Триптих о Алии Джерзелезе был первым прозаическим произведением Андрича. За два года, прошедших между первым и вторым его изданиями, появилось более десяти положительных рецензий. В одной из них М. Богданович, в частности, писал: «…Иво Андрич опубликовал свою большую вещь: „Путь Алии Джерзелеза“. Его талант проявился здесь в совершенно новом свете… Рассказ представляет не только локальный интерес, как у многих наших новеллистов, но обладает гораздо более широким звучанием… Алия Джерзелез является олицетворением вечной и от Дон Кихота по сей день бесчисленное множество раз описанной борьбы между стремлением человека к высшему идеалу и действительностью, которая это стремление грубо гасит тысячами мелких, глупых и неизбежных обстоятельств. Алия Джерзелез человек необыкновенной закваски… Он раб женской красоты и, ощущая в себе огромную силу и мощь, считает, будто имеет на нее право. В этом заключается трагизм его существования…» (СКГ, Б., 1920, т. I, № 2).

3

Впервые — СКГ, Б., 1921, т. II, № 8. По-русски — И. Андрич, 1957.

Образ Чоркана (букв. Кривой), безродного босяка, своеобразной достопримечательности Вышеграда, присутствует еще в двух произведениях Андрича. В рассказе «Мила и Прелац» (1936) описана смерть этого героя. В романе «Мост на Дрине» образу Чоркана дана более подробная и углубленная характеристика.

4

Впервые — сборник «Приповетке» («Рассказы»). Б., 1924. По-русски — И. Андрич, 1957. Рассказ переведен на украинский язык (1973).

Новелла принадлежит к так называемому «францисканскому» циклу. Отношение Андрича к религии в течение всей жизни оставалось последовательным и однозначным. Об этом свидетельствует, в частности, его письмо к давней знакомой, писательнице Зденке Маркович, где он решительно утверждал: «Католицизм — проклятие для стран и народов» (25. IX. 1919). Но его привлекали люди, игравшие важную роль в формировании и сохранении народной культуры в условиях многовекового иноземного гнета. Францисканцы появились в Боснии в 1291 году. В 1514 году было организовано две провинции, в одну из которых — Босна Аргентина, то есть Босния Серебряная, — входили монастыри, основанные на находившихся под османским управлением землях. Наиболее известными и старыми из этих монастырей, о которых неоднократно упоминает Андрич, были Крешево, Фойница, Королевская Сутеска, сумевшие несмотря на частые нападения и разрушения собрать и сберечь памятники письменности, ремесел и культуры.

Среди боснийских францисканцев, в большинстве своем местных уроженцев (неслучайно их называли «мужики-монахи»), встречалось немало поэтов, филологов, историков, ученых, получивших образование в Италии и Австрии. Многие из них активно участвовали в национально-патриотическом движении эпохи. Например, историк и писатель фра Иван Франо Юкич (1818–1857), являясь сторонником создания единого югославянского государства, весной 1840 года вместе с тремя монахами готовил восстание против османской власти, за что был удален орденом за пределы Боснии и Герцеговины.

Русский славист А. Ф. Гильфердинг, посетивший францисканские монастыри Боснии в 1857 году, писал, что «монахи эти еще тесно связаны с народом. Они не забывают, что вышли из его среды», и отмечал, что среди тамошней братии есть люди, которые «своей ученостью и своим нравственным достоинством» явились бы «украшением духовенства и любой стране» (Гильфердинг А. Ф. Собрание сочинений, т. 3. Босния и Герцеговина и Старая Сербия. СПб., 1873).

Примечательно, что после 1882 года, когда в Боснии и Герцеговине утвердились иезуиты, францисканцы вступили с ними в затяжной и постоянно обострявшийся конфликт.

В то же время иностранным путешественникам бросались в глаза «недостаток полезной деятельности» францисканцев, их фанатизм, бесплодность и даже ненужность для окружающего населения их несомненной учености, с течением времени все более приобретавшей схоластический, отвлеченный характер.

Андрич познакомился в францисканцами в юности, в 1910 году, когда посетил монастырь Сутеска. С глубоким интересом осматривал он собрание редких книг, рукописей, ризницу монастыря. В 1915–1917 годы, находясь в ссылке в местечке Овчарево, недалеко от Травника, он сблизился с приходским священником, вместе с которым совершал поездки по окрестным монастырям. Приезжал он сюда в 1926 году и в середине 30-х годов. Рассказы и предания монахов, монастырские хроники (в частности, «Летопись францисканского монастыря в Крешеве») во многом определили круг его писательских интересов, особенно в начале творческого пути. Герои этих его рассказов: фра Марко Крнета (типичный «мужик-монах»), фра Серафим Бегич, фра Петар Яранович, «знаменитый часовщик, оружейник и механик», и др., имели своих прототипов.

В основу сюжета данного рассказа положены действительные события 1773 года, когда, воспользовавшись сменой травницких визирей, местные османские чиновники решили увеличить свои доходы за счет «двойного» обложения христианского духовенства.

5

Впервые — СКГ, Б., 1925, т. XVI, № 3. По-русски — журнал «В защиту мира», 1956, № 66, ноябрь, под названием «Мост». Рассказ переведен на эстонский (1961), украинский (1973) и белорусский (1978) языки.

Многие османские высокие сановники, уроженцы Боснии, добившись успеха, помогали землякам и близким, строя в память о себе так называемые задужбины — общественно-полезные сооружения: мосты, школы, водоемы, крытые базары, или содержали приюты. Мост на р. Жепа связан с именем Мехмед-паши Соколовича. Оценивая рассказ, критик Петар Джаджич назвал его «самим совершенством. Это монолит исключительной, ослепительно гармоничной, лаконичной и богатой прозы, к которой нельзя добавить и у которой нельзя отнять ни одного слова» («Иво Андрич», Б., 1957, с. 149).

6

Впервые — журнал «Преглед», Сараево, 1928, т. II, № 57. По-русски — И. Андрич, 1957. Рассказ переведен на украинский (1958), эстонский (1961) и белорусский (1967) языки.

7

Впервые полностью — сб. «Приповетке», Б., 1931. По-русски — И. Андрич. Избранное. М., 1976 (далее — И. Андрич, 1976). Повесть переведена на украинский (1958) и литовский (1982) языки.

В 1934 году писатель Боривое Евтич инсценировал ее и поставил в Народном театре Сараева. Режиссером Владимиром Поповичем создан одноименный фильм (1953).

8

Впервые — СКГ, Б., 1934, т. XLI, № 1. По-русски — И. Андрич, 1957. Рассказ переведен на украинский язык (1961).

9

Впервые — СКГ, Б., 1937, т. LII, № 6. По-русски — И. Андрич, 1957. Рассказ переведен на украинский (1973) и белорусский (1978) языки.

10

Впервые — журнал «Книжевност», Б., 1947, № 7–8. По-русски — И. Андрич, 1957. Рассказ переведен на украинский (1958), эстонский (1961), белорусский (1978) и литовский (1981) языки.

11

Впервые — отдельное издание, Нови-Сад, 1954. По-русски — И. Андрич, 1967. Повесть переведена на украинский (1957), белорусский (1978), латышский (1981) и литовский (1982) языки. В 1954 году отмечена премией Союза писателей Югославии, инсценирована и поставлена в театре в 1962 году.

Это последнее свое крупное произведение, опубликованное при жизни, Андрич начал писать еще в 1928 году, находясь на дипломатической службе в Мадриде. Изданная спустя четверть века, повесть встретила признание и критики, и читателей во многих странах мира. В югославской периодике за два года после ее появления было напечатано более тридцати статей о ней и рецензий,

Советский критик Евгения Книпович назвала повесть «перлом европейской новеллистики» (наряду с «Рассказом о кмете Симане». См.: И. Андрич, 1976. Предисловие, с 5. Размышляя об этом произведении, Е. Книпович пишет «О прямом посягательстве на основы существующего строя произведения Андрича повествуют очень редко. Уродство социально-экономических и личных отношений в классовом обществе отражено в человеческих судьбах — тяжелых и страшных, в невозможности для человека осуществить все те богатые возможности, которые в нем заложены. Несомненно, Чамил-эфенди, герой повести „Проклятый двор“, мог бы стать в других условиях большим художником или ученым. И дело не в том, что произвол власти запер его в тюрьму. „Проклятый двор“ — константинопольская тюрьма — это как бы „модель“ султанской Турции. В этом „микромире“, живущем по тем же законам, что и вся страна, нагляднее становится неизбежность гибели одаренного и ранимого человека, который пытается уйти от страшной жизни в мечту» (там же, с. 9).