— Да, пожалуй, — отозвалась Ася, — а вы разве не будете?

— Нет. Мне ехать всего четыре часа. В Бологом выходить. Да вы спите. Черт! Ночники не работают! — встревожился он, щелкая тумблером.

— Не работают. Я уже два часа в темноте сижу.

— А я надеялся почитать… Вот незадача. Ну да ладно. Не буду вам мешать. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — прошептала Ася, продолжая сидеть в углу.

Иван молчал минут пятнадцать, а девушка в это время тщетно пыталась представить себе своего попутчика. — Судя по голосу, молод. И тембр очень приятный. Завораживает. Имя у него красивое — Иван. Наверное, и сам ничего. Как жаль, что ничего не видно. Темно хоть глаз выколи, — она протянула согнутые в коленях ноги и поправила одеяло.

— Почему не спите? — снова подал голос Иван.

— Мысли разные в голову лезут.

— В Питер едете?

— Угу. На каникулы, к тете.

— Здорово. Я тоже хочу каникулы, жаль вышел из этого возраста. Я, вообще скучаю по студенческим временам. Вот когда была жизнь! А теперь что? Рутина. У нас такая веселая компания в свое время была… Я в МАРХи учился. Так здорово, весело. Все время что-нибудь устраивали. То капустники, то конкурсы, то на раскопки ездили. Вот это была жизнь! Я вам не мешаю?

— Нет, нет! Что вы! Рассказывайте. Мне интересно.

— На третьем курсе я влюбился, — Иван вздохнул.

— Неудачно? — послышалось из другого угла.

— Да как-то не сложилось. Студенческие браки не долгие. Хотя не у всех. У меня вот не получилось. А вы вероятно не замужем?

— Нет. Еще не успела. Нет моей половинки.

— Не торопитесь. Всему свое время. Хотя… что я вру? Торопитесь! Торопитесь! — внезапно звонко прозвучал его голос. — Юность так быстро проходит. Если не успеешь взять во время, можешь не получить вовсе. Хотите всего! Желайте! Добивайтесь! Пробуйте! Не экономьте свои желания! Это как у Хлебникова –

Все берите! И облака и небо! И жизнь эту берите! Сейчас! Всю. Без остатка! С возрастом чувства притупляются. Только в юности можно так любить! Так чувствовать! Мы как бы с возрастом остываем. Я только сейчас это понял…

— Но вы же, судя по голосу, не старый, а говорите как …

— Старик? Да нет же. Вы меня не поняли. Мне двадцать девять. И я уже другой. Просто всему свое время. Время разбрасывать камни и время их собирать. Я, вероятно, приближаюсь к времени жатвы. Мужчины живут меньше женщин. Половину пути я, по всей видимости, уже прошел. Да я не о смерти! Слышу, слышу, что вы собираетесь возмутиться. Бог с ней со смертью! Я о чувствах, эмоциях…

Прошел час и уже не Иван говорил, а Асю нельзя было остановить. Перед совершенно незнакомым человеком она выплеснула все. И детские обиды, и радости, и надежды. Темнота как будто их сблизила и убрала барьер непонимания, обычный между чужими людьми. За несколько часов было рассказано так много… А они торопились и торопились все рассказать друг другу. Как будто это что-нибудь значило. Как будто если что-либо упустишь это будет иметь решающее значение. А если так, то что-то потеряется, погибнет, исчезнет.

Оказалось что у них много общего. Это было так странно. Совсем посторонние люди, которые за отсутствием света даже не видели лиц друг друга, стали почти родными. И когда проводник тихо постучал в дверь купе и Ивану надо было выходить, Ася чуть не разревелась. Она судорожно шарила по сумке в поисках ручки. На обратной стороне билета, она насколько могла четко вывела свой телефон и, протянув руку наткнулась на лицо Ивана. Прикосновение ее обожгло. Он взял ее руку и провел по своей щеке, с начинающей проступать к утру щетиной. Потом пересохшими губами дотронулся до подушечек Асиных пальцев и прошептал: — Я позвоню.

Свет так и не дали. Иван растворился в темноте, оставив ее растревоженной и немного несчастной. — Сон. Это был просто сон, — думала Ася, сидя в пустом купе. Она открыла штору и увидела, что ночная мгла начинает отступать, а утро цвета прокисшего молока заступает на вахту.

Поездка ожидаемой радости не принесла. Вера Павловна всячески изощрялась, пытаясь ее развеселить или хотя бы развеять. Удавалось ей это, честно говоря, с трудом. Воображение рисовало перед Анастасией сказочного принца и Русский музей больше ее не интересовал. Она рвалась домой. — В Москву, в Москву, — словно рефрен бились мысли-птицы.

Обратно она доехала без приключений. Купе на этот раз было укомплектовано и толстая, не очень приятная тетка громко храпела лежа на спине.

В Москву она приехала рано утром и тут же не замедлила явиться наша злючка-вреднючка Светка. Уютно устроившись в Асином любимом кресле, она начала свой допрос с пристрастием. Как не хотелось Асе рассказывать подруге о чуде, другого слова она подобрать не могла, Светка выпытала из нее все. Да это и не удивительно. Ася никогда не могла ни в чем той отказать. Дело прошлое, но когда мы учились в пятом классе, кто-то из наших прибежал с диким воплем: — Бежим! Девчонки из 6 Б Аську бить собираются! Они в туалете! — Драки в нашей школе не практиковались, поэтому мы все замерли, от такой неожиданной новости. И только одна Светка схватила свой рюкзак и с безумным криком — А-а-а! Гады! — рванула в туалет. Увидев трех девиц, уже изрядно напугавших Аську, она начала вкруговую размахивать рюкзаком, вопя что-то невообразимое. Пару раз рюкзак попал кому-то по лицу. Синяки девицам были обеспечены. Вражеская атака отбита. После этого Светку неоднократно вызывали к директрисе, да и всем нам нервы потрепали изрядно. Выяснилось, что Аська как борец за правду, что-то кому-то сказала нелицеприятное. Ее захотели проучить. Только Светка не дала, она вообще всех нас защищала. После этого случая Светка, славившаяся недостатком воспитания, стала занимать у Аси платья и украшения. Часами могла просиживать у нее дома. В общем, с тактом у подруги было не слава Богу, но поделать с этим было уже ничего нельзя. Так сложилось.

— Подумаешь! — с явной завистью в голосе прокомментировала она недавние события с Асей. — Ванятка твой из поезда вышел и забыл. Как же разбежалась! Позвонит он тебе… Блажен кто верует. Легко ему на свете.

— Ты не веришь? — расстроилась Ася и одернув себя за излишнюю откровенность, тут же постаралась перевести разговор на другую тему, стараясь при этом не разреветься.

Через три дня раздался звонок.

— Ася тебя! Приятный мужской голос, — передала ей трубку мать и ретировалась из комнаты. А Светка, которая как всегда торчала в хозяйском любимом кресле, из комнаты выходить не собиралась.

— Ну, здравствуй! Это я. — Послышалось где-то совсем рядом.

— Иван! Вы в Москве! — радостно прокричала Ася, отворачиваясь к окну и пытаясь от Светки скрыть краску, словно пожар хлынувшую на лицо.

— Я в Москве и хочу немедленно тебя видеть.

— Я тоже. Где?

— Давай как в кино. В центре ГУМа, у фонтана. Вот уж где точно не потеряемся. Я жду тебя в три часа.

— Погодите Иван… Я буду одета…

— Не надо. Не объясняй. Я узнаю тебя из тысячи. Мне сердце подскажет, — и в трубке раздались короткие гудки.

— Ну что, позвонил? — поинтересовалась Светка. — Наверное, слон в зоопарке сдох. И даже не узнал, как ты будешь одета? Ну, дает! Спорю, что не узнает! Если все было, как ты мне рассказываешь, его любая склеить может. Давай я с тобой пойду.

— Не любая! — пыталась защитить Ивана Ася. — Там ночью так все было странно… Мы теперь как будто чувствуем друг друга.

— Каким местом? — ерничала Света. — Вот давай на спор. Я представлюсь тобой и в дамках.

— Да не хочу я с тобой спорить. Ерунда, какая! Он не такой!

— Такой. Не такой. Все мужики одинаковы. Им только одно нужно. А ты дурочка понять этого не хочешь. Чувствую… Связующая нить… Половинки одного яблока… Чушь все это!