– Будь счастлив, мой дорогой! Да, будь счастлив, и как можно скорее! Ибо если ты в течение часа не станешь счастливым, то я тебе, мерзавцу, за это всю морду побью!
– Вася, ну давай поженимся!
– Нюра, для того, чтобы два человека поженились и вели совместную жизнь, у них должно быть много общего: общие взгляды, общие вкусы.… Вот мне, например, нравятся женщины, нравится за ними ухаживать, нравится с ними… гм… это самое. А тебе, Нюра, нравятся женщины?
– Мне, Вася, нравишься ты.
– Ну, вот видишь, Нюра: мне нравится одно, а тебе совсем другое. Как же мы можем пожениться, когда у нас настолько разные вкусы?!
– Я не буду плясать под твою дудку! – воскликнул Иван.
– Будешь! – нахмурился Пётр.
– Нет, не буду!
– Будешь! – Пётр сжал кулаки.
– Нет, не буду я плясать под твою дудку, – пролепетал Иван, отодвигаясь, – но с удовольствием спляшу под твою гармошку.
– Я достаточно умён, чтобы произносить мудрёные слова, но, к сожалению, не настолько умён, чтобы понимать то, что я говорю.
– Я его убил, а он взял и воскрес! Я его опять трудолюбиво убил, а он опять воскрес! Я его ещё раз, не покладая сил, убил, а он снова воскрес! Ну ни стыда, ни совести у человека! Никакого уважения к чужому труду!
– Ты пока ещё не научилась молчать. А ну-ка, потренируйся. Я включаю секундомер: молчи… Так, на этот раз ты продержалась восемнадцать секунд. Уже получше.
– Я тебе уже в сотый раз говорю: не повторяй одно и то же по сто раз!
– Пусть в меня первым бросит камень тот,… у кого нет конечностей!
– Росинант не вынесет двоих, – сказал Пётр.
Боливар, подумал Иван, но поправлять поленился.
– Скажи честно, что тебя привлекает: моя душа или моё влагалище? – спросила она.
– Конечно, душа! – соврал он.
– И вот однажды я подумал: а почему бы мне ни родиться. Взял и родился... Люблю, знаете ли, рождаться. Как сейчас помню: рождаюсь это я, рождаюсь… Я вообще талантливо рождаюсь. В чём в чём, а в рождении я просто виртуоз.
– Он работает педерастом… Тьфу, опять оговорился! Не педерастом, а пародистом. Похожие слова. Путаю.
– Я очень скромный. Я фантастически скромный. Я самый скромный человек во Вселенной. Не побоюсь этого слова, я просто таки гигант скромности. Скажу без лишней скромности, что все остальные люди по сравнению со мной в аспекте скромности просто букашки! Равных мне нет. Я нечто особенное, выдающееся, сверхъестественное! Вот насколько я скромный.
– Она работает, не покладая рук, как Венера Милосская.
– Разве Венера была труженицей?
– Нет, я не к тому, что «работает», а к тому, что «не покладая рук». Ты видел эту скульптуру? У неё же нет рук. И поэтому она их не покладает, ибо невозможно покласть то, чего нет.
– Слышала, какое страшное преступление случилось в соседней комнате? – спрашивает торшер у настольной лампы.
– А что там произошло?
– Там люстру.… Нет, мне трудно об этом говорить! Люстру повесили!
– Ах! Какое зверство! Бедняжка! Вечная ей память!
– Эээ.… На чём я остановился?
– На моей ноге.
– Разве я говорил о вашей ноге?!
– Нет, вы на неё наступили и остановились.
– Помнишь то время, когда ты была невинной девственницей? Да наверняка помнишь, ведь это было три минуты назад.
– Да кто вам дал право скрывать от народа красоту своих гениталий?!
– Если женщинам можно носить бюстгальтеры, а мужчинам нельзя, то это дискриминация по половому признаку! Мы, борцы за сексуальное равноправие, требуем, чтобы лёгкая промышленность выпускала бюстгальтеры и для мужчин!
– Некоторые, вместо того, чтобы валяться на диване и смотреть телевизор, занимаются работой, спортом и прочей допотопной ерундой. Дикие люди, отставшие от цивилизации!
– А вот тоже смешная обезьянка!
– Тс! Это директор зоопарка.
– Я тебя пристрелю, как блоху! – пригрозил Пётр.
А Иван подумал, что пристрелить блоху – дело очень непростое, даже почти невозможное.
– В знак протеста мы объявляем голодовку!
– И как долго вы намерены голодать?
– Аж до самого обеда!
– Ты разве богатый?
– Конечно! У меня денег как грязи! Например, полная ванна стодолларовых купюр, так что даже помыться негде. Пятый месяц хожу немытый, вонючий.
– Ну, это ты заливаешь!
– Да нельзя заливать: купюры размокнут.
– Как говорится, устами младенца…
– … сосётся сиська?
– Вы знакомы с корейской кухней?
– Да я на корейской кухне собаку съел!
– Вы такой умный!
– Это гнусная клевета! Я не умный. Я очень-очень умный! Не надо путать.
– Почему ты такой невесёлый? – удивился Пётр, продолжая ударять Ивана доской по голове.
– Ты веришь в существование человека?
– Нет! Никто из нас никакого человека никогда не видел, значит, человека вовсе не существует! Это просто чьи-то выдумки!
(Из разговора глистов в человеческом кишечнике).