— Куда мы идем? — спросила Ванесса, лучезарно улыбаясь. — Ты сказал, что на этот раз выбирает Дульсе.

— Представь себе, мы идем не в цирк и не в оперетту, — улыбнулся Рикардо, — а в оперу. «Волшебная флейта» Моцарта устраивает тебя?

— Это Дульсе сама выбрала? — не поверила своим ушам Ванесса. — Я могла ожидать чего угодно, но только не этого.

— Тем не менее, — сказал Рикардо. — Она долго изучала программу театров в газете и наконец выбрала. Чего же ты хочешь, девочка взрослеет.

Рикардо привез Ванессу в дом Линаресов, где Кандида стала потчевать подругу кофе, сваренным по новому рецепту. Ванесса прихлебывала небольшими глотками, то и дело искоса посматривая на Дульсе. В девочке действительно что-то изменилось, что-то неуловимое, трудно поддающееся определению. Она стала как-то старше. Ванесса вспомнила, как еще совсем недавно они ездили отдыхать на озеро и Дульсе требовала, чтобы ей позволили погрести, а потом спрашивала, кто такие шантажисты.

— Ну что, Дульсе, шантажисты больше тебя не мучают? — весело спросила она у девочки.

— Нет, — очень серьезно ответила девочка, как будто не понимала, о чем идет речь.

— Как, ты забыла? — удивилась Ванесса. — Когда мы с тобой и твоим папой ездили на озеро, ты все спрашивала, кто такие шантажисты.

— А-а, — ответила Лус и постаралась улыбнуться, но улыбка у нее вышла немного вымученной.

Тетя Ванесса значилась в списке, который дала ей сестричка, но там о ней не было написано ничего особенного: «Подруга тети Кандиды. Живет одна, муж давно умер. Приходит в гости». Можно было подумать, что речь идет о старой бедной родственнице, похожей на Кандиду.

Однако едва увидев «тетю Ванессу» с отцом на пороге, Лус поняла, что тут все не так просто. Ванесса оказалась элегантной, красивой и еще вполне молодой дамой, и было очевидно, что она нравится папе. Да и тетя Кандида так старалась посадить их рядом, так навязчиво хвалила перед Рикардо наряды и красоту Ванессы, что сомнений не оставалось. Ванесса — опасная соперница. Лус и Дульсе затеяли весь этот маскарад не для того, чтобы спокойно смотреть, как их родители будут жениться и выходить замуж за других.

И в то же время Ванесса казалась Лус очень симпатичной. Если бы не мама, эта женщина, возможно, была бы прекрасной парой для отца. Как бы там ни было, пока она решила осмотреться и не предпринимать никаких действий. Тем более что ее сейчас ждала большая радость — посещение столичной оперы, театра «Колисео», где, как она изучала по истории мексиканской музыки, двести лет назад были поставлены первые итальянские оперы. Увидеть все это своими глазами! Даже беспокойство по поводу отношений тети Ванессы и отца не могло поколебать ее праздничного настроения.

Этот поход в театр «Колисео» Лус запомнила на всю жизнь, хотя впоследствии посещала лучшие оперные сцены мира, потому что это было впервые. Ее ошеломило все — и бархатная обивка кресел, и тяжелый золоченый занавес, и блестевшие тысячами хрустальных подвесок огромные люстры под потолком. Но вот занавес поднялся, и ее захватила легкая, как вихрь, музыка Моцарта.

Лус, конечно, слышала эту оперу на пластинке в исполнении лучших голосов мира и поэтому с интересом ждала, как певица, игравшая Царицу Ночи, справится с известной арией, которая считается одной из труднейших у Моцарта и в операх вообще. К ее большому разочарованию, певица не стала пытаться взять этот трудный барьер и спела арию на октаву ниже. «Так каждый дурак сможет», — разочарованно подумала Лус.

В антракте она сказала об этом отцу и тете Ванессе, совершенно забыв, что Дульсе абсолютно не разбиралась в музыке. Но сейчас она находилась в таком возбуждении, что забыла обо всем.

— Она же с самого начала взяла ниже! — говорила она, когда они прогуливались по фойе.

— Да что ты, Дульсе, это тебе просто показалось, — смеялся Рикардо, который не был большим знатоком оперы и ничего не заметил.

— Нет, не показалось, — горячилась девочка. — Должно быть на октаву выше. Она просто не может вытянуть.

— Ну, ты скажешь! — Рикардо погладил свою упрямую дочку по голове. — Это же одна из лучших мексиканских певиц. У нее прекрасный голос.

— Голос красивый, а диапазона не хватает, — настаивала Лус и, видя, что Рикардо не верит, в отчаянии остановилась и сказала: — Смотри, она пела вот так: «А-а-а, а-а-а», — и Лус очень точно изобразила рулады, которые исполнялись на сцене. — А надо вот так, очень высоко, как колокольчик звонит.

Она открыла рот и, к немалому удивлению всех, кто собрался в фойе, без единой ошибки пропела самую сложную часть арии Царицы Ночи. Ее чистый голос уходил в такую высь, что было невозможно поверить в то, что человеческие голосовые связки на это способны.

— Понимаешь теперь? — спросила Лус, кончив петь.

— Понимаю, — ошарашенно ответил Рикардо.

Вокруг зааплодировали. Рикардо обернулся на Ванессу, которая, так же как и он, стояла, застыв от неожиданности.

Лус поняла, что в запальчивости сделала большую ошибку. Сейчас они обо всем догадаются… Она попыталась исправить положение:

— Мне что-то в последнее время понравилось петь. Я даже думаю, не записаться ли мне в какой-нибудь хор.

— Какой хор! — воскликнула Ванесса. — Тебя должен учить лучший педагог. Кто бы мог подумать, что у тебя такие данные. А ведь раньше ты вроде никогда не пела.

— Ну так, когда оставалась одна, — соврала Лус.

— Да, в подростковом возрасте происходит полная ломка, — покачала головой Ванесса. — Чаще, конечно, у мальчиков, но, видишь, у девочек тоже.

Найдя это объяснение, Ванесса и Рикардо немного успокоились, а потом даже обрадовались, и Ванесса пообещала в самое ближайшее время найти для талантливой девочки лучшего преподавателя по вокалу во всей Мексике.

«Дорогая Дульсе, — писала Лус вечером того же дня в письме, обращенном к сестричке. — Как ты там? Думаю, тебе непросто приходится с домашним хозяйством, здесь, я вижу, тебя к кухне и не подпускали. Как Томаса, поправилась ли она? Я хотела тебя предупредить насчет этого сеньора Эрнандо Тампы. Он хоть и очень симпатичный, но его не надо гнать, он ухаживает за мамой уже сто лет, но она к нему совершенно равнодушна.

А тебя я могу поздравить — у Дульсе Линарес вдруг обнаружились способности к пению, и теперь тетя Ванесса ищет ей преподавателя вокала. Кстати, о тете Ванессе. По-моему, она не прочь стать сеньорой Линарес, и тетя Кандида с ней, безусловно, заодно. Тетя Ванесса, конечно, хорошая, но разве она сравнится с нашей мамой!..

В остальном пока все в порядке,

До свидания, целую, твоя сестра Лус».

Пасхальная неделя пролетела как один миг, почему-то праздники всегда быстро кончаются. Но вот все вернулись к своим ежедневным обязанностям — Лус под именем Дульсе Линарес пошла в школу, а ее отец вновь отправился на работу в страховое агентство. Все шло, как обычно, и почти всех это вполне устраивало.

Всех, кроме Федерико Саморры. Он устал ждать. До момента избрания нового заместителя директора осталось всего ничего, а Линарес по-прежнему ходит с высоко поднятой головой. И это при том, что Саморра уже ухлопал кучу денег на частных детективов и подкуп разных сомнительных личностей. Конечно, эти люди только и думают о том, чтобы получать деньги, а пользы от них — ровно ноль. Федерико Саморра очень рассчитывал на пасхальную неделю — хорошо бы Линарес затеял где-нибудь громкий пьяный дебош, а еще лучше сбил бы кого-нибудь на своей машине, находясь за рулем в нетрезвом состоянии, — причем сбил бы лучше насмерть. В этом случае, даже если бы его выпустили под залог, карьера в агентстве была бы испорчена окончательно и бесповоротно.

Федерико Саморра намекал Пончо на то, что неплохо бы устроить что-нибудь в таком духе, и Пончо божился, обещал, но неделя прошла — и ничего.

Войдя в свой кабинет, Федерико Саморра немедленно вызвал к себе Пончо. Тот явился, не ожидая ничего хорошего. Ведь, по правде говоря, большую часть денег, которые Крокодил выдал ему на обеспечение скандала с Линаресом, Пончо с Фуэнсантой прогуляли в ресторанах. Осталась какая-то совсем незначительная сумма, которую Пончо все-таки решил выделить Пиявке, хотя все время и раздумывал, нельзя ли под каким-нибудь предлогом не заплатить и ему.