– Он послал студента к какой-то матери. К какой? К альма-матери.

– Как всем известно, древнеримский писатель Гай Юлий Цезарь в свободное от литературных трудов время подрабатывал в должности верховного жреца, а также цензора, а также народного трибуна, а также диктатора, а также полководца. Из чего следует вывод, что и в те времена работа писателя не оплачивалась должным образом и, чтобы свести концы с концами, литератор вынужден был, что называется, «крутиться». Можно только представить, сколько ещё интересных книг написал бы Цезарь, если бы он не отвлекался на политику, войны и прочую ерунду!

– Бубыбеб бабабиб боббоб, – сказал незнакомец на чистом… неведомом языке.

«Если язык неведомый, то откуда же известно, что "на чистом", а не с каким-нибудь акцентом?» – пожмёт плечами читатель. На что автор лишь отмахнется, дескать, ай, читатель, не придирайся к словам.

– Не любишь ты меня, – сказал сын отцу.

Отец возразил:

– Я тебя породил, я тебя и люблю.

– Ты неправильно делаешь ударения, – говорил педагог ученику. – Ударения надо делать вот так: прямо в челюсть!

Педагог был тренером по боксу.

– Хочу существовать! Эй, кто-нибудь! Родите меня!

– Один персонаж писателя Горького сказал, что гомо сапиенс – «это звучит гордо!» Но как часто кажется, что сапиенсом это гомо названо преждевременно!

– Замечательное произведение! Великолепное! Гениальное! Прекрасное! Шедевр! Но есть у этого произведения один крупный недостаток, который состоит в том, что творцом этого произведения являюсь не я!

– Во время турнира по быстрым шахматам на первенство организации бухгалтер Дуриков лихорадочно ходил то одной, то другой фигурой. Вдруг ему поднесли стакан с чаем. Дуриков не только быстро походил стаканом, расплескав жидкость на доску, но и убил им неприятельскую пешку.

– Это талантливая семейная пара: жена гениально танцует танец живота, а муж лихо пляшет танец затылка.

– Великий поэт стремился «глаголом жечь сердца людей». Наверное, можно не ограничиваться только глаголом, но производить кремацию вышеназванного органа также с помощью существительного, прилагательного, наречия, причастия, деепричастия, местоимения, числительного, предлога, союза и даже, на худой конец, междометия. Пример: «Я жгу сердца людей междометием "Цыц!"»

– Он был дворником. Но не простым дворником, а знаменитым. Настолько знаменитым, что прохожие брали у него автографы. А поскольку прохожих было много, то ему приходилось целый день раздавать автографы и у него совершенно не оставалось времени на то, чтобы подметать улицу.

– Если люди в телевизоре называются телеведущими, то мы – зрители – должны называться телеведомыми. Вот только куда они нас телеведут? И откуда нас телеведут? И куда, в конце концов, телеприведут?

– Нашего начальника смело можно назвать болваном!

– Смело назвать… Нет, лично я смело назвать не могу. Только несмело, трусливо.

– Милый, я вот что подумала…

– Не может быть!

– Не перебивай! Вот что подумала. Я тебя ласково называю то слоником, то котиком, то козликом, то зайчиком… Может, мне так не разбрасываться, а, суммировав, называть одним словом: «млекопитающее»?

– Он не из тех, кто любит сорить деньгами. Он из тех, кто любит сорить окурками и шелухой подсолнуха.

– Мне только что в голову пришла одна оригинальная мысль! Но, увы, её мгновенно вытолкали оттуда пинками мысли неоригинальные.

– Сейчас прохожу это я мимо парикмахерской и вижу картину: томная парикмахерша состригает у клиента локон за локоном и задумчиво бормочет: «Любит. Не любит. Плюнет. Поцелует. К чёрту пошлёт. К сердцу прижмёт. Любит. Не любит…»

– Я трудился, не покладая рук, слушая, как дикторы радио трудятся, не покладая языка.

– На выставке засушенных бабочек у меня возникло подозрение, что энтомолог-коллекционер, поймав очередного мотылька, говорит себе библейскую фразу: «Распни, распни его!»

– Этот молодой человек, по-моему, подаёт большие надежды.

– А мне так и кажется, что, подавая надежды, он по-холуйски поклонится, шаркнет ножкой и скажет: «Надежды поданы-с, барин».

– Меня ударили по правой щеке, и я, как учил Иисус, подставил левую. Ну, правда, не свою левую щёку, чужую. Хотя тот тип сопротивлялся, не хотел, чтоб я подставлял под удар его щёку. Но я ему, гаду, заломил руки, и он по своей левой щеке получил увесистую оплеуху. Не одному же мне должно доставаться!

– К символу бесконечности приделали дужки – получились очки.

– Снова этот писатель сгоряча сморозил эпопею.

– Как гласит народная мудрость: не испражняйся в унитаз – пригодится воды напиться. Или что-то в этом роде.

– Он настолько популярен, что не представляет для меня ни малейшего интереса.

– Да это же отпетый добряк и отъявленный интеллигент!

– Прочитал я эту книгу, прочитал… Похоже, написано автором в трезвом виде, со всеми вытекающими из этого недостатками.

– Это существо – образец декоративной породы человека. То есть красавица.