В эпоху империализма политическая коррупция приняла еще более широкий характер. Финансовая олигархия, установившая господство над экономикой страны, усиливала свой непосредственный контроль над политической жизнью, покупая на корню официальных лиц и партийных заправил. «Продажность, подкуп в гигантских размерах, панама всех видов»
16 стали, по словам Ленина, характерной чертой политической надстройки американского капитализма в эпоху империализма. В эти годы сложилась поговорка, которую приводил В. И. Ленин: «Если вы украдете кусок хлеба, вас посадят в тюрьму, а если вы украдете железную дорогу, вас назначат сенатором» 17.
Еще в конце прошлого века демократические силы США выступали против засилия монополистического капитала, против коррумпированных политических машин обеих буржуазных партий — демократической и республиканской. Принятая в 1892 году предвыборная программа новой партии — популистов (ее главной социальной силой были фермеры), резко осуждая существующие порядки, заявила: «Страна находится на грани морального, политического и материального краха. Коррупция царствует на выборах, в легислатурах штатов, конгрессе и даже проникает на судейскую скамью» ’8.
В последующие годы много сделали для разоблачения язв американского капитализма так называемые «разгребатели грязи». Один из них, известный публицист Линкольн Стеффене, анализируя причины взяточничества и разложения в больших городах США, пришел к выводу, что они коренятся в политическом контроле со стороны монополий, в союзе политиканов обеих партий с «большим бизнесом». «Дух взяточничества и беззакония,— констатировал Стеффене,— это дух Америки» 19.
Разоблачения «разгребателей грязи» и других обличителей были бессильны остановить процесс разложения буржуазной демократии, дальнейшего развития политической коррупции. Неудивительно, что кампании против коррупции, проводившиеся властями время от времени, носили показной характер. Они призваны были успокоить общественность. А тем временем вирус коррупции все глубже проникал во все поры государственного аппарата. Он достиг и высших органов власти. Сама система выбора президента делала его зависимым от «жирных котов» — ведущих банкиров и промышленников, делавших крупные взносы в избирательные кампании буржуазных партий. Придя в Белый дом, президентам приходилось платить по векселям, предъявлявшимся современными шейлоками с Уолл-стрита. Наиболее нашумевшим политическим скандалом, в котором оказался замешан президент, долгое время, вплоть до «уотергейтского дела», считалась «типотдоумская афера».
Типот Доум — название, ставшее в США символом политической продажности . 20
В последующие годы коррупция продолжала разъедать государственный аппарат снизу доверху. Политические скандалы, крупнейшим из которых стало «уотергейтское дело» 21, превратились в будничные, повседневные события. В последние годы во взяточничестве, укрывании доходов от налогообложения и других преступлениях были уличены вице-президент С. Агню, губернатор Марвин Мэндел (Мэриленд), Отто О. Кернер (Иллинойс), Дэвид Холл (Оклахома) и многие другие политические деятели. Свыше ста членов конгресса получили взятки от агента южнокорейской разведки Пак Тон Суна. В сомнительных финансовых махинациях оказался замешан бывший директор административнобюджетного управления Берт Лэнс. Занимался подкупами министр финансов в правительстве Картера Миллер. Выяснилось, что с ведома Миллера, когда он возглавлял корпорацию «Текстрон», зарубежным политическим деятелям было незаконно выплачено более пяти миллионов долларов в награду за выгодные заказы. Крупные подачки получали также высшие чины Пентагона. «Когда Дж. Уильям Миллер занимался продажей самолетов «Белл» правительству Соединенных Штатов,— писала «Нью-Йорк тайме» 7 февраля 1980 года,— восемь лет он и его агенты тратили около семи тысяч долларов на организацию роскошных обедов для руководителей Пентагона». Далее газета сообщает: «Что касается суммы в 600 тысяч долларов, истраченных на руководителей Пентагона, министр Миллер сейчас признает, что он подделал бухгалтерские книги (!), чтобы не разглашать имена лиц, на которых истрачены неподобающе крупные суммы, и не ставить их в неловкое положение». В различного рода аморальных, незаконных действиях оказались замешаны и многие другие высокопоставленные официальные лица. «Не стали ли взятки и вымогательства образом жизни в
США? — ставит вопрос журнал «Ю. С. ньюс энд Уорлд рипорт» и продолжает: — Многие эксперты в Вашингтоне и по всей стране отвечают на этот вопрос утвердительно и, более того, указывают, что подобная практика с каждым годом приобретает все больший размах». Журнал приводит мнение специалистов, считающих, что размеры взяток составляют 20—30 миллиардов долларов в год.
Моральное разложение политической элиты в полной мере используется заправилами организованной преступности. «Тень мафии над нашим правительством» — так озаглавлена статья в хорошо информированном ньюйоркском журнале «Пэрейд». «По утверждениям федеральных юристов,— говорится в статье,— многие конгрессмены поддерживают тайные связи с заправилами преступного мира, и это вызывает тревогу. Боссы преступных рэкетов финансируют предвыборные кампании политиков я обеспечивают им всевозможную поддержку, необходимую для карьеры конгрессмена. Так возник нечестивый союз между 22 теми, кто устанавливает законы, и теми, кто их нарушает» .
Как бы ни велика была роль политической коррупции в существовании организованной преступности, все сводить к ней было бы упрощением. Помимо нее необходимо учитывать и общность классовых интересов главарей мафии, с одной стороны, политических кругов и хозяев монополий — с другой.
Президентская комиссия (1967), естественно, предпочла обойти молчанием этот вопрос. Однако чикагская комиссия по вопросам преступности указала в качестве одного из важнейших признаков организованной преступности «стремление сохранить в нынешних формах 23 политические и государственные институты, а также общество в целом» . Это — знаменательное признание. Действительно, американских рэкетиров и гангстеров вполне устраивали и устраивают и политическая система, и нынешний политический строй в США. На примере Кубы они хорошо знают, что социализм быстро и решительно кладет конец их преступному бизнесу. Поэтому главную угрозу для себя, для своей преступной деятельности, для своих миллионных доходов они видят не в прокурорах и шерифах, не в комиссиях конгресса, время от времени расследующих их деятельность. Главный враг для них — слева, в лице прогрессивных сил, борющихся против крупного капитала, за глубокие социальные преобразования общества.
Не случайно поэтому рэкетиры и гангстеры, подобно вполне респектабельным политикам, считают антикоммунизм своим идейным знаменем. Тон этому задал еще главарь чикагских гангстеров Аль Капоне. Явно обращаясь не только к своим коллегам-бандитам, но и к столпам общества, он заявил: «Большевизм стучится к нам в дверь. Мы не можем спустить его. Мы должны организоваться против него, сплотиться и стоять против него твердо. Мы должны сохранить целостность, безопасность и чистоту Америки. Мы должны предохранить рабочих от «красной» литературы и происков «красных», мы должны заботиться о том, чтобы их сознание не было отравлено».
Если организованные преступники заинтересованы в существовании капиталистического строя и буржуазного партийного механизма, то и влиятельные представители буржуазных политических партий и органов власти, особенно на уровне городов и штатов, а также бизнеса в свою очередь заинтересованы в существовании преступных синдикатов. Для всех них это не только постоянный источник различных взяток, но и сила, которую всегда можно использовать для расправ с прогрессивными общественными деятелями, прогрессивными лидерами и организаторами, для срыва стачек и разгрома рабочих организаций. «Где бы и когда бы в интересах предпринимателей или их объединений ни потребовалось энергичное вмешательство вооруженной силы, ни потребовалась, как говорится, «грубая работа»,— писал профессор Танненбаум,— банда, обычно состоящая из уголовных элементов, всегда наготове». Более того, как признает профессор Танненбаум, само происхождение банд в значительной степени связано с тем, что они были нужны капиталу в качестве ударной силы. «Важным (быть может, наиболее важным) источником в самом реальном смысле этого слова,— пишет этот американский криминолог,— и питательной средой для возникновения банд и появления рэкетиров и преступных организаций всякого рода явилась острая, не останавливающаяся перед насилием борьба между трудом и капиталом в Соединенных Штатах», Точнее было бы сказать, что предприниматели не останавливались перед широким использованием насилия, вооруженных банд гангстеров для расправ с трудящимися.