Мичман Вирениус не знал, что больше его спасло, его личное везение или скорострельность его пистолета и подаренных отцом карабинов. Им получилось прорваться на мостик японской плавмастерской и забаррикадировавшись там продержаться до того момента, как к стоявшему, у борта парохода, контрминоносцу пристало сразу четыре русских катера. С которых выскочили два десятка человек с «Дмитрия Донского» и быстро подавили всякое сопротивление японцев. Мичману получилось договориться, что стоявшие с противоположного борта миноносцы его трофеи. А вновь прибывшие, считают своими трофеями плавмастерскую и контрминоносец. И забрав своих матросов, мичман направился на свои призовые миноносцы. Где его и встретил Буторин.

— Вашбродь, а что с пленным офицером делать? — протягивая офицеру, ножны от трофейной сабли, спросил кондуктор. Мичман вогнал японскую саблю в ножны, подвесил саблю в ножнах на ремень и спросил:

— Какой ещё пленный офицер?

— Да тот, с которым вы дрались, вашбродь, он живой тилько сильно пораненный. Крови много потерял и в беспамятстве, — начал было докладывать Буторин, — Я его приказал перевязать. Но боюсь, он не жилец, крепко вы его поранили, вашбродь…

При этих слова глаза кондуктора стали увеличиваться, а он сам осёкся. Мичман обернулся и увидел, как из-за мыса, на эту сторону якорной стоянки вываливает громада японского двухбашенного броненосца. За ним виднелся другой, поменьше размером. «Император Николай I» и «Аврора» пытались артиллерийским огнём не допустить прорыва японцев. Но бронированный утюг, огрызаясь из всех своих пушек и взяв курс на пролив Ермак, пёр, сквозь всплески и разрывы, не меняя курса. И должен был пройти менее чем в трёх кабельтовых от них. Мичман в растерянности оглянулся и увидел на корме ближайшего от них трофейного миноносца поворотный торпедный аппарат.

— Буторин, за мной, — и с этими словами мичман кинулся к торпедному аппарату. Следом побежал кондуктор, говоря:

— Вашбродь, я же не минёр.

— Я тоже, — огрызнулся мичман, — Но нам надо остановить «Чин-Иена». Иначе он там весь крейсер разнесёт.

К счастью торпедный аппарат был снаряжен, и мичман быстро разобрался, как повернуть торпедный аппарат и произвести выстрел. И крикнув:

— Буторин крути штурвал, — мичман прильнул к прицелу и когда по его расчёту торпедный треугольник должен был совпасть, мичман дёрнул рычаг. Торпедный аппарат выплюнул торпеду и та, нырнув рыбкой в воду, пошла вперёд. Приближаясь к накатывающейся громаде японского броненосца. Совсем, как минёров кораблей и командиров миноносцев и минных катеров учил стрелять отец. На броненосце заметили торпедный выстрел, и теперь все пушки левого борта японца разворачивались в их сторону. Включая и бортовую шестидюймовку броненосца.

— Вашбродь, в катер, быстро, — произнёс Буторин и первым прыгнул в катер. Стоявший, у борта миноносца. Мичман прыгнул следом. И тут же в кормовой части другого, соседнего, с тем, из торпедного аппарата которого они стреляли миноносца, вспухло облако разрыва шестидюймового снаряда. Но Буторин уже прильнул к своему начавшему раскручиваться Гочкису. А прежде чем японцы успели внести поправку в прицел, прошёлся по расчёту выстрельнувшей шестидюймовке.

— Вашбродь, снаряды!

Мичман тут же вставил в приёмник новую кассету со снарядами, не обращая внимание на кровь. Которая из рассечённой осколком щеки стала заливать шею. И Гочкис снова открыл огонь, подавляя стрелявшие в их сторону орудия. И тут возле борта японского броненосца, как раз под башней, встал столб воды и пламени, от попавшей торпеды. И «Чин-Иен» стал замедляться и всё быстрее крениться на левый борт. А потом к японскому броненосцу, с другой стороны подошла «Аврора» и столб воды и пламени от взрыва торпеды встал уже с другой стороны японского броненосца. Ставя точку в его карьере под японским флагом.

Контр-адмирал Масамичи Того, известный русским, как Того-младший, командир шестого боевого отряда, на грани сознания наблюдал, как к нему и двум матросам, благодаря которым он ещё и держался на поверхности моря, подходил русский катер. А буквально полчаса назад ситуация казалась совсем иной. Казалось, два самых больших корабля русской эскадры Вирениуса были выведены из строя. А не узнать, знакомые уже по войне силуэты «богини», «пересвета», и прилично намозолившие, в довоенное время, глаза силуэты «Дмитрия Донского» и «Императора Николая I» он не мог. Незнаком был только бывший «Пелайо», но что это он сомнений не было. И вот два самых мощных корабля эскадры казались едва держащимися на воде. «Ослябя» осел баком почти по клюзы якорей и весьма прилично накренился. А «Пелайо», пусть и переименованный, в «Иоанна Златоуста», пылал в центральной части. И они оба не стреляли. А бой вели только оставшиеся три корабля эскадры. Пытаясь не допустить прорыва четырёх уцелевших японских кораблей. И ему, Того Масамичи, получилось возглавить оттеснённые с базы миноносцы и находившиеся в дозоре корабли. И пока броненосцы «Чин-Иен», «Фусо», крейсер «Сайен» и авизо «Мияко» связывали боем, оставшиеся в строю капитальные корабли русских, он пошёл в атаку. По раскладу получалось, что миноносцы, прорвавшись через уже повреждённые корабли русских, добьют торпедами «Ослябю» и «Пелайо». В это время «Чин-иен» свяжет боем своего ровесника «Императора Николая I». «Фусо», «Сайена» и «Мияко» должно будет хватить, чтобы утопить «Дмитрия Донского». А его шестой отряд уничтожит «Аврору», а потом пройдётся по остальным кораблям гайдзинов. Прекратив избиение моряков микадо.

Но, всё пошло не по плану. Они ещё не успели прорваться на рейд, как остановился и стал заваливаться на борт крейсер «Сайен». А потом заговорили и очень метко заговорили пушки «Ослябя» и «Пелайо». Оказавшиеся между двух огней русский корабли стали отстреливаться с двух бортов. И именно десятидюймовый снаряд «Осляби» взорвал «Акицусиму». Попав ей в носовой погреб. А его трёх и шестидюймовые пушки правого буквально отогнали рвавшиеся в атаку японские миноносцы. Они, правда, достали торпедой канонерскую лодку гайдзинов «Грозящий», но были вынуждены отойти проливом Тунгус на север. Потеряв два миноносца. Но самое страшное было не это. А то, что гайдзины, каким-то образом умудрились подорвать торпедой броненосец «Чин-Иен». Броненосец остановился, стал крениться. И был добит торпедой, подошедшей к нему «Авроры».

Это сразу же кардинально поменяло расклад сил. То, что, «Ослябя» и «Пелайо» оказались боеспособными, вынудило его, Масамичи Того, оставить идею поквитаться с гайдзинами, а пойти на прорыв. Но именно гибель «Чин-Иена» сразу же сделало прорыв недостижимой мечтой.

Его флагман крейсер «Идзуми» и идущий следом крейсер «Сума» пошли на прорыв проливом Ермака. Следом за ними шёл на прорыв броненосец «Фусо». «Мияко» похоже, попала на мель и теперь накренившись, стояла на месте. А на её палубе и, особенно возле ходовой рубки, были видны разрывы от русских пушек, стрелявших с берега. Шедший последним крейсер его отряда «Чиода», оказался оттёртым от пролива Ермака кораблями гайдзинов и попытался вырваться проливом Сивуч, но попав под огонь «Пелайо» начал тонуть. Его флагманский «Идзуми» попал под огонь броненосца «Императора Николая I». «Сума» вступила в дуэль с «Авророй». А ещё двигающийся «Фусо» избивал «Дмитрий Донской». Но попадания девятидюймового и двенадцатидюймового снарядов с «Императора Николая I» заставили остановиться и начать тонуть «Идзуми». «Дмитрий Донской» торпедами достал «Фусо». Но казалось, что «Сума» вырвется из западни. И тут, в самой узкой части пролива, перед крейсером встала сплошная стена от всплесков снарядов. Капитан «Сумы» попытался развернуть крейсер, но выскочивший на мель корабль буквально лёг на борт. Правда практически сразу русские корабли, находившиеся в проливе Ермак, прекратили обстреливать «Суму», а перенесли огонь на обогнувшие остров Дачансандао японские контрминоносцы и миноносцы. Которые сделали попытку прорваться на рейд уже проливом Ермака. Но стоявшие там пароходы оказались на удивление хорошо вооружены, а японские корабли преследовали русские контрминоносцы, с «Абреком» во главе. И дымящим позади «Храбрым». Постреливающим из своих восьмидюймовых орудий.