"Если же ожидание печалит тебя, то пойми, что и оно для тебя не безполезно, а принесёт тебе великую награду, если ты будешь мужественна, не станешь произносить ни одного горького слова, а будешь и за это прославлять Бога, что ты действительно постоянно и делаешь.

Перенести разлуку с любимой душой — это подвиг немалый, для него нужны и очень мужественная душа, и любомудрый ум. Кто это говорит? Если кто умеет любить искренно, если кто знает силу любви, тот знает, что я говорю. Но, чтобы нам не блуждать в поисках искренно любящих (а действительно, это — редкое явление), поспешим к блаженному Павлу, и тот скажет нам, как велик этот подвиг и сколь великой души требует он для себя. В самом деле, этот Павел, совлекший с себя плоть и сложивший тело, обходивший вселенную почти обнаженной душой, изгнавший из духа всякую страсть, подражавший бесстрастию бестелесных сил, обитавший на земле, как бы на небе, стоявший вверху с Херувимами, участвовавший с ними в той таинственной песни, хотя и переносил без труда все остальное, как бы страдая в чужом теле, — и тюрьмы, и узы, и изгнания, и бичевания, и угрозы, и смерть, и побиение камнями, и погружение в море, и все виды наказания, — но, разлученный с одной любимой им душой, он так был расстроен и смущён, что тотчас и ушёл из города, в котором ожидал увидеть любимого человека и не нашёл его.

…О, душа, совершенно претворившаяся в саму любовь! Как только был разлучен с одним только братом, уже говорит, что сделался одиноким, и это тогда, когда имел с собой многих других.

Вот об этом постоянно заботься и сама, и чем это дело для тебя мучительнее, тем более считай его полезным, если переносишь с благодарностью. Ведь не только наносимые телу удары, но и страдание души приносит неизреченные венцы, и душевное страдание даже больше, чем телесное, если поражаемые переносят с благодарностью. Подобно тому, как если бы ты мужественно переносила терзания и бичевания тела, прославляя за это Бога, то получила бы большое вознаграждение, так точно и за эти страдания души ожидай теперь великих воздаяний. Ожидай же и того, что, во всяком случае, ты опять увидишь нас, освободишься от этой скорби и получишь происходящую из печали большую прибыль, и тогда, и теперь".

Слава Тебе, Боже! Когда Ты утешаешь, всё могу вынести! Сам Златоуст написал! Кому? Мне!?

Письмо 14.

А когда ты всё же приедешь, даст Бог, верю — приедешь, то я упаду тебе на грудь и буду плакать, пока твоя рубашка вся насквозь не промокнет горькими моими слёзками — так мне кажется в глупых мечтах.

Л. Миллер

С чем проснулась?

С печалью, с печалью.

День манил ослепительной далью,

Той, которой для смертного нет,

И слепил этот божеский свет,

Свет несбыточный, свет небывалый,

Переменчивый, розовый, алый,

Золотые на синем мазки —

Цвет тревоги моей и тоски.

Вот. Так девятый день коротаем с Л. Миллер:

Не лечу, не загораюсь,

Из последних сил стараюсь

Жить, дышать, передвигаться,

Поутру за дело браться.

День воркует и щебечет,

Но души моей не лечит.

И до самого заката

Улыбаюсь виновато.

Послано и ей такое, чтоб голос был неповторим… Такого чуда, как Лариса, ещё поискать — Набоков о ней сказал, наверное: «Так мелочь каждую — мы, дети и поэты, умеем в чудо превратить, в обычном — райские угадывать приметы и что ни тронем — расцветить». Видно, настрадалась её родная душенька! Спаси её, Господь.

Причитаешь и плачешь, и маешься. Что ж,

То ли будет ещё. И не так запоёшь.

И не так запоёшь. Это всё — шепоток.

Бесконечен страданий и бедствий поток.

Необуздан Всевышнего праведный гнев.

И не так запоёшь. Это только распев.

И однажды, терзаясь, молясь и любя,

Запоёшь, как не пели ещё до тебя.

Письмо 15.

Когда меня распирает благодарное сердце, впервые за полгода расслабилось оно, бывшее в постоянно сжатом кулаке, в натянутой струне, наконец, вдох-выдох — за твой звонок — наконец, хочу тебе сказать про любимую твою бабушку. От одной встречи, краткой — помнишь — она и мне стала родненькой. Всегда молюсь о ней первой, всюду, где б я ни была, её поминаю за упокой. Это из расчёта: чтоб быть единой с тобой, ты знаешь это. И как же я ей благодарна тоже — ведь в страшные для меня дни, не приведи Бог снова пережить, дни без знания о тебе, она меня сколько раз радовала напоминанием о себе: то ароматами, то миндальными орешками (которых я раньше не замечала в магазине и вдруг так купить захотела, потому, что в ту встречу, она подарила мне коробочку орехов, храню в ней сухие лепестки твоих цветов). Тебя долго не было, не было знания о тебе, а вот она была со мной и утешала! Да и в Рождество Богородицы мне принесли коробочку миндаля, ты видел в скайп! Так что я на правильном пути, поминая родителей святых Божиих угодников — чтоб быть с ними, с угодниками — когда придётся предстать, предстану под их покровительством. Богатством неправедным… И твоих всех поминаю — чтоб быть с тобой всюду — на земле ли, в Вечности — всегда, неразлучно… Да и написалось это в день святых ИОАКИМА и АННЫ. Очень рассчитываю на их помощь, Их икона, родителей нашей Заступницы, у меня в доме. А стяжать такую прибыль научил меня сам преподобный Серафим — стяжай, говорит, благодать, как купец прибыль. Такое вот, родная душа, моё сердечное богословие…

Письмо 16.

Вдруг утром глянешь. Поэтому доброго тебе пути и удачи во всём, мой милый.

Л. Миллер

Ну что, скажите мне, банальней

В банальном небе тучки дальней?

Ну сколько могут тьма и свет

Внушать, что им замены нет?

Как могут соловьи годами

Кормить нас старыми хитами?

Как делать первые шаги,

Топча затёртые круги?

Как всё, изъеденное молью,

Вдруг снова стало счастьем, болью?

У меня как в песне: "Мне было довольно того, что след остался после гвоздя" …Вся нежность сердца тебе одному, как всегда. Сегодня с утра хочу быть в храме — суббота. Поздравляю с праздником.

Теряют листья высоту.

Природа терпит пустоту.

Зиянье тут, зиянье там,

И ходит дождик по пятам

За мной весь день, и льнёт к спине,

И изливает душу мне.

Знаешь, ты — мой читатель… Хочется, чтоб ты всегда-всегда не ленился и прочитывал мою душу — от корки до корки — она всегда открыта для тебя — как для моего Господа. У игумена Саввы Мажуко прочитала слова о дружбе. Он говорит: «Надо просто представить — многим ли людям вы хотели отдать себя в добровольное рабство. Если есть такой человек — это и есть дружба, что выше мирской любви». А ведь это очень глубокая мысль. В рабство Богу мы отдаём себя добровольно… С утра читала за Вас псалтирь — чтоб поездка была удачной. Поэтому не поспешила написать письмо, знала, что Вас не будет. Но думала только о Вас. А когда увидела огонёк на сайте, то это был уже след от огонька. Как след от гвоздя, на котором был твой плащ…

В чём же Ваш отдых заключался? В смене занятий? Удачной ли была поездка? Если некогда, то не отвечайте… «Довольно того, что след от гвоздя был виден вчера»…

У нас построен храм в честь архангела Михаила, внешне красивый очень, стройный белоснежный, вверх летящий… Один из авторов проекта — моя одноклассница. Её бабушка была в Никольском храме старостой, а она сама не в церкви, вряд ли даже верующая. Просто архитектор. И вот: в храме такая акустика, что Евангелие не слышно! Даже если рядом с алтарём стоишь. Давно раздумываю над тем, что не просто воцерковлёные люди должны строить храмы, но благочестивые…

Письмо 17.

Милый, хорошего дня. Удалось ли Вам выспаться, был ли сон вообще — видела до пяти утра огонёк…