Санния заметила пристальный взгляд юноши, вздрогнула и потупилась. Потом она смущенно подняла голову и поправила прическу. Посмотрев на небо, она задумчиво сказала:

— В романах пишут, что весной вместо дождя и снега с неба падают розы.

Не успела она договорить, как на голову Мустафы с неба посыпались очистки овощей и фруктов.

Мустафа поднял голову и закричал:

— Вот и пошел дождь! Только вместо благоухающих роз падают огурцы и капуста.

Санния не выдержала и, отвернувшись, громко рассмеялась. Мустафа хотел выразить свое возмущение обитателям верхней квартиры, но вспомнил о запрете Саннии. Он посмотрел на нее и жестом спросил: «Неужели я и теперь должен молчать?»

Санния приложила палец к губам в знак того, что молчать необходимо. Мустафа пробормотал:

— Твоя воля!

Вдруг ему пришла в голову блестящая идея. Он попросил Саннию немного подождать и на минуту скрылся. Вернувшись к окну, он сел и раскрыл над собой зонтик. Увидев это, Санния снова рассмеялась, но постаралась заглушить смех. В эту минуту Заннуба толкнула отчаянно зевавшего Мабрука, утомленного долгой слежкой, и шепнула, указывая на зонтик Мустафы.

— Посмотри, Мабрук. Погляди-ка! Этот дурень выкинул новый номер!

Мабрук вытаращил глаза на зонтик и сказал:

— Это, без шуток, кажется, зонтик!

— Нет, это не зонтик, — возразила Заннуба. — Ты ошибаешься! Но что же это такое?

Мабрук посмотрел на ярко сиявшую луну и сказал:

— Он боится получить солнечный удар.

Заннуба громким шепотом произнесла:

— Ну и сказал! Ведь это луна!

— Все равно. Скажу без шуток, лунный удар даже опаснее солнечного.

Заннуба взяла большую кожуру колоквинта и спросила хриплым от злобы голосом:

— Значит, он ждет удара, Мабрук?

Мабрук повернулся к ней и, увидев у нее в руках кожуру, понял ее намерение.

— О хранитель! — испуганно воскликнул он.

Заннуба прицелилась.

— Какого удара он ждет, Мабрук? От чего? — приставала она.

И Мабрук угодливо ответил:

— От колоквинта!

Заннуба довольно засмеялась. Ответ Мабрука ей понравился.

— Правильно, шут ты этакий! — одобрительно сказала она.

И, бросив кожуру на зонтик Мустафы, прошептала:

— Вот первый удар. Раз!

Потом опустила руку в стоявший около нее мусорный ящик и подмигнула слуге.

— Смотри, Мабрук, не спи, ящик еще полон!

— Успокойся, — удерживал ее Мабрук, — не волнуйся так, иди спать. Разве тебе не пора отдохнуть, говоря без шуток?

Заннуба с сомнением посмотрела на Него.

— Может, и правда положиться на тебя и Аллаха и пойти спать?

— Да, да, — быстро ответил Мабрук. — Будь спокойна! Клянусь твоей честью, я не уйду отсюда, пока не опорожню весь ящик им на голову.

Заннуба, тоже уставшая от продолжительного бдения у окна, направилась к двери, но на пороге обернулась и сказала:

— Ты, наверно, сразу опрокинешь весь ящик и уйдешь. Бросай понемногу, кожуру за кожурой, как я тебя учила. Слышишь?

— Хорошо, слушаюсь! Кожуру за кожурой! Иди ты ради Аллаха, прошу тебя!

Заннуба все еще колебалась, не доверяя Мабруку. Она стояла у двери, спрашивая себя, кто поручится, что мстительный план будет выполнен как следует. Ей хотелось, чтобы этот моросящий капустный дождь помешал влюбленным договориться.

Она вернулась к Мабруку, желая еще раз его проинструктировать, но выведенный из терпения слуга прошипел:

— Экое дело! Ручаюсь тебе, без шуток, что я их сегодня разгоню. Клянусь твоей жизнью, они сегодня последний раз здесь сидят. Иди себе, спи!

Решительный тон Мабрука успокоил Заннубу.

— Последний раз? — обрадованно повторила она. — Посмотрю я, какой ты ловкач! Клянусь пророком, ты получишь за это награду.

И она не спеша пошла к двери. Мабрук смотрел ей вслед, словно подгоняя ее, и приговаривал:

— Так, так! Иди, иди, поторопись.

Наконец Заннуба вышла из комнаты, и Мабрук с облегчением вздохнул.

— Пропади ты, если того захочет Аллах! О господи! И не грех ей все это делать? — пробормотал он.

Осторожно высунувшись из окна, Мабрук посмотрел на влюбленных. Они были так хороши! В нем шевельнулось чувство, возникающее у человека при виде пары красивых, воркующих голубей. Может быть, это было чувство красоты… и гармонии.

Именно это чувство, появившееся у Мабрука при взгляде на прекрасную парочку, озаренную лунным светом, вызвало у него восклицание:

— Вот красавцы, клянусь жизнью пророка! Аллах да благословит их любовь!

Потом он взял мусорный ящик и вынес его из комнаты. Дойдя до уборной, окно которой выходило в маленький переулок позади дома, он выбросил в него очистки и спокойно улегся на свое ложе, как всегда постланное на обеденном столе.

«Этот красавчик ослеп бы, попадись ему на глаза лошадиная морда Заннубы. Даже мне, бедняку, она противна», — думал он, засыпая.

Дождь, лившийся на Мустафу, прекратился. Но он все еще держал над головой раскрытый зонтик. Откуда мог он знать, что опасность миновала? Санния заметила, что он раздражен, и сказала серьезным тоном, который встревожил и рассердил его:

— Лучше всего тебе уехать из этого дома.

Мустафа лишь посмотрел на нее укоризненно, грустно и гневно.

Притворившись, что ничего не заметила, девушка лукаво продолжала:

— Если только тебя не удерживает то, что квартира дешевая.

Мустафа возмутился и сердито повторил:

— Дешевая квартира?

— Ну не сердись, — спокойно сказала Санния. — Забудем о плате за квартиру. Отсюда близко до твоей службы?

Мустафа молча опустил голову. Потом он поднял глаза и сказал:

— Наоборот.

Санния притворилась удивленной.

— Далеко?

— Очень, очень далеко! — быстро ответил Мустафа.

— Почему же ты поселился так далеко от службы? — спросила Санния.

— Ты хочешь, чтобы я жил в Махаллат аль-Кубра. Это невозможно!

— В Махаллат аль-Кубра?

— Да, на фабрике. На большой фабрике!

— Ты служишь на большой фабрике, а живешь здесь? В чем же состоит твоя работа?

— Моя работа… Моя работа…

— Ты стыдишься сказать… Напрасно!

— Моему отцу принадлежала большая мануфактурная фабрика в Махаллат аль-Кубра.

— А ты…

— Я?..

— А ты бездельничаешь и просиживаешь целые дни в кофейне Шхаты?

Она сказала это насмешливо и сурово, прикрыв рот широким рукавом, чтобы скрыть улыбку. Мустафа смущенно молчал и смотрел в ее черные глаза, сверкавшие из-за рукава. В первую минуту ему показалось, что Санния над ним издевается. Он вспыхнул и стал рассказывать о своей жизни. Он сказал девушке, что намерен продать фабрику коммерсанту Казули и получить должность в каком-нибудь правительственном учреждении, чтобы остаться в Каире. Он до сих пор не просил ее руки только потому, что еще не осуществил этого плана. Когда он получит должность и окончательно переселится в Каир, он первым делом начнет искать подходящую для нее квартиру в другом районе и пошлет жену своего дяди, торговца хлопком, к ее матери.

Санния молча выслушала его длинный рассказ, большая часть которого была ей известна. Наблюдательная девушка многое угадала сама, но хотела все услышать от самого Мустафы и для этого завела разговор на эту тему.

Когда Мустафа умолк, опустив голову, Санния закрыла лицо руками и засмеялась от счастья. Потом она подняла глаза и сурово сказала:

— Сейчас я про тебя узнала только то, что ты наследник большого состояния и такой же богатый шалопай, как те, о которых мы читаем в романах.

Мустафа растерянно посмотрел на нее. Санния встала и с гневной иронией воскликнула:

— Ты, бек, еще только ищешь должность, а уже собираешься просить моей руки.

Мустафа вздрогнул и посмотрел на омрачившееся лицо девушки. На ее губах блуждала презрительная усмешка. Ему показалось, что в одну минуту с ней произошла какая-то непонятная, страшная перемена. Он хотел что-то сказать, объяснить, попросить снисхождения, но Санния не дала ему промолвить ни слова.