Изменить стиль страницы

— Пятеро, как мне показалось… — Карл уже взялся за дверную ручку.

— Уже трое, наш ельник нам друг, как и души погибших братьев. — Кодьяк усмехнулся. — И я давно не разминался. Идите, выходить вам утром, пораньше.

Изнанка мира (почти столкнувшись лбами)

Картечь из нижних стволов огнестрельных чудовищ братьев-медвежат крошила каменистые наросты на руках, прикрывающих лицо тролля. И без толку. Тролль ревел, замирал, снова шел к ним, упрямо, катясь гранитным валуном на коротких тумбах-ногах.

Почему бы им просто не убежать? Тролль, натурально обросший мхом по сильному телу, двигался рывками, не очень-то быстро, да… Только вот, бывает же такое, оказался не один. Еще парочка, поменьше, подвижнее и наглее, кружила в аккурат перед их группой. И отстреливалась от них Зубочистка, регулярно отгоняя попаданиями своей барабанной подружки почти в головы. Все три на двоих. Попасть, почему-то, никак не могла.

Ниа, держась в центре, уже вытащила револьвер, забранный на Белокаменном рынке у человека-лиса. И не торопилась снова спускать с цепи лоа. Да тот и сам не рвался, прилепившись к брухо и переливаясь фиолетовыми полосами страха. Было с чего.

…Ниа, фыркнув, презрительно покачала головой, глядя на поднимающегося тролля. Тоже мне, страшилище… Да, большой, плечи тяжелые, с выпуклыми мышцами под одеревеневшей кожей, серо-черной, сплошь в мохнатых наростах, белых потеках от сидевших птиц и даже с растущей, между крупными пластинами на груди, травой. И?!

Тролль заревел, показав темно-красную пасть с редкими желтыми зубами. Качнулся вперед, с трудом вытянув широкие плоские ступни из неохотно выпустившей земли. Корешки, тянущиеся от жухлых побегов между пальцев, лопались, брызгал белесый сок… Да он же неповоротливый, старый, что его бояться?

И Ниа махнула рукой, спустив засверкавщего переливающимися перьями и так не показавшегося всем лоа, хрипло кричавшего в ответ и тянувшего длинную шею с кривым зубастым клювом. Энди, не желая видеть любых чертовых чудовищ, уставился ему вслед.

Лоа, красуясь перед напарником, оставшимся за спиной брухо, сделал красивую петлю, целясь когтистыми лапами в тролльи глаза. И…

Тролль ухнув, такой неуклюжий и вяло-проснувшийся, выбросил ручищу, схватив лоа прямо за шею. И, не дав ему выбраться, с хрустом откусил голову, брызнув сочно-красно-рыжими вспышками умирающего духа.

— Что это за хрень?! — заорала Зубочистка.

— Он не… — Ниа, не веря, шагнула назад. — Он же не боится магии…

— А ты не знала что ли?! — Зубочистка покосилась на брухо. — Что там блестело, и почему у него в пасти торчат орлиные лапы?

— Он сожрал моего лоа… — Ниа… испугалась?!

— Вот беда… Нового найдешь! — Зубочистка кивнула на плато. — Бежим, парни!

Но бежать, так уж вышло, пришлось недолго…

Одного тролленыша, пакостную желтую тварь, раздувавшую зоб на шее и плюющуюся тягучей слюной, Зубочистка смогла оттеснить, прострелив сустав на ноге. Остальное, поросшее круглыми бляшками, у всех троих, а теперь двоих, держалось.

А тролль, перекатываясь и поревывая, все-таки приближался.

— Сколько их тут? — крикнула Ниа, перекрыв грохот винтовки.

— А я знаю?!

— Да…

Большой рыкнул, скакнув к ним и боднул Бьярна головой с выступами-рогами. Полукровка ухнул, отлетая и звучно приложившись о камень, звучно, как кусок сырого мяса на поварской стол.

— У-у-у-а-хх-х-а! — заявил тролль и ударил ручищей, чуть не вбив Бьерна в землю.

Второй «медвежонок» отпрыгнул мячиков, грохнул в приоткрывшуюся голову, но тролль успел наклониться, подставляя каменный лоб.

— А..ха!

Зубочистка прижала руки к лицу, тут же покрасневшие. Мелкий тролль, радостно заулюлюкав, метнул второй камень. В Энди…

Тот поднял руки, защищаясь. Стукнуло, хрустнуло…

Переноска с котом, развалившись на части, упала вниз.

Камень, просвистев в воздухе, опередил выстрел Ниа, попав ей в голову. Брухо упала ничком, без звука…

— А-р-р-р!!! — большой тролль, рыкнув прижал Бьерна к скале, размахнулся.

Энди, пытаясь сделать хотя бы что-то, вдруг испугался… так, как никогда раньше…

Звук ушел от земли. Басовито рокоча, переливаясь клокотаньем, становился тоньше, тоньше, острым и узким, как игла для вышивания, еще…

Тролли, все трое, зажимая головы лапами, покатились по земле, стараясь убраться подальше от звука. А тот все шел и шел, гнал их дальше, поднимал даже на отдалении камни, бревна, кучи земли, разгоняя куда подальше…

— Офигеть, — сказала Зубочистка, заматывая лоб бинтом, — чтоб я сдохла, если поверила бы в такое… Ты, сестренка, в следующий раз узнавай, что да кого с собой таскаешь.

Ниа, щупая огромную шишку, молчала и только отмахивалась от лоа, вертящегося рядом и явно радостного. Погибнуть в пасти наполовину окаменевшего страшилища дух точно не хотел.

Кот, переливаясь золотой шубкой, терся о ноги Энди, мурлыкая и ничем не напоминая чудовищную помесь органа и камертона, недавно разогнавшую всех троллей округи одним писко-визгом.

— Так… — Зубочистка, замотавшись, встала. — А вот теперь прямо по карте и вперед. Хватит сидеть. Эй, усатый, прыгай на свою няньку, что ли. Ты еще маленький, лапы сотрешь.

Кот, посмотрев удивительно красивыми зелено-желтыми глазами, мяукнул и запрыгнул, с места, на спину Энди, подтянулся на лапах и разместился на рюкзаке. Муркнул, устроился удобнее и, зевая блеснув узким розовым языком, сразу уснул.

— Утомился, малыш, — прокомментировала наемница, — дрыхнет.

— Хорошая киса, — Бьерн, раскачавший и вытащивший зуб, грустно смотрел на него, — помог нам, крутым перцам. Это… хозяйка, а медицинскую страховку с тобой наша главная обговаривала?

— Будет тебе зуб, — буркнула злющая Ниа, — только не нуди.

— А я чо? Я ничо…

— Вот и все, — Ниа явно злилась на всех подряд, а на кота и, почему-то, Энди, еще больше. — Да, пойдемте уже. Вдруг кот теперь долго спать будет, а с этими уродцами мне не справиться. Глупость какая-то!

Ох, как же она злилась, как переживала… Энди, само собой молчавший и почему-то до сих пор живой, даже… Не, глупости, как можно ее жалеть? За что? За… р-р-р-а-аз… и могущественная брухо, повелительница лоа, темная ведьма Караибов, взяла, и облажалась.

Энди косился, как мог на нее, отошедшую в сторону и стоящую с непокрытой головой. Ветер плато рвал ее косички, но не мог справиться с тугим пучком, лишь парочка порой хлестала по светло-кофейному лицу.

На ночь они встали лагерем, растянув палатку и всю ночь караулив. Спала только Ниа, остальные менялись. Энди, закутанный в спальный мешок, дремал, слушая мерное урчание теплого кота, спящего под боком.

А утром… а утром, чуть разошелся холодный липкий туман, они двинулись дальше, наплевав на всех возможных троллей. И шли, снова шли, ели на двух коротких привалах, слушали забористый смех братьев-медвежат, за камнями меряющимися кто выше… в общем, кто выше польет какой-то камень, смахивающий на одноглазого тролля с кустом, растущим из вислого носа. Может, то даже был тролль, может, его злило журчание, весело сбегающее по нему. Но кот сидел на гребне напротив и пялился в сторону веселящихся Бьярна и Бьерна. А потом они стучали подошвами по камням, выстроившись цепочкой.

Всю дорогу Ниа не проронила ни слова, и смотрела только вперед, упорно, как машина, шагая через валуны, наледи и россыпи камней. Энди шел следом, понимая, что если еще час… полчаса… и все, упадет и не сможет встать. Ноги казались чугунными.

— Фу… — выдохнула Зубочистка, присев на широкую низкую глыбу, лежавшую боком. — Пришли.

Внизу, у кромки серого ленивого моря с уже хорошо заметными крапинками льда, светились огоньки.

Глава двадцать первая:

наконец-то…

Внизу, у кромки серого ленивого моря с уже хорошо заметными крапинками льда, светились огоньки.