Дарить бывает так приятно, имя моей дочки Дар-ья! Прочитав фрагмент, увидели в житиях, что сегодня день Сергия и Вакха — день Ангела Ваниного отца! Вот такое чудо, оно от поминовения, конечно. Слава Богу, что «наши» — с нами, это большая всегда радость — подтверждение их присутствия в быту, который от этого сразу преображается в БЫТИЕ… Чтоб Вам не рыться по интернету, вот — мои два любимых фрагмента:

«В мастерской только и разговору, что про крендель. Василь-Василич от Филиппова не выходит, мастеров потчует, чтобы расстарались. Уж присылали мальчишку с Пятницкой при записке, — «просит, мол, хозяин придержать вашего приказчика, всех мастеров смутил, товар портят, а главного выпекалу сладкого по трактирам замотал…». Горкин свои меры принял, а Василь-Василич одно и одно: «За кренделем наблюдаю! И такой будет крендель, — всем кренделям крендель!». А у самого косой глаз страшней страшного, вихры торчками, а язык совсем закренделился, слова портит. Прибежит, ударит в грудь кулаком — и пойдёт:

— Михал Панкратыч… слава тебе, премудрому! Додержусь, покелича кренделя не справим, в хозяйские руки не сдадим… ни маковой росинки, ни-ни!

Кровь такая горячая, — всегда душу свою готов на хорошее дело положить. Ну, чисто робенок малый… — Горкин говорит, — только слабость за ним такая.

Накануне именин пришел хорошими ногами, и косой глаз спокойный. Покрестился на каморочку, где у Горкина лампадки светили, и говорит шепотком, как на духу:

— Зачинают, Панкратыч… Господи баслови. Взогнали те-сто!.. — пузырится, квашня больше ушата, только бы без закальцу вышло!..

И опять покрестился.

…Пора спать идти, да сейчас Василь-Василич от Филиппова прибежит, — что-то про крендель скажет? Уж и бежит, весёлый, руками машет.

…Глядим — и не можем наглядеться, такая-то красота румяная! И по всем комнатам разливается сдобный, сладко-миндальный дух. Отец всплескивает руками и всё говорит:

— Вот это дак уважили… ах, ребята… уважили!»…

Знаешь, выбрала для тебя, любимый, любимые же свои строки, знаю, что ты не сможешь всё перечитать, а как бы хотелось мне послушать твоё чтение вслух этого фрагмента! Слушала бы у твоих ног — как Мария слушала Христа. Люблю твой бархатный голос, переливы тёплых интонаций, сухие губы, влажность глаз… Всё в тебе, без исключения…

Письмо 81.

Доброго дня! Родной. Прошептать бы тебе это тихо-тихо, на ушко… Всё думаю: не перегружаю я тебя своими интересами? Ты так бываешь занят… Но писать каждый день одну и ту же строчку о любви — боюсь уморить тебя скукой… Встретила статью одного богослова, о. А. Ткаченко, о необходимости душевного наполнения, не только духовного, как же он прав! Как ошибаются многие православные, не желающие наполнять душу истинными произведениями искусства! Читают только Писание, святых отцов, питая дух, забывая о душе…

«Апостол сказал: «Не духовное прежде, а душевное, потом духовное» (1 Кор. 15: 46). Это означает, что без толку вести к святости людей, которые читать перестали и писем не пишут, ограничиваясь sms-ками. Нам не хватает культуры мышления, культуры работы с текстами и обсуждения прочитанного. Человека заставляют думать книги, музеи, музыка, живопись. Вообще искусство есть не что иное, как в концентрированном виде сформулированный опыт веков, увековеченный стараниями измученного человека (автора). (А я ещё очень люблю выражение о. И. Сан-Францисского, что «культура — болезнь души, подобно тому, как жемчужина — болезнь моллюска») …Мне хочется поговорить когда-нибудь о старцах с точки зрения богатства души, которым они отличались, органически сочетая и святость, и образованность, и широкий круг интересов. …Вот Варсонофий был большим знатоком и любителем оперы, играл на музыкальных инструментах и прекрасно знал художественную литературу, что и по беседам его видно. Душевное не только не мешало духовному, но и питало, поддерживало, помогало расти духовному многоплодному древу. Неужели можно думать, что великому монаху Пушкин был важен, а нам можно жить так, словно его и не было вовсе? Или Нектарий. Тот, всю жизнь проживший в монастыре, в монастыре же и прошел весь курс доступных наук. Он изучал всемирную историю, французский язык, математику, философию, да так изучал, что многие гости Оптиной интересовались: «Какой университет батюшка окончил… Нельзя спасаться в невежестве. Нужно спасаться в простоте. А простота и невежество вовсе не синонимы».

Правда, здорово говорит батюшка? Хотелось что-то сократить, чтоб уменьшить письмо, но у него нечего сокращать — так написано…

Обошёлся ли день Ваш без приступа головной боли сегодня? Храни Вас Господь, поспите хоть лишний часик. Целую родную макушечку — чтоб от боли её высвободить, в себя её вобрать, эту боль проклятущую…

Письмо 82.

Доброе утро, любимый. Женщина по природе своей с л е д и т — след в след идёт за младенцем, она мать от рождения… Мужчина любит иначе, у него и задачи души другие — семью содержать, воспитывать — кормить и окормлять… Помню, ты сказал неприязненно о ком-то: «Он даже не знает, как младенец пахнет», — трогательно… Ты так далеко, но только и дел у меня — писать тебе нежные письма, желая радости на день, охраны из Ангелов, добра от всех встреченных… Лаской сердечной хочу тебя греть всегда, родной.

Л. Миллер

Как дела? Да никак. Нету дел никаких.

…Я не помню, когда занималась делами.

И вчера, пока снег заносил дерева,

Я ходила, бродила, искала слова.

Так и я — куда ни иду, чем ни заняты руки, в голове одно — письма тебе… В постоянном поиске слов. В сердце — молитва, тоже о тебе, родненьком.

Письмо 83.

Доброго Вам дня!

С праздником преподобного Амвросия! Батюшка Амвросий освободил меня от страсти курения, курить начала в институте с подругой, она бросила сразу, а я пристрастилась. Никак не могла оставить, сколько раз пыталась, страдала астмой и… курила. Когда уверовала, то батюшка меня на каждой исповеди спрашивал: курила? Отвечала, что, конечно, курила. Однажды он взял за руку меня, говорит: «Пошли каяться в курении». Мне не хотелось, сопротивлялась: «Скажите, ну, сколько я могу каяться? Покаяние — исправление жизни, а я? Знаю, что снова закурю, зачем мне идти на исповедь?» Батюшка тогда ответил: «Ты не можешь знать этого. Господь может сразу, даже во время исповеди, забрать твою душу чистой». Послушно пошла, плакала, просила Бога помочь… Вечером того дня, после Причастия, снова закурила при первом же желании. И услышала неведомо откуда пришедший тихий Глас: «Повинна в крови Праведника»… Когда рассказала об этом священнику, он сказал: «Это Бог», но и тогда ещё не испугалась, тварь. Потом была новая исповедь, после которой три дня не выходила из дома, чтобы не закурить, сидела за столом и переписывала от руки акафист Оптинским старцам, молилась преподобному Амвросию. Мысль закурить мне приходила, но незначительная, еле слышимая, как жужжание комара — это было совсем не то, как раньше: всё становилось раскалённо-красным, ничего не хотелось, только одна мысль сверлила: закурить, закурить, закурить… И я выполняла покорно это требование беса — конечно, эта мысль была от лукавого. Батюшка тогда сказал, что, когда душа выйдет из тела, то она уже не сможет удовлетворить эту страсть, а будет в своей злобе расти — это же настоящий ад внутри нас! После трёхдневной, небольшой совсем борьбы с мыслями, желание курить пропало… С тех пор знаю, что батюшка Амвросий помог: избавил меня от этой гадости, прогнал нечистого. На очередной исповеди видела (с закрытыми глазами), как плоский бес отлетал от меня в бездну. От этого поняла, что пьянство, наркомания, курение — попущенные Богом нечистые духи, настойчивой мыслью доводят нас до действия, спасти от них может только Бог. К сожалению, нет правильного понимания этого в народе, и запреты на курение могут только озлобить, но не помочь…