По приезде на родину мы передадим нашим братьям, сынам Индостана, привет и садам наших братьев-мусульман Кавказа, Азербайджана через посредство наших газет и организаций. Мы считаем это нашим священным долгом».

Сотрудники воззрились на Мухтара как на чудо.

— Да, видимо, они побоялись, что колониальные цветные войска заразятся идеями революции, национально-освободительной борьбы. Поспешили заблаговременно вывести части, состоящие из мусульман, за пределы Азербайджана. Поэтому-то и не печатали это обращение, — сказал редактор. Помолчав некоторое время, он решил: — Дадим несколько строк об этом историческом документе…

За праздниками наступили будни, суровые будни большого рабочего города, изможденного войной, владычеством интервентов и мусаватистов, города, отныне принадлежавшего тем, чьими руками был заложен здесь каждый камень. Советская власть наводила жесткий революционный порядок. Рабочие сами взяли на себя охрану нефтяных промыслов, заводов, общественного порядка. После трудового дня несли они свою вахту с оружием в руках. Отряды добровольцев, возглавляемые активистами Коммунистического союза молодежи, вместе с частями Красной Армии очищали от белогвардейцев и контрреволюционеров города и села молодой Азербайджанской Советской Социалистической Республики.

Как завидовал Мухтар своим сверстникам, проходившим с винтовками на плечах в чеканном строю по улицам города. Ему захотелось быть рядом с ними, тоже маршировать, а вместо этого он снова бегал с бумажками из редакции в типографию, носился по городу с различными поручениями. Правда, и Сулейман, хоть и заведовал теперь типографией, по-прежнему брался за верстатку и набирал столбцы газетных статей и брошюр. По-прежнему трудились на своих местах Акпер и Василий. Но Мухтар жаждал чего-то необычного.

И как-то вечером, когда они с Сулейманом, навестив его родных в доме старого пекаря Мешади-Касыма, возвращались к себе домой на Баилов, Мухтар не выдержал и поделился с Сулейманом своими мыслями. Сулейман выслушал друга не перебивая, потом мягко, но настойчиво сказал:

— Каждый делает свое дело, Мухтар. Подожди, скоро откроются курсы, мы постараемся, чтобы ты попал в число слушателей. Акпер уже говорил о тебе в горкоме партии.

— Акпер не поможет, он только смеется надо мной, — грустно ответил Мухтар.

— Ты не обижайся на него, — ласково успокаивал Сулейман. — Акпер тебя любит. Он хороший парень. Видишь, его избрали в Объединенный комитет комсомольской ячейки типографских рабочих. Он обязательно поможет. Мы все поможем.

И Мухтар терпеливо ждал. В один из вечеров в середине мая в квартире Сергея собрались самые близкие по подполью товарищи. Был среди них и Мухтар. Друзья решили отпраздновать восстановление в Баку советской власти и почтить память отца Сергея, умершего в ссылке за свою революционную деятельность среди солдат бакинского гарнизона в 1905–1906 годах.

Татьяна Ивановна с грустью и любовью смотрела на молодежь. Слушая ребят, радуясь им, она сказала:

— Покойный отец Сергея, не один год кочевавший по царским тюрьмам, говорил мне: «Таня, не мешай нашему Сереженьке, он стоит на верном пути». Не думала я, что доживу до этого счастливого дня! Спасибо вам, дети мои. — Она посмотрела на Мухтара и обняла его за плечи: — Спасибо и тебе, мой дорогой… Ты славный мальчик.

— Мама, он уже мужчина и настоящий товарищ, — заметил Сергей.

— Это правда? Вы считаете меня вашим настоящим товарищем?

— Ну конечно же, — улыбнулся Акпер и слегка толкнул Мухтара, — хоть ты немножко и коммерсант…

— Да ну тебя, — отмахнулся Мухтар, — ты все шутишь. — И, повернувшись к Сулейману, спросил: — А Ленин, я думаю, уже знает про наши дела?

— Конечно, знает, — ответил Акпер. — Видишь, за столом сидят вместе с тобой и азербайджанец, и еврей, и русский, и грек. А ты — араб. Мы все, все равны, мы — братья и товарищи. И Ленин про всех нас знает.

Мухтар старался вникнуть в каждое слово Акпера. Слово «товарищ» отныне стало для него самым прекрасным обращением из всех, которые он знал. Теперь на вопрос, кто он такой, Мухтар гордо отвечал: «Я товарищ Мухтар». И если ему давали какие-нибудь поручения, то он докладывал: «Мне, товарищу Мухтару, было поручено…» или «Я, товарищ Мухтар, исполнил…».

…Гости разошлись довольно рано — Сергея вызвали в ревком. Но Мухтар еще долго сидел на диване и рассказывал Татьяне Ивановне о Исламове, о сиротском доме в Лахоре, о бегстве оттуда, о Зейнаб.

Сергей вернулся почти под утро. Мухтар еще спал. За завтраком Сергей, широко улыбнувшись, обрадовал Мухтара:

— Дорогой товарищ Мухтар, через два дня ты пойдешь на занятия. Наша комсомольская организация добилась, чтобы тебя приняли на курсы политучебы, будешь там учиться, есть, отдыхать.

— А кто же за все это будет платить?

— Никто… бесплатно. Только вначале мы оформим твое пребывание в Союзе коммунистической молодежи.

«Значит, правду говорили мне в Карачи — в Советской России детей учат и кормят бесплатно», — подумал Мухтар и разволновался.

— Разве я еще не в вашем союзе? — спросил он. — Разве я не «товарищ Мухтар»?

Сергей рассмеялся, но почувствовал, что обидел парня, и, желая успокоить, сказал:

— Товарищ. Но тебя не все ребята знают… А мы хотим познакомить тебя со всеми.

В день приема в комсомол Мухтар поднялся еще до восхода солнца и стал готовиться к торжеству: тщательно вымылся с ног до головы, почистил подаренный ему матерью Сергея пиджак и стал ждать.

Наконец из спальни вышла Татьяна Ивановна. Она удивилась:

— Что это ты так разрядился, Мухтар, да еще в такую рань? Далеко собрался?

— Мы сейчас с товарищем Сергеем пойдем на большое собрание товарищей, — с важностью ответил Мухтар.

— Как сейчас? — удивилась Татьяна Ивановна.

— Ну да, товарищ Сергей сам говорил… сегодня…

— Тогда почему же он спит?

На голос матери вышел Сергей. Он сразу все понял и с трудом удержался от смеха.

— Наверняка всю ночь не спал?

Мухтар не понял.

— Мы разве не пойдем?

— Пойдем, обязательно пойдем…

Вид у Мухтара был растерянный. Татьяна Ивановна укоризненно посмотрела на сына.

— Товарищ Мухтар, — обнял его ласково Сергей, — собрание будет после работы, в шесть часов вечера, так что напрасно ты вскочил ни свет ни заря. Ну и забавный же ты, братец! — рассмеялся он. — Придется тебе переодеться.

— Сереженька, да оставь ты его в покое! — взмолилась Татьяна Ивановна. — Завтракать пора! — и, схватив за руку Мухтара, потащила в столовую.

Солнце бросило на пол дорожку своих лучей. День обещал быть прекрасным, как и настроение Мухтара.

Позавтракав, Сергей быстро уехал в город, в ревком. Мухтар не любил сидеть без дела, чтобы скоротать время, он помог Татьяне Ивановне убрать квартиру, перемыл оставшуюся от завтрака посуду и почистил овощи к обеду.

— Браво! Уважаю трудолюбивых людей, — восхищалась хозяйка. — Такого парня все девушки будут любить.

Наконец наступил долгожданный вечер. В красиво убранном зале Дома молодежи собралось много юношей и девушек — активистов-подпольщиков. В первом ряду сидела и Наташа. Мухтар сразу увидел ее.

Собрание должно было избрать делегатов на первый съезд комсомольцев Азербайджана и записать добровольцев в молодежный Коммунистический вооруженный отряд для борьбы с контрреволюцией, с бандами мусаватистов. В зале стоял такой шум, крик, что трудно было понять, о чем идет речь. Каждый хотел выступить. Не успевал оратор закончить свою речь, как с места вскакивали сразу несколько человек, бросались к столу президиума и начинали говорить о защите революции. Всем сердцем приветствовали они помощь Советской России, приход Красной Армии. Председатель без конца звонил, но на звонок почти никто не обращал внимания.

Наконец слово дали Акперу Шамсиеву.

— Дорогие товарищи! Уже больше двадцати дней, как над Баку веет паше знамя, — начал он спокойно. — Но враг не уничтожен! Мусаватисты засели в Гяндже, и наш флот угнан англичанами и деникинцами на ту сторону Каспия, к берегам Ирана, в Энзели. Царские генералы с помощью англичан способны на любую авантюру… Наша революционная молодежь должна показать свою преданность товарищу Ленину и советской власти. Бакинский комитет комсомола решил создать добровольческий отряд из молодых рабочих и крестьян. Кто готов защитить свою родину, пусть поднимет руку и запишется у меня…