Так я простоял довольно долго, пока от холода меня не охватил озноб. Один Пришелец приблизился ко мне и указал на стоявшее в углу кресло, которое я сразу не заметил. Оно чем—то напоминало зубоврачебное, но было значительно больших размеров, а из спинки и подлокотников торчало множество тонких покачивающихся стержней с красными шариками на концах, испускавших пульсирующие световые лучи.

Слепо повинуясь, я подошёл к нему и тут же был схвачен силовым полем, которое глубоко вдавило и распластало меня на сиденье. Одновременно сотни, тысячи иголок воткнулись в мой мозг, перед глазами засверкали молнии, дикая боль пронзила затылок и я потерял сознание.

Очнувшись, я заметил, что нахожусь в той же комнате, но на противоположном её конце, на белом металлическом топчане. Все моё тело было облеплено какими—то присосками со шлангами, из которых в стеклянные колбы лились струйки крови, моей крови...

Эти подонки, видимо, решили выкачать у меня всю кровь. Когда колбы заполнились до краёв, присоски сами отскочили от тела, оставив после себя малиновые пятна. От большой потери крови я здорово ослаб и, по всей вероятности, отключился, так как когда пришёл в себя, то с удивлением обнаружил, что одетый лежу на высокой подставке в узком стеклянном ящике.

Над моей головой находилось небольшое отверстие, скорее всего, оставленное для дыхания...

«Прямо—таки спящая красавица»,— с горечью подумал я и увидел, что через это отверстие медленно вползает жёлто—зелёное газовое облако. Я всей грудью вдохнул нестерпимо горький и горячий воздух, который тут же обжёг гортань и лёгкие и, задыхаясь, почувствовал, что куда—то проваливаюсь.

Открыв глаза, обнаружил, что по—прежнему лежу в своём хрустальном саркофаге около гигантского круглого стола, уставленного различными предметами, назначение которых, пожалуй, явно недоступно моему пониманию. Правда, в центре находилось ромбовидное плоское блюдо с зеркальной поверхностью, на нем лежала кучка маленьких зелёных шариков. По всему периметру расположились металлические полосы с образцами земных минералов. Я не геолог, но часть из них показалась мне знакомой. Здесь находились и кварцит с вкраплёнными золотыми жилками, и необработанный алмаз, и горный хрусталь, и кусок железной руды, и множество других, мне неизвестных.

Вокруг стола сидели шестеро «молчаливых» инопланетян. Скорее всего они общались между собой телепатически, это было заметно по их движениям, жестам, напряжённому вниманию. Кстати говоря, по—моему, их больше всего заинтересовал кусок изумрудного малахита, который они особенно тщательно рассматривали, передавая друг другу семипалыми конечностями.

Время от времени они брали с блюда зелёный шарик и отправляли в рот, прятавшийся в складках головного капюшона.

Вдруг один из них поднялся, подошёл к моему «стеклянному замку» и стал внимательно меня разглядывать. Похоже, он всерьёз заинтересовался моей особой, так как от этого ледяного взгляда у меня по коже побежали мурашки; затем он повернулся к сидящим и что—то им сообщил. Наверняка, он был у них за главного, так как двое тут же вскочили, бросились к стене, которая, раздвинувшись, пропустила их и вновь сомкнулась, а стеклянный ящик, в котором я лежал, неожиданно «растаял» и моё тело «внесло» в небольшую квадратную комнату.

В одном её углу находилась кушетка, в другом — два сосуда с мутной зеленоватой жидкостью. В правой стене комнаты имелся проем, заполненный плотной непрозрачной стеклообразной массой.

Полежав на кушетке, куда меня так благополучно доставили Пришельцы, я приподнялся и стал рыться в карманах в поисках письменных принадлежностей. Мне хотелось как можно скорее систематизировать и записать свои впечатления. К счастью, из карманов ничего не пропало: документы, бумажник, сигареты, зажигалка, блокнот и даже шариковая ручка были на месте.

Я взял блокнот, пристроился на уголке своего ложа и начал записывать. Для меня было очевидным, что эти типы вряд ли меня отсюда выпустят. Так что с абсолютной уверенностью можно было утверждать, что я практически обречён. Я врач и прекрасно сознавал, что очередного «переливания крови» мне не выдержать. Трудно сказать, сколько её они из меня выкачали.

Совершенно ясно, они изучают мой организм, мой мозг, моё тело отнюдь не ради забавы. А применяемые ими методы и способы получения информации, не заботясь о физическом состоянии испытуемого, свидетельствуют об их полном безразличии к моим ощущениям. Пожалуй, для них я просто... отрабатываемый материал, так что пощады ждать не приходится.

Я для них не разумное существо, великий «гомо сапиенс», а кролик, обыкновенный подопытный кролик, а может, червяк или амёба. Что же они все—таки хотят от меня? Сначала они исследовали мой мозг. Я кричал и выл от боли, а они, не обращая на меня внимания, продолжали возиться со своими «стекляшками». А перед тем как меня швырнули в то кресло, я явственно слышал пронзительный женский вопль.

Выходит, я у них не один. Эти подонки ещё и мучают женщин. Скоты, гнусные скоты... Я живо представил на месте этой бедняжки свою жену или дочь. Неужели Разум может быть так жесток!

Кто они??? Биологические мутанты, биороботы или всё—таки... разумные существа? Но неужели можно издеваться над себе подобными?! А если они достигли такого уровня развития, что мы для них вроде муравья... или мухи?

И тут я живо вспомнил соседского мальчишку Билла: с каким наслаждением он отрывал у мух крылышки, затем ножки, наливал в блюдце воды, бросал их туда и глядел, как они, бедные, дрыгаются и пытаются оттуда выбраться. Он поджигал муравьиные кучи и со злорадством наблюдал за суетой трудолюбивых насекомых, растаскивающих хвою, мелкие веточки, пытаясь хоть что—то спасти из охваченного пламенем жилища. А Джим Колдуэлл каждый день колотил свою собаку сапогами и палкой. Она взвизгивала и выла от боли, зализывала ушибы и гноящиеся раны и, несмотря на это, вечером ждала его у порога, чтобы получить очередную порцию пинков.

О, сколько бездомных, брошенных хозяевами собак и кошек бродят по нашим городам и посёлкам, роются в помойках, мусорных баках в поисках корочки заплесневелого хлеба или протухшего колбасного огрызка.

А почему, собственно, только животные? Люди, эти самые «гомо сапиенс»... сколько их умирает от голода, сколько кончает жизнь самоубийством, не найдя себе места в этой проклятой жизни!.. А безработные? Миллионы людей, не имеющих крыши над головой, для которых место в ночлежке и тарелка благотворительного супа являются едва ли не единственным счастьем... А дети со вспухшими от голода животами и слезящимися глазами... А фашизм, лагеря смерти!?

Да, поистине, только очутившись в таком положении можно много понять и почувствовать. Спрашивается, чего же я хочу от этих Пришельцев, чужого разума, для которых я, доктор Дик Уоллер, обыкновенный слизняк, которого надо раздавить, как никому не нужную тварь? Хотя я для чего—то им нужен. Иначе они бы давно это сделали. Скорее всего они хотят исследовать, изучить меня. Им нужен мой мозг, моё тело, моя кровь. Они хотят содрать с Меня кожу, препарировать моё туловище, расчленить его по частям, растащить на молекулы, на атомы... Боже мой! Что они ещё хотят? Ну да ладно, черт с ними!

Но Дик Уоллер так просто не сдастся. Я должен, просто должен что—то придумать. Если не удастся вырваться из рук этих монстров, то, по крайней мере, надо попытаться выяснить, что нужно для того, чтобы они убрались отсюда, а ещё лучше... Чего они все—таки боятся? Ведь не всесильны же они, в самом деле?? Иногда какой—нибудь микроб или вирус может такое натворить!!! Не зря же они постоянно носят свои дьявольские маски и обтянуты этим тряпьём, или как там оно у них называется?

Слышу шаги... прерываю. Это они. Опять идут за мной. Меня снова раздели донага и ввели в довольно большую, светлую, с совершенно прозрачными стенами комнату, где я, к своему глубокому изумлению, обнаружил очень красивую обнажённую молоденькую девушку.

Дрожа от холода и страха, она левой рукой прикрывала грудь, а правой — низ живота. Тело у неё было покрыто малиновыми кружочками. Похоже, подонки высасывали кровь и у этой девчонки. На её левой руке, чуть выше локтевого сустава, виднелся глубокий треугольный порез, заклеенный прозрачной плёнкой.