Наступило Рождество, и весь город покрыт огнями. Это так прекрасно, что мы с Пирсом провели последние пару ночей, просто прогуливаясь по улицам, любуясь архитектурой и жителями. Люди здесь очень дружелюбные. Многие из них не говорят по-английски, но стараются с нами общаться. Мы спросили в отеле о хорошем ресторане, и, хотя менеджер знал английский, он не смог доходчиво объяснить, как добраться до одного из рекомендованных. Спустя пару неудачных попыток дать указания, он просто отвез нас в ресторан, а затем позже вернулся, чтобы забрать. Пирс дал ему большие чаевые в благодарность, но мужчина не согласился. Он сказал, что просто хотел убедиться, — мы провели хороший вечер. Так и есть. Ресторан был замечательный. Мы провели там три часа, выпивая вино и наслаждаясь ужином из нескольких блюд.

Сегодня наша последняя ночь здесь, и мы с Пирсом проводим ее на нашем собственном балконе. Вечером становится прохладно, но я завернута в кашемировое одеяло, купленное мне Пирсом несколько дней назад, когда мы посещали рынок. Я не шопоголик, но удержаться от покупок в этих маленьких итальянских деревнях не смогла. Купила пару шарфов, кожаную сумочку, кожаные сапоги и некоторые вещи для моей мамы. Пирс сказал, чтобы я покупала все, что захочу, мол, это мой рождественский подарок, но вся эта поездка - рождественский подарок. Впечатления, которые я никогда не забуду.

— С Рождеством, — обращаюсь я к Пирсу.

— Тебя тоже с Рождеством. — Его рука обвита вокруг моей талии, моя голова лежит на его плече, когда мы садимся на маленькую скамью, расположенную на балконе.

— Мне жаль, что нам придется уехать.

— Значит, тебе понравился наш медовый месяц? — Он наклоняется и целует меня в макушку.

— Понравился - не достаточно сильно сказано. У меня даже нет слов, чтобы описать свои эмоции. Это лучше, чем я когда-либо себе представляла. — Крепко обнимаю Пирса, пока привстаю, чтобы поцеловать его. — И дело не только в Италии, а еще в том, что я здесь, с тобой. Я никогда этого не забуду. Спасибо, что привез меня сюда.

— Я рад, что тебе понравилось. И мы обязательно еще сюда вернемся. В любое время, как только ты захочешь.

— А можем ли мы вернуться в эту деревню? Я бы хотела здесь провести целую неделю. На самом деле, я могла бы здесь жить, — негромко смеюсь. — Мы не можем сюда переехать?

Пирс не смеется.

— На самом деле можем.

Я сажусь ровно.

— Ты шутишь?

— Ни капельки.

— Ты серьезно подумываешь о том, чтобы переехать?

— Мы не обязаны жить здесь круглый год, но могли бы купить дом и оставаться на несколько месяцев в году.

— О, Пирс, это было бы чудесно! Думаю, мы должны внести в наш план такой замечательный пункт.

Он мне улыбается.

— А у нас есть план?

Я тоже улыбаюсь.

— Да, наш жизненный план.

Пирс поворачивается ко мне.

— И что еще в этом плане?

— Ну, мы, наверное, должны выехать из лофта и купить дом.

— Согласен. Думаю, надо приступить к опискам сразу по возвращении. Нам не нужно ничего покупать сразу, но мы должны узнать о предложениях. — Он держит меня за руку. — Что-нибудь еще? Пока мы только решили купить два дома в разных местах, и это не очень-то и важно.

Единственное, что в моем плане архиважно – это ребенок, но я не знаю, сказать об этом сейчас или позже.

— Что случилось, Рэйчел?

Я должна просто ему сказать. Мы не можем постоянно избегать этой темы.

— Я хочу, чтобы у нас был ребенок. — Как я и опасалась, выражение его лица становится серьезным и немного обеспокоенным.

— Ты говорила, что не можешь иметь детей.

Я беру Пирса за руку, а другой рукой стягиваю одеяло вокруг горла.

— Мнение всего одного врача. Мне нужно посоветоваться еще с кем-нибудь. С другим специалистом. Тем, кто может провести больше тестов и дать заключение. Я раньше боялась, что новости могут быть неутешительными, но сейчас я готова.

— Я не подозревал, что все еще есть возможность ... — Его голос надламывается.

— Может быть, нет, но, если есть... я хочу попробовать, — делаю паузу. — Даже если у нас будет только один ребенок, все в порядке, я возьму все, что даст нам Бог. — Зажмуриваюсь, не желая плакать. Слезы подразумевают, что я сдалась, что теряю надежду. А я отказываюсь это делать. Все еще хочу верить, что у меня может быть ребенок. Открыв глаза, вижу, как Пирс наблюдает за мной. — Пирс, ты ничего не говоришь. Ты же хочешь детей, не так ли?

Молчание, и в моей груди разливается свинцовая тяжесть. Он не хочет детей. Как я могла этого не знать? Как мы могли пожениться, ничего не обсудив? Честно говоря, я думаю, часть меня знала, что он их не хочет. Когда я сказала Пирсу, что не могу иметь детей, он, похоже, не очень расстроился. Я должна была увидеть этот огромный, как неоновая вывеска, знак свыше.

— Ты не хочешь детей, — тихо говорю я, глядя на одеяло.

Снова тишина. Молчание - его ответ.

Глаза защипало от выступивших слез. И я не могу их остановить. Я чувствую себя так же ужасно, как когда мой врач сказал, что у меня не может быть детей, только на этот раз говорит мне об этом мой муж.

— Рэйчел. — Пирс тихо вздыхает. — Это не значит, что я не хочу, просто...

Я измученно смотрю на него.

— Просто что?

— Я не думаю, что смогу это сделать. Я не смогу быть отцом.

— Почему нет?

Он качает головой.

— Я ничего не знаю, в первую очередь, о детях, я нервничаю в их присутствии, и они меня не любят.

Так вот почему он не хочет детей? Потому что боится быть отцом? Облегчение накрывает меня, потому что это то, что он может преодолеть. Многие мужчины боятся становиться родителями. Я думала, Пирс скажет, что просто не хочет детей, и я бы не смогла заставить его передумать. Но то, что он мне дал в виде причины своего нежелания? Здесь есть над чем поработать. И мы сделаем это вместе.

Я с нежностью улыбаюсь.

— Пирс, неправда. Детям все нравятся, и наш ребенок будет любить тебя. Ты станешь замечательным отцом.

Он отрешённо смотрит в темноту.

— Нет. Я бы не стал. Единственным примером, который у меня был – это как НЕ быть отцом.

— Тогда ты знаешь, что не нужно делать. — Я скидываю одеяло и, развернувшись, обхватываю его лицо ладонями. — Пирс, я хочу от тебя ребенка. Очень. Давай хотя бы попытаемся.

Он целует меня в лоб.

— Сейчас нам ничего не нужно решать. Вернемся домой, обсудим со специалистом и узнаем, каковы наши шансы. Тогда мы поговорим об этом снова.

Я кивнула и опустила голову ему на плечо. Мы сидим на балконе, слушая легкий шелест ветра с моря.

— Ты рада, что едешь в Индиану на следующей неделе? — интересуется он.

— Да, хотя толком и не отдохну по приезду домой. Возможно, мне придется потратить понедельник на то, чтобы выспаться, но я буду рада увидеться с друзьями и провести время с родителями.

— На следующей неделе я не смогу часто тебе звонить. Эти совещания, как правило, тянутся невыносимо долго, и весьма проблематично просто встать и выйти даже на пару минут.

— Совещания? Я думала, ты говорил о конференциях.

Пирс кашляет, прочищая горло.

— Это так, но помимо них у нас так же есть совещания с нашими клиентами.

— Как ты думаешь, твой отец будет с тобой разговаривать, когда увидит?

— Только по делу. В противном случае нет, он сделает вид, что не замечает меня.

Я не могу поверить, что Холтон так поступает. С этим человеком что-то не так. Что-то серьезно не так. Я никогда не встречала никого, кто бы был столь враждебным и злым все время. Он так несчастен, и хочет того же для других, особенно для собственного сына. Холтон, похоже, решил рассорить Пирса и меня, но этого не произойдет. На самом деле, часть причины, по которой я простила Пирса, лежала во мне, потому что я знала, — его отец намеренно сказал мне всю ту грязь, только чтобы я бросила его сына. Но вместо этого действия его отца заставили Пирса открыться мне и многое рассказать, что помогло лучше его понять. Так что, спасибо Холтону. Он только сделал наши отношения еще крепче.