Странный ты. То упорно настаиваешь, что я и ты — одна и та же личность, то… я не понимаю тебя.

«Мы всё ещё разделены и не слились в одно. Я просто тебя успокаиваю. Не нужно чувствовать вину за то, что лично ты не совершал. Но в то же время это не отменяет того, что ты — частица меня».

Я грустно усмехнулся, вспоминая слова из песни группы Siberius «Две стороны».

Кто я такой, когда во мне прячутся два меня?

Заставляя поверить в то, что приносит мне боль!

День за днём я бежал как зверь в степи, прятавшись от огня,

Голос гнал меня прочь, а сам летел следом за мной!

Может, я слеп?

Где-то собственный след

Давно потерял.

Пройденный путь,

Невозможно вернуть -

назад и начать с начала.

«Да. Это как раз про нас. Но у этой песни светлый конец, в отличие от грустного начала».

Концовка песни не про нас, Вахираз. Две не смиренные реки всё ещё не слились в одно в этом теле. Я всё ещё боюсь, и до сих пор не уверен, что там — за гранью жизни и смерти — горит вечный свет, указывающий путь заблудшим душам.

«Тебе ведь указал», — Вахираз усмехнулся.

Только я ничего не помню.

«Вспомнишь. Всему своё время».

— О чём задумался? — голос Алаи отвлёк меня от беседы с самим собой.

С тех пор, как я вернулся из-за изнанки эфира, она вновь сблизилась со мной. Я никак не мог нарадоваться, что снова по ночам сжимаю в объятиях Алаю. А Орила обнимала меня. Так и спали втроём.

— Пытался вспомнить.

— Что? — оживилась Орила.

— Как семь сотен лет назад в бою против пятерых ядаров я превратил сотни жилых кварталов в чёрную пустыню, попутно загубив тысячи невинных жизней… женщин, стариков, детей… всех без разбора.

У Орилы округлились глаза от удивления.

— Это ты так пошутил? — лицо Алаи выглядело не менее живописно.

— Если бы, — я грустно усмехнулся. — Но… я правда ничего не помню. Я же говорил: Пустошь Демона — дело рук Вахираза. А Вахираз — это я.

— Шаин, это не смешно, — Орила всё ещё не верила.

— Да, согласен. Совсем не смешно. Мне было не лучше, чем вам сейчас, когда мне про всё это рассказали.

— Так ты Вахираз или Шаин? — спросила Алая, но как же я был рад, что её ладонь, супротив обычного, не легла на рукоять клинка. Значит, она всё-таки приняла меня таким, какой я есть.

— Я Шаин. Но в то же время я Вахираз.

— Как такое может быть? — спросила Орила. — Ты должен быть одержимым, но…

— Повторяешься. Всё никак не поверишь? Я и сам пока не до конца всё понимаю, — я пожал плечами. — Но мы теряем время. Надо двигаться в путь и к ночи найти какое-нибудь место для ночлега.

— Думаешь, в Пустоши будет, где заночевать? — усмехнулась Алая.

— Как-нибудь да устроимся, — ответил я и положил ладонь на голову трагуга.

Алая и Орила проделали то же самое, после чего мы мысленно приказали нашим ездовым трогаться вперёд.

Заночевали мы среди скал — у подножия высокого валуна, который нависал над нами, будто козырёк, и хоть как-то защищал от ветра.

Трагугов мы уложили на песке треугольником, а сами устроились в его середине, прижавшись друг к другу и прислонившись спиной к одному из муравьёв. Костёр в Пустоши разводить было не из чего, а так хотя бы не замёрзнем.

Весь день мы неслись через пустыню на полной скорости, иногда замедляясь, чтобы трагугам было легче перебираться через скалы. Во все стороны простирался один и тот же удручающий пейзаж, и ни единого ориентира вокруг, кроме палящего солнца. Мы старались двигаться прямо, никуда не сворачивая, хоть это и было сложно из-за однообразного ландшафта.

Дважды мы останавливались в тени высоких скал, чтобы поесть, отдохнуть и трагугов покормить магическими грибами, которые купили у Таша. Ну, хоть за корм для ездовых миргин цену не заламывал. Но что мы будем делать, когда еда для них закончится — ума не приложу. Надеюсь, мы пересечём пустыню до того, как это произойдёт. И, скорее всего, муравьёв придётся продать по возвращении в башню.

Млечный Путь сияющим вихрем висел над Пустошью Демона. Ветер завывал между скалами, гнал песок. Я прижимал к себе Алаю и Орилу, не веря в реальность происходящего, — так сильно веяло от округи таинственностью, древним мистицизмом.

— Красиво! — выдохнул я, разглядывая спираль галактики.

— Звёзды как драгоценные камни, — сказала Алая.

— Которые нельзя украсть, — усмехнулась Орила. — Дома, в моём мире, я их не замечала. Видела каждую ночь, но не замечала. Их свет был для меня холодным. Был насмешкой над моей и тысячью других загубленных судеб.

— Расскажи, — попросила Алая.

— Только если Шаин попросит.

Алая легонько ткнула меня локтем в бок.

— Коли так, тогда прошу. Расскажи, Орила.

— Хорошо, но только не смейте меня жалеть! Все слёзы по прошлому я уже давно выплакала.

— Обещаю. Жалеть не буду, — я улыбнулся ей, хоть она этого и не заметила, так как смотрела на звёзды.

Она вздохнула.

— На самом деле рассказывать особо и нечего. Думала ли я — обычная деревенская девчушка, что когда-нибудь возьму в руки кинжалы, чтобы убивать? — Орила замолчала на несколько мгновений. — В тот день солдаты барона Мельхона прибыли в нашу деревню за очередным сбором налогов. Но именно в тот день им захотелось большего: меня и мою старшую сестру. Папа с мамой на коленях умоляли отпустить нас, но…

Я слушал, ставил себя на место Орилы, на место её родителей, и внутри у меня всё сжималось от бессильной злобы.

— Не рассказывай, если тебе больно, — сказала Алая, воспользовавшись временной заминкой.

Орила мотнула головой.

— Нет, Алая. Я слишком долго это держала в себе… они убили маму и папу, а затем убили сестру за то, что та смела сопротивляться… и насиловали её уже мертвую.

Я до боли сжал кулаки.

— Я испугалась и не сопротивлялась, когда эти скоты принялись за меня. С тех пор я возненавидела мужчин, — Орила запнулась и посмотрела на меня. — Но ты всё изменил. И тебя я тоже ненавижу за это, Шаин.

Её слова прозвучали без злобы, но я всё же спросил:

— Почему?

— Потому что всё было привычно и понятно. А ты пришёл да всё разрушил. Всё, во что я верила.

— Мне стоит попросить прощения?

— Ещё и издевается…

— Как же ты выжила? — спросила Алая.

— Меня приютила Акай по прозвищу «мотылёк». Да и не только меня. Многих девочек, чью прежнюю жизнь сломали обстоятельства. Акай научила меня всему, что я умею и знаю. Превратила в безжалостного убийцу. Тех скотов я выследила по одному и зарезала каждого. Лёгкой смерти они от меня не получили. Прежде чем умереть, они узнали, что значит остаться без яиц и члена!

— Хорошо, что я не пытался тебя изнасиловать, — хохотнул я и получил кулаком под рёбра от Орилы.

Злость отступила сразу же, стоило услышать, что те засранцы, издевавшиеся над ней, получили своё.

— Я тогда на эмоциях наделала много ошибок, наследила, — продолжила Орила. — Из-за этого за мной стали охотиться люди барона. Дальше… а дальше уже неинтересно. Я тут. И собираюсь победить на турнире.

— Чего же ты пожелаешь, если победишь? — спросил я, понимая, что каждый из нас имеет право на победу. Был бы я ядаром, то выполнил бы желание каждого гладиатора победившей команды.

— Ясное дело, — Орила хмыкнула. — Пожелаю встречи с бароном Мельхоном. Такой встречи, чтобы нам никто не мешал мило беседовать.

М-да. Не повезло барону…

Наше путешествие продолжалось уже пятый день. Мы бережно тратили запасы воды, но всё равно опасались, что их не хватит, поэтому прикладывались к бурдюкам очень редко. С едой дела обстояли чуть лучше. Только всё это мелочи. Хуже всего было то, что окружающая однообразная местность давила на мозги не только своим видом, но и жарой и непонятным, гнетущим страхом. Явной угрозы мы не видели, но чувствовали, что нечто опасное постоянно за нами следит… и ждёт! И чем дальше мы продвигались, тем сильнее становилось это ощущение. Словно где-то впереди нас поджидает в засаде муравьиный лев, прячущийся на дне песчаной воронки.