— Волков бояться — в лес не ходить, — недовольно сказал Дергачев. Ему не терпелось выпить. — Ты эти сказки кому-нибудь расскажи. Не хочешь — я начну. — И он потянулся растопыренными клешнями пальцев к стаканчику.

— А давай Кузе дадим, — предложил Тимохин. — И тогда будем спокойны. Пусть первый попробует. Что ему сдеется?

— Ну давай, если ты такой опасливый, — неохотно согласился Дергачев.

Они подманили доверчивого Кузю кусочком колбасы, схватили его, и только Тимохин собрался влить в его насильно раздвинутую толстыми пальцами Дергачева пасть жидкость из стаканчика, как перепуганный Кузя сильно дернулся. Дергачев от неожиданности выпустил его, при этом часть жидкости из стаканчика выплеснулась на морду собаки. Кузя, чихая и фыркая, отскочил на порядочное расстояние и несколько раз обиженно тявкнул на приятелей, разочарованно наблюдавших за ним. Они попробовали вновь прельстить его колбасой, но безуспешно. Тогда приятели попытались изловить собачонку. Кузя с громким лаем носился вокруг, но в руки не давался. В конце концов им надоело гоняться за ним, и тогда они вспомнили о Барсике — толстом, ленивом коте, который лежал на боку в траве недалеко от их дома, откинув назад голову с остекленелыми полуприкрытыми глазами. «Барсик, Барсик!» — лицемерно-ласково позвал Тимохин, но кот даже не шелохнулся. Тимохин легонько подтолкнул его ногой, на что Барсик отреагировал, как мешок с песком. Тимохин опустился на колени рядом с ним и поднял за ухо его голову.

— Дрыхнет, лодырь, — сказал он, отпуская ухо кота, и тот безвольно шмякнулся своей толстой, словно ватной, головой о землю. — Сейчас мы тебя угостим, голубчик. А то что же ты все спишь да спишь? — Он быстро-быстро водил кончиком языка из одного угла рта к другому, где пузырилась мелкоячеистая слюна. От волнения голос его прерывался, руки дрожали. Он поднял на руки кота и передал его приятелю.

Дергачев нежно, как младенца, покачивал кота на руках.

— Готовь угощение, — сказал он. — Котик ждать не любит.

Тимохин налил жидкость в стаканчик, с ожиданием посмотрел на Дергачева. Тот крепко обхватил пальцами морду кота и с силой разжал ему пасть.

— Угощай! — прорычал он.

Барсик, не ожидавший такого вероломства, дико взвыл, вцепился острыми когтями в держащие его руки и прыгнул прямо на стоящего рядом Тимохина, в одной руке которого была стопка, а во второй банка со спиртом. Тимохин отпрянул, не удержался на ногах, упал, стопка полетела в одну сторону, банка — в другую. Счастье Барсика, что он, задрав хвост трубой, успел умчаться и спрятаться — плохо бы ему пришлось.

…Утром следующего дня к школе подъехала милицейская машина и машина «скорой помощи». На окрестных домах было вывешено объявление о том, что в пропавшей из кабинета биологии банке метиловый спирт крайне опасен для жизни. По всем квартирам ходили работники милиции, сотрудники «скорой помощи» и учителя. Дергачев и Тимохин сидели на лавочке у дома и не без любопытства наблюдали за этой суетой.

— Ишь, забегали, засуетились, — неодобрительно сказал Дергачев. — Делать им больше нечего.

— Так ведь если б мы выпили, им бы отвечать пришлось, — заметил Тимохин, почесываясь. — Вот и бегают, дураки.

КАК ИЗБЕЖАТЬ ИНФАРКТА

Теперь уже, когда Хитрюк получил инфаркт, он отлично знает, как его избежать. А вот до инфаркта не знал. Все началось так. Есть у Хитрюка один задушевный товарищ — Матвей Ильич. Очень хорошо разбирается в разных ситуациях. И умеет давать советы.

В один прекрасный день Хитрюку поручили сделать доклад на профсоюзном собрании.

Когда он подготовил доклад, то заранее показал его Матвею Ильичу. Тот прочитал и в общем и целом одобрил, но посоветовал добавить критики. В адрес начальства. Хитрюк рад стараться. Распесочил свое начальство и в хвост и в гриву. Доклад, конечно, имел шумный успех. Его то и дело прерывали аплодисментами из зала и нервными репликами из президиума. Ну и, конечно, Хитрюк сошел с трибуны героем.

— А мы-то и не знали, что у нас есть такие принципиальные работники, — с кислой улыбкой сказал при всех начальник и демонстративно крепко пожал докладчику руку.

— Что я говорил? — шепнул Матвей Ильич. — Вот то-то, брат, и оно. Добрый совет дороже золота.

Домой Хитрюк летел как на крыльях. Спал крепко. Ни о чем не думал. И зря.

Месяц или два было тихо. Пока все не забыли о собрании, а заинтересованные лица не подготовили персонального дела. Хитрюка, конечно. Не Матвея же Ильича. Но это только присказка, сказка впереди.

В один прекрасный день срочно вызывают Хитрюка к начальству. Он бегом. Думает, сейчас ему о прибавке объявят. Сияет. Приготовил благодарственные слова. Да только их не пришлось произнести. А зато он узнал о себе много такого, о чем раньше и не подозревал. И лодырь. И бракодел. И документ какой-то утерял. И тому подобное. Все было настолько неожиданно, что у него сами собой закрылись глаза, подкосились ноги, и он с детской непосредственностью попытался лечь прямо на стол начальника. Его подняли, привели в чувство, усадили на стул и объявили, что по всем предъявленным пунктам его всенародно будут обсуждать завтра. А ему дается время как следует подготовиться, хорошенько все обдумать, чтобы спокойно, без лишних волнений ответить на вопросы.

Хитрюк с лицом белее яичной скорлупы и с каким-то затуманенным сознанием первым делом отыскал Матвея Ильича.

— Да, — сказал тот. — Плохи твои дела, брат. За такие пункты как пить дать снимут с работы. Или по крайне мере влепят строгий выговор.

— Что же делать? — заикаясь спросил Хитрюк. — Боюсь, не миновать мне инфаркта.

— Надо выходить из положения с наименьшими потерями, — мудро сказал Матвей Ильич. — Главное, избежать инфаркта. Остальное приложится. Когда тебя будут обсуждать, то ты мысленно посылай их подальше, а вслух говори: «Совершенно с вами согласен». Они тебе: «Ты подлец, негодяй, дурак» …Ты кивай, все мол, правильно, я еще хуже, чем вы думаете… А про себя повторяй: «Идите вы… Мне свое здоровье дороже… Идите… Идите… Идите…»

Хитрюк обрадовался, с уважением посмотрел на приятеля: «Ох, голова!»

Стали они готовиться текстуально, прорабатывать ответы по каждому пункту. Короче, даже за столь короткий срок подготовился Хитрюк встретить обсуждение во всеоружии. Уже настолько легкомысленно ничего не боялся, что перед собранием ходил веселый, шутил, смеялся, все даже удивлялись — до чего он был уверен в себе, не иначе у него где-то наверху «рука».

Началось обсуждение персонального дела. Все шло как по писаному. Хитрюку обвинение, а он в ответ: «Совершенно с вами согласен. Вы безусловно правы», а про себя: «Идите вы как можно дальше. Мне здоровье важнее. Вас послушаешь — умрешь от инфаркта…» И весело так смотрит на присутствующих. А они уже начали сомневаться — чего же обсуждать, дескать, о чем спор, если он и так со всем согласен?

Только в пылу азарта Хитрюк немного увлекся. И вместо того чтобы вслух говорить: «Совершенно с вами согласен», а думать: «Идите туда-то…» — стал все делать наоборот. Все прямо оцепенели, в изумлении вытаращили глаза. А он так и шпарит во всеуслышание: «Идиоты, тупицы, лжецы. Катитесь к такой-то бабушке. Мне здоровье важнее». А про себя думает: «Целиком и полностью с вами согласен, дорогие товарищи. Так мне, дураку, и надо».

Первый раз ответил, второй, пока наконец возмущенный председательствующий не обратил его внимание на нелогичное поведение словами: «Ты что мелешь, Емеля! Кого это ты посылаешь к чертовой бабушке? Да ты в своем ли уме?!»

И тут на полуслове Хитрюк осекся и сам в изумлении уставился на присутствующих. До его сознания наконец дошла его ошибка.

Что было дальше? Об этом сказано в самом начале. Исключительно по собственной вине Хитрюк получил инфаркт. И главное урок: живи своим умом. Советы слушай, но всегда имей в виду: отвечать потом придется не советчику, а тебе.

Ну а что касается конкретно персонального дела Хитрюка, то на этот раз его великодушно простили. Тем более что он поклялся больше докладов не делать. По причине инфаркта.