:

— Потянула ногу на занятии в балетном классе…

Марианна всплеснула руками.

— Марисабель, я немедленно вызову доктора! — и направилась к телефону.

Марисабель капризно топнула ногой.

— Мамочка, прошу тебя, не беспокойся, это чисто профессиональное, у нас это часто бывает. Помнишь, когда я еще дома с мамой Джоаной занималась?..

— Но это может быть опасный вывих, и ты поначалу просто не чувствуешь, насколько это серьезно!

Марисабель поцеловала Марианну и отчеканила:

— Я не маленькая. Если почувствую себя хуже, мы тут же вызовем нашего доктора.

Марисабель прилегла на кушетку.

Чоле, которая сразу бросилась на кухню, через некоторое время вернулась, неся баночку с каким-то снадобьем, вату и бинт.

— Тепескоуите! — с уважительным трепетом сказала она, показывая склянку. — Вмиг как рукой снимет. Древнее индейское средство. Мне из деревни присылают для моих суставов! — и начала отвинчивать крышку.

— Да что вы, право!.. Я ведь ясно сказала, оставьте меня в покое! — на глазах Марисабель выступили слезы.

— Марисабель, мы уважаем твою независимость, — сказала Марианна. — Но и ты должна уважать наше внимание друг к другу.

— Я понимаю, мамочка. — Ее губы задрожали, и она разревелась, как в детстве. — Не обращайте внимания. Просто у меня такое настроение. Ничего не клеится. Меня сегодня и преподавательница по истории искусств отчитала…

Она вытерла глаза платком и улыбнулась Чоле.

— Я согласна. Можешь проводить на мне испытание этого индейского чуда.

— Да эту панацею веками индейцы пользуют! — Чоле радостно всплеснула руками и, кряхтя, присела около Марисабель. Она намочила вату красноватой, пахнущей спиртом жидкостью и спросила: — Где?

Марисабель, приподняв подол юбки, показала на верхнюю часть левой икры под коленом. Чоле наложила на это место обильно смоченную жидкостью вату и несильно перебинтовала ногу, заработав поцелуй.

— Чоле… Бето часто болел в детстве?

— Поначалу часто. Знаешь, какие у нас условия были. Муж мой ушел, — Чоле усмехнулась. — Зачем ему было чужого ребеночка кормить… Я ведь не пожелала отдавать Бето в приют. А зарабатывала мало… В квартале нашем то и дело эпидемии случались, то дизентерия, то корь, то скарлатина…