Другие художественные образы положены в основу изображения неба у Н.А. Некрасова:

У раннего С. Есенина есть образ: Алый мрак в небесной черни Начертил пожаром грань, а в расцвете своего мастерства поэт писал: Небо как колокол, месяц — язык…

Не только у разных авторов при описании близких явлений мы находим самобытные образы, но и в творчестве каждого художника один и тот же предмет может получать воплощение в совершенно различных тропах. Так, С. Есенин, сравнивший небо с колоколом, в другом случае пишет: На небесном синем блюде Желтых туч медовый дым или: Ситец неба такой голубой; подметив, как Ягненочком кудрявый месяц Гуляет в голубой траве, поэт в другом стихотворении скажет: Рыжий месяц жеребенком Запрягался в наши сани или: Золотою лягушкой луна Распласталась на тихой воде и т. д. Краски для образной речи неистощимы, как и творческая фантазия поэтов.

Если же образное словоупотребление начинает повторяться и те или иные тропы становятся привычными, они могут закрепиться в языке как новые значения слова (время летит, вихрь событий, военная гроза) или стать фразеологизмами (совесть заговорила, свернуться калачиком, как две капли воды). Такие тропы называются общеязыковыми в отличие от авторских. Причем любой троп может стать общеязыковым. В общеязыковых тропах прямое значение слов стирается, а иногда и утрачивается совсем. Их употребление в речи не рождает в нашем представлении художественного образа, и поэтому они малоинтересны в стилистическом отношении.

А бывают и такие «тропы», употребление которых стилистически нежелательно, потому что они не только не создают образа, но и обесцвечивают слог, делают язык бедным, невыразительным. В таких случаях говорят уже не о тропах, а о речевых штампах. Так, журналист придумал свежий, оригинальный заголовок газетной статьи об уборке хлопка — «Белая страда». Когда-то собратья по перу порадовались такому удачному, идущему от поэтической речи выражению. Но вскоре газетные полосы запестрели «белыми спартакиадами», «белыми рейсами», «голубым патрулем», «зеленым патрулем», «зеленой жатвой» и т. п. Возник штамп, и сейчас подобные «находки» воспринимаются уже как проявление дурного вкуса. С такими речевыми штампами стилистика ведет борьбу.

Штампованные «образы» не редки и в ученических сочинениях. Здесь почему-то всякого героя стараются определить как «выходца» из той или иной среды: «Онегин, Печорин — выходцы из дворянской среды; Базаров — выходец из народа»; этот же ярлык прикрепляется и к Пугачеву в «Капитанской дочке» А.С. Пушкина, к Павлу Власову и к Корчагину, как, впрочем, и к писателям — М. Горькому, Н. Островскому и другим. Но почему все они «выходцы»? Куда они вышли? Вы не задумывались над этим?

Не меньшее зло в ученических сочинениях — это штампованные выражения, призванные отразить противоборство различных идеологий, классовых врагов. Это давно утратившие образную силу слова такого круга: «Гриша Добросклонов принадлежит к числу борцов за народное счастье»; «Некрасов является борцом за освобождение народа»; «Павел Власов вступил в ряды борцов за справедливость»; «Ниловна пополнила ряды борцов»; «Нагульнов и Давыдов ведут борьбу с пережитками в сознании гремяченцев»; «Давыдов ведет борьбу за создание колхоза, организация которого связана с ломкой собственнических пережитков в сознании казаков»; «В борьбе с кулаками Макар допускает искривление партийной линии» и т. д. Как далеки эти стертые, многократно повторяющиеся штампы от подлинно образных, эмоциональных тронов, помогающих художникам слова нарисовать впечатляющие картины социальных конфликтов, сражений и нелегких побед.

Сама природа тропов как слов, которые употребляются в необычном для них, новом значении, не терпит штампов. Поэтому не учитесь повторять кем-то придуманные образные выражения: ими вы не обогатите свой стиль. Создание тропов требует творчества и только творчества.

Попробуем проникнуть в секреты образного словоупотребления великих мастеров. Для этого нам придется остановиться на использовании каждого из тропов отдельно, чему и посвящаются последующие главы нашей книги.

Примеры художественных определений, или эпитетов, которые известны из народного поэтического творчества, можно было бы нанизывать еще и еще. Скажем, как рисуется в былинах конь? — Всегда добрый. А трава? — Зеленая. Солнце — красное, ветер — буйный, слово — верное. Чудесный мир, созданный фантазией народа, расцвечен яркими и веселыми красками, потому что неотъемлемой чертой стиля этих произведений стало употребление постоянных эпитетов. Интересно, что в сказках, песнях, как и в произведениях, написанных в духе устного народного творчества, солнце называется красным, даже если упоминается осенний, пасмурный день — Померкло солнце красное; море всегда синее, даже если изображается буря. Так, у А.С. Пушкина в «Сказке о рыбаке и рыбке»: Почернело синее море; Вот идет он к синему морю, Видит, на море черная буря. В этом особенность употребления постоянных эпитетов как средства стилизации.

Поэты нашего времени ищут яркие речевые краски в эпитетах иного рода.

Изобразительные эпитеты, в отличие от постоянных, живо и наглядно рисуют предметы и действия и дают нам возможность увидеть их такими, какими их видел писатель, создавая произведение. Например: молоткастый, серпастый советский паспорт (В. Маяковский). Погубленных березок вялый лист, Еще сырой, еще живой и клейкий, Как сено из-под дождика, душист (А. Твардовский).

Найти точные изобразительные эпитеты нелегко. Часто писатели по многу раз правят текст, подбирая нужное определение. Например, А. Твардовский подставил эпитет вялый вместо прежнего блеклый в процитированном стихотворении «Береза», уже когда оно было набрано для журнала. Иногда писатели ставят рядом несколько близких по значению эпитетов, дополняющих, обогащающих друг друга. Например, К. Паустовский так описывает белую ночь на Онежском озере:

Поэтическое ви́дение не бывает стереотипным, и каждый художник слова находит свои краски для описания одних и тех же предметов. Так, у С. Есенина береза зеленокудрая, в юбчонке белой, у нее золотистые косы и холщовый ее сарафан. У В. Луговского береза, вся сквозная, тусклым золотом звенит.